Ли Бристол - Янтарные небеса
Три года назад, когда она увидела Дэниела, только что ставшего ее мужем, распростертым на земле, сраженным пулей ее отца, Джессика думала, что худшего с ней ничего не может случиться. Ужасные дни заточения, проведенные ею в доме сумасшедшей тетки Евлалии, показали, что может быть еще хуже. Потом, когда она вытаскивала обессиленного, раненого Джейка из болота, а следом на запах крови сползались крокодилы и, казалось, встреча со смертью неминуема, Джессика познала еще больший ужас. Потом был убитый ею шериф и расставание с Джейком. Она думала, что это конец. Большей боли Джессика не испытывала никогда и не думала, что испытает. Но это было только начало.
Самым худшим оказалось смотреть мужу в глаза и видеть, как в них просыпается холодная ненависть, когда она умоляла его спасти своему брату жизнь; чувствовать, как руки его с силой отталкивают ее от себя; видеть искаженное мукой лицо; знать, что своей любовью она сломала судьбу не только Джейку, но и этому доброму, великодушному человеку, который дал ей свое имя и свою любовь, и которому она отплатила черным предательством.
И вот тогда Джессика поняла, что больше ей не выдержать. Потянулись страшные, темные, бессонные ночи, наполненные бесконечной пустотой, и дни, когда ее преследовали призраки двоих мужчин, которым она загубила жизнь. Жажда жизни, которая привела ее сквозь толщу глубочайшего одиночества к самой большой радости и обратно, становилась все слабее и слабее, а потом и вовсе умерла. Теперь вокруг Джессики существовала лишь пустота. Больше ничто ее не удерживало в этом мире.
И вдруг Джессика поняла, что в ней зарождается новая жизнь, не терпящая того, чтобы ею пренебрегали. Джошуа… Джейк исчез из ее жизни – насколько Джессике было известно, поскакал навстречу своей смерти, – но он оставил внутри ее часть себя. И эта часть с каждым днем росла в ней и крепла. Они с Джейком зачали этого ребенка, это чудо любви, и, пока с ней будет Джошуа, Джейк тоже навсегда останется с ней.
Джошуа… Ребенок, сотворивший чудо не только с Джессикой, но и с Дэниелом. Джейк преподнес им бесценный дар, сумевший вдохнуть в них обоих новую жизнь. Только благодаря Джошуа Дэниел снова начал улыбаться Джессике, закрыв глаза на прошлое. Только ради Джошуа Джессика простила себя и начала вновь возрождаться к жизни. Только благодаря Джошуа они стали семьей.
Но Джессика в отличие от Дэниела ничего не забыла. Всякий раз, когда она заглядывала в зеленые смеющиеся глазенки сына, перед ней вставал образ Джейка и сердце пронзала такая острая боль, что она поспешно отворачивалась, не в силах вынести воспоминаний, навеянных красотой сынишки. Не было дня, чтобы она не вспоминала Джейка. Холодной зимой, когда слуги приносили домой вязанки дров, она думала о нем, представляла, как он протягивает к костру озябшие руки или как его застигает в горах снежная буря. Сидя за уставленным яствами столом в красивом наряде и драгоценностях и ведя остроумную светскую беседу, она представляла себе Джейка, голодного и промерзшего. Затаив дыхание, со страхом просматривала она каждую газету, боясь, что Джейка схватили, и, не увидев такого объявления, с некоторым облегчением и разочарованием откладывала газету в сторону: если бы его схватили, она бы по крайней мере знала, что он жив.
Иногда ночью ей снилось, что Джейк умирает, одинокий, беспомощный, и зовет ее. Она вскакивала с постели, и ей казалось, что голос Джейка эхом проносится по комнате. Тогда она шла в детскую и, подхватив на руки спящего сынишку, принималась гладить его по шелковистым черным кудрям, целовать в румяные щечки и прижимать к себе так неистово, что ребенок начинал хныкать. Джейк… Быть может, он потерян для нее навсегда, но у нее есть его сын….
Стряхнув с себя воспоминания, Джессика поднялась из-за стола и снова повернулась к окну. Нужно было выйти во двор и поздороваться с гостями, хотя ей очень этого не хотелось. Теперь она понимала: именно это время года и особенно сегодняшний день навеяли эти грустные воспоминания. Обычно она с радостью выполняла обязанности хозяйки большой усадьбы, с головой окунаясь в работу, которая до отказа заполняла дни и заставляла к вечеру валиться с ног от усталости. Но ей почему-то страшно не хотелось ехать в Форт-Уэрт, и, если бы у Дэниела оказалось свободное время, она непременно попросила бы его сделать это за нее. Она так устала.
Посередине проникновенной речи Дэниела Джошуа захотелось к отцу, и он так настойчиво стал проситься к нему, что Дэниел сжалился и взял его к себе на помост, вызвав тем самым целую бурю шуточек по поводу того, что младший Филдинг уже начинает проявлять политические наклонности. Джессика с улыбкой смотрела на мужа. Он являл собой довольно забавную картину: на одной руке – довольный Джошуа, другой – отчаянно жестикулирует, рассуждая о будущем Техаса.
И в этот момент Джессике неожиданно в голову пришла одна удивительная мысль, наполнившая ее душу гордостью. Сын Джейка будет бродить по холмам и долинам окрестностей усадьбы «Три холма», как когда-то это делал сам Джейк, под надежной защитой любви Дэниела. А она, Джессика, приложит все свои силы, чтобы ранчо, которое унаследует их с Джейком сын, росло и процветало, а Дэниел приложит все силы, чтобы штат Техас, в котором малышу предстоит расти, стал еще более свободным и сильным. Джошуа не принадлежит прошлому, и оно не должно омрачать его жизнь. Он принадлежит будущему. И хотя Джессика уже ничего не может сделать для Джейка, для его сына она сделает все, что в ее силах.
Джессика вышла во двор под неистовый грохот аплодисментов и одобрительных выкриков, сопровождавших заключительную часть речи ее мужа. Она взошла на помост и, смеясь, взяла сразу же потянувшегося к ней малыша у Дэниела из рук и подставила мужу щеку для поцелуя. Они втроем постояли несколько мгновений на помосте, и силуэты их четко вырисовывались на фоне ярко-синего неба: Дэниел, обняв Джессику за плечи и с нежностью глядя сверху вниз на ее смеющееся лицо, и Джессика, крепко прижимая к себе Джошуа. Они казались идеальной семьей, в которой царят только мир и покой, и в это мгновение – только в это мгновение – ни прошлое, ни будущее не омрачало их счастливого настоящего.
Глава 16
Странную они представляли собой пару на шумных улицах Форт-Уэрта – главного скотоводческого города штата: великолепно одетая, уверенно шагающая молодая женщина и пожилой мужчина в затрапезной рабочей одежде, с недовольной миной на лице. Впрочем, в этом городе, где жизнь била ключом, можно было встретить кого угодно: и состоятельного владельца ранчо в сапогах с богато расшитыми голенищами и золотыми часами в кармашке жилета, и ковбоя, который только что приехал в Форт-Уэрт, отработав сезон на пастбище, и которому не терпится немного поразвлечься, и репортера с востока, и купца в полосатом костюме и рубашке с целлулоидным воротничком, и даже какого-нибудь индейца или мексиканца в ярком пончо.
