Людмила Сурская - Рыцаря заказывали?
Всегда вещующее сердце на этот раз у Юлии молчало. Тревоги не было. Обыкновенная командировка. Костя задерживался, но и в этом не было ничего не обычного. Правда не позвонил. Но мало ли что… Только скоро всё вышло наружу. Как иначе, если не успели оформить арест и поместить в камеру, как на месте ринулись применять меры. Ведь, мол, как говорится, дыма без огня не бывает, раз взяли, то есть за что. "Наверное, это любимое занятие наших чиновников — вовремя принять меры". — Давила в себе вздох она. Сначала Юлию насторожили шушуканья за спиной. Потом, где насмешливые, где сочувствующие взгляды сослуживцев и намёки на приход с обыском, навели на догадку: то чего так она боялась и о чём не желала думать, случилось. Костя арестован. Вопль ужаса, так и не вырвавшись, застрял в горле. Его словно сжали в кулаке. Она почти обезумев, трясла тяжёлой головой. Огнём полыхнул разум, налилось тяжестью тело, и потеряла сознание. Очнулась и не узнала своего тела — пугающая пустота и страх взяли в оборот. Ужасное состояние страха и пустоты одержали над ней верх. Губы, как заведённый механизм твердили: "Страшно и пусто". Но всё не вечно и это отпустило. "Так нельзя, — приказала она себе. — Надо бороться". Первое, что Юлия сделала, придя в себя после такого разворота судьбы — это уничтожила свой дневник. Вела ещё с гимназии. Жаль, но не хотелось, чтоб копались в их жизни. Не желая, чтоб кто-то рылся в его бумагах собрала это всё, завязала в платок и отправила Аду в разрушенные на окраине дома сжечь. Костик был аккуратен, но чем чёрт не шутит… Удивилась себе, что ещё в состоянии мыслить связно. Скопившиеся слёзы заливали глаза, но она действуя быстро даже не замечала их. Главное: всё сделать правильно и выиграть время. Знала: муж не виновен, он любил армию и другой жизни не представлял себе, но накопать дерьма при желании можно во всём и лучше перестраховаться… Зарубить себе: всё навет или ошибка и с этого ни сходить. К тому же, Костик — прекрасный человек, талантливый военный, любящий и верный муж, потрясающий отец, им не к чему прицепиться… "Они с ума сошли, засунув в камеру такого человека! Негодяи". Деть себя было некуда. Внутри всё дрожало. Обвела безумным взглядом комнату. Зачем ей без него столько свободного пространства…, а ведь всё на своих местах, никаких изменений. Стулья, стол, люстра с бронзовыми рожками: в точности, как перед его отъездом. Только вот нет его. Значит, для счастья важны не метры и мебель, а человек. Толкнула дверь его кабинета. Темно и пусто. Что теперь делать и как жить? Так как жила уже не получится… А может, разберутся и отпустят? Она не только не могла, но и не хотела улавливать грань между прошлом и будущим. Хотя понимала, что дальше дни пойдут своей чередой, только без счастья. "Господи, он же там наверняка ничего не ел… Да и холодно, носки бы ему, бельё", — заломила она рыдая руки. Сзади подошла дочь, развернула её к себе. Юлия молча несколько минут смотрела в наполненные непониманием и болью глаза Ады, потом прижав к себе твёрдо сказала:
— Мы выстоим. Папа вернётся. Надо потерпеть.
— Они спятили, не иначе… — выкрикнула зло Ада.
Юлия погладила дочь по голове и, сдерживая всхлипы своей боли, прошептала:
— Время такое. Время…
Ада очень любила отца и абсолютно доверяла ему. Рядом с этим сильным человеком исчезали все сомнения, любая неуверенность. Высокого роста, широкоплечий, с сильными руками и красивым лицом, он был создан как будто для того чтоб светить и жить. Она не стеснялась даже большой забираться на его руки и резвиться там, набираясь от него жизненной силы солнца. И вот теперь эти чудовища засадили её солнце в каменный мешок с гулкими железными ступенями. Она не спрашивала маму: будут ли они за него бороться и ждать? Будут! Это само собой разумеющееся, ведь Костик отдал бы за них жизнь.
Юля пыталась что-то сказать, но спазмы сжали горло. Ада видела, как в считанные часы перевернуло мать. Она стала просто не похожа на себя: в лице — не кровинки, глаза — застыли. Но выплакавшись, Юлия взяла себя в руки. Хотя болезненна была сама мысль, чтобы выйти из дома, показаться на людях, терпеть любопытные, где безжалостные, где презрительные взгляды. Переборов себя, решив не сидеть сложа руки, пошла к заму Рутковского, вставшему у руля корпуса. Костя был готов прийти на помощь любому. Крайне редко встречаются в жизни такие люди. Надеялась, что хоть частично отплатят той же монетой. Разговора не получилось. Офицер был зол за её приход и раздражён. Юлии, при таком негативном выбухе, некогда благожелательно настроенного к ним с мужем человека, испытывая чувство унизительного бессилия, хотелось плакать, но не позволила себе. Уходила пятясь из кабинета и бормоча: — "Простите, я не хотела… Совсем не желала мешать вам…, доставлять беспокойство". Такое поведение людей сделало его арест чудовищным и теперь реальным. А также этот разговор испепелил в ней иллюзии и стёр последние краски с её и так бледного лица. Их жизнь до ареста стала прошлым. Всё что осталось в нём — было тогда, а это теперь… Она поняла: надеяться можно только на себя. В таких ситуациях помогают только близкие люди. У Кости есть лишь они с Адой. Голова подсказывала, что никто не придёт и помощь не предложит. Мужу быть полезной может быть только она. Приходя в себя от такого приёма долго, как прикованная сидела в скверике на лавочке и смотрела перед собой. Всё вокруг, как всегда. Город такой же, как всегда, дома такие же как всегда, люди одеты так же как и всегда и идут по тем же дорогам, маршрутам. Она встала и побрела по улице пока не зная куда зачем. Рассеянно скользя взглядом по витринам магазинов пробегающим мимо редким машинам, стегающим лошадей извозчикам, идущим мимо людям. Всё как обычно, а он арестован и неизвестно где. Пряниками его там наверняка не кормят. И не думать об этом она не может. Конечно, следовало встретить беду более подготовленной, он предполагал… она не захотела вслушаться, понять, а ведь женской интуицией должна была предвидеть. Но что уж теперь… Надо не ныть, а действовать. Решила рассуждать бабьим способом. То есть выбрать из всей ситуации главное. Главным был Костя. Значит, всё следует сосредоточить на нём. Они с Адой всегда были за ним, как за каменной стеной, а сейчас ему нужна их помощь. Поэтому Юлия решила никуда пока не ехать, а снять квартиру на окраине. И заняться его поиском. Самое страшное — неизвестность. Доходили страшные слухи — расстреляли. Нет, нет… она не чувствовала боли утраты. Сердце болело, но не так. Ничего подобного, похоже на смерть она не испытывала. Значит, он жив. Невидимые нити за прожитые годы соединили их крепче цепей. По этим незримым проводам связи передавалось всё о чём желали говорить их души. Где бы он не находился рядом или за тысячу километров от неё, она почувствует, что с ним. Он жив, жив… надо искать. Такое под силу единственному чувству — любви.
