Мэгги Дэвис - Аметистовый венец
Констанс нагнула голову, чтобы скрыть улыбку. Сенред, как говорится, может «обдурить и лондонскую шлюху». Выражение на лице Лвид было препотешное. Она явно не ожидала, что ей придется путешествовать с бродячими актерами да еще и гадать на камешках.
Констанс наблюдала, как, сдержанно жестикулируя, Сенред убедительно, красноречиво ведет разговор с хозяином труппы. Чисто выбритый, аккуратно подстриженный, в голубом шерстяном жакете, черных панталонах и модных сапогах, Сенред производил сильное впечатление. Из гостиницы то и дело выглядывали служанки и поварихи, только чтобы поглазеть на него. Тьерри был одет, как обычно одеваются школяры, и перепоясан красным кушаком. Только одна Лвид осталась в потрепанном черном плаще, хотя и надела под него новое платье.
Нарядно одета была и сама Констанс. На ней был короткий жакет, панталоны, плотный плащ и шапочка с длинным петушиным пером. Мужская одежда необычайно шла ей, она уже успела к ней привыкнуть и чувствовала себя вполне естественно.
Был уже канун дня святой Агаты. Они провели в пути четыре недели, когда начался снежный буран. Если бы ткачи из Шрусбери не подарили им одежду, они выглядели бы сейчас последними оборванцами.
После того как грумы сэра Уиндболда Маллона отвели их к границам владений графа Харфорда, путники встретили двух женщин и мужчину, ехавших на запряженной мулом телеге. Оказалось, что ткачи из Морле обратились к своим братьям из Шрусбери с просьбой поискать графиню Морле в окрестностях и помочь ей чем можно.
В первом же доме, куда они постучались, сразу же узнали Констанс и долго удивлялись ее одежде, коротко стриженным волосам да и голодному, оборванному виду всей группы.
Констанс еще раз поведали историю о сэре Эверарде и девушке Эмме. Так она впервые услышала ее имя. Констанс до сих пор удивляло все случившееся: как Эверард отправился в Морле с коровой, нашел там себе девушку, переспал с ней и на обратном пути подвергся нападению. Предводитель ее рыцарей был всегда таким суровым человеком, с такой преданностью служил ей. Она просто не могла себе представить его возлюбленным какой-то простолюдинки. Из слов женщин она поняла, что молодая ткачиха Эмма оказалась на редкость преданной возлюбленной. Когда Констанс узнала об этом, ревность невольно кольнула ее в сердце.
Ей сообщили, что Эверард поправляется медленно, потому что у него переломаны кости. Рыцарь просил заверить ее в своей преданности и передать, что он молится за ее благополучие.
В добавление к словам женщины передали деньги, собранные среди ткачей Морле, лично от кузнеца и других горожан. Эти деньги пришлись как нельзя кстати.
Сенред и Тьерри восприняли неожиданные подношения как дары свыше. И все они, включая язвительного Сенреда, знали, что, если бы на помощь им не подоспели грумы сэра Уиндболда, они вполне могли погибнуть во время снежной бури.
Ткачи из Морле просили передать ей, что, хотя Клеры ввели в замок свой гарнизон, все ей верны и умоляют как можно быстрее возвратиться и вернуть себе все, принадлежащее ей по праву.
Именно это им и предстоит, думала Констанс, наблюдая за Сенредом. После короткого пребывания у ткачей Шрусбери они продолжали путь на север. Ко дню святой великомученицы Агаты озимые уже зазеленели. Но после долгой зимы вилланы и их скот выглядели голодными и изможденными. Движение по раскисшей дороге было достаточно оживленное. Они встретились со множеством свободных людей – фрименов – и вилланов, направлявшихся на юг, чтобы вступить в армию короля Генриха, сражавшегося против своего племянника Роберта Клито во Франции.
Констанс вместе с Тьерри и Лвид терпеливо ждала, пока Сенред закончит переговоры и убедит толстого хозяина труппы взять их всех.
Все время, пока они путешествовали, она проводила ночи в его объятиях. Они занимались любовью в конюшнях, амбарах, в полях, а как-то раз, закопавшись в копну, где уже устроились на ночлег Тьерри и Лвид, которые могли хорошо слышать каждый их вздох, каждый стон.
Невзирая на все трудности и опасности, это были для них золотые дни. Ее возлюбленный проявлял себя нежным, пылким, чувственным, нетерпеливым, дерзким, порывистым, вспыльчивым и насмешливым. Вспоминая о некоторых их бурных ночах, она вся заливалась румянцем. И все же часто, когда он засыпал, утомленный, она так и порывалась крикнуть ему: «Забудь свою возлюбленную Элоизу! Люби меня!» Но она хорошо знала, что это было бы бесполезно и бессмысленно. Даже если бы Сенред и любил ее, а она знала, что он не любит, все равно он оставил бы ее. Ничего другого он никогда и не обещал.
Ко всему прочему, их совместное пребывание было чревато многими опасностями. От нее не ускользнуло, с каким выражением смотрели на них ткачи в Шрусбери. Наивно было бы предполагать, что ткачи не понимают, что происходит, и не будут высказывать вслух свои догадки и предположения. Достаточно было видеть их вместе – графиню Морле и высокого поразительно красивого певца и жонглера.
«Мы не можем быть вместе», – твердила себе Констанс. То же самое говорили ей лица всех окружающих, то же самое говорили глаза валлийской колдуньи.
Сердце твое не достигнет того, к чему так стремится.Сердце твое не получит того, чем так дорожит.То, чего опасаешься ты, разобьет твое сердце.Но счастье, которое сердце твое потеряло, еще возвратится.
На этот раз слова ее пророчества представились Констанс более осмысленными, чем раньше, хотя в них и звучали отголоски языческих верований. И господь, и святые знают, как она страшится предстоящего расставания. Чувство, ею испытываемое, пожалуй, даже не страх, а ужас. Ее сердце разрывалось от боли.
– Сенред заканчивает торги, – прошептал ей на ухо Тьерри. – И, похоже, успешно. Труппа возьмет нас всех.
Повернувшись, он взглянул на ее лицо.
– Боже, что с вами?
Констанс неопределенно покачала головой.
Сенред подошел к ним с мешком и чем-то похожим на связку блестящей соломы.
– Пошли. – Сенред улыбался, но чувствовалось, что он зол. Он взял Констанс за руку. – Лучше отойдем подальше от этого шарлатана, прежде чем я его не придушил. Я обещал ему и эту проклятую луну, и звезды, если он отведет нас в Морле.
– В Морле? – Они обменялись взглядами, и Констанс поняла, что у него есть какой-то замысел. – Ты чего-то недоговариваешь?
– Тише.
Сенред отвел ее подальше от фургонов. Оставив Тьерри во дворе гостиницы, они пошли по дороге.
– Мы отправимся в Морле вместе с комедиантами. Только, пожалуйста, помалкивай.
Констанс попыталась высвободить руку из его пальцев.
– Пусти меня. Ты не можешь задумывать такие вещи, не посоветовавшись со мной. Я не возвращусь в свой замок, пока ты не объяснишь мне, что замышляешь. – В твой замок? – Он искоса поглядел на нее. – Да, но ведь Роберт Фицджилберт и этот ублюдок, который называет себя твоим братом, наверняка уже там. Сидя на отнятом у тебя добре, они надеются, что ты не посмеешь бросить им вызов. А тем временем Клеры придумают какой-нибудь способ, чтобы окрутить тебя с их племянничком.
