Марша Кэнхем - Чайная роза
– Барт передал им письмо, которое вы оставили, и рассказал всю правду об «Орионе» и «Скорпионе», – вставил Бейтс. – Он также сообщил им, что вы уверены в причастности лорда Кросса к гибели членов вашей команды, но вам не хватает доказательств, чтобы добиться его судебного преследования.
– Ну и ну, будь я проклят! – пробормотал Джастин.
– Это еще не все. – Бейтс расплылся в широкой улыбке. – Оказалось, что судья, которого они вытащили из постели в три часа утра, чтобы поведать ему свою историю, сражался вместе с капитаном Тримбелом против этого дьявола, Наполеона Бонапарта. Мало того, он присутствовал на процессе и всегда считал, что с капитаном «Скорпиона» обошлись несправедливо. Но когда он начал задавать вопросы во время трибунала, ему велели заткнуться и не лезть не в свое дело. – Голос Бейтса дрогнул, он помолчал и гордо продолжил: – Оказывается, капитан Тримбел знал все об «Орионе» и его пассажирах. Владелец «Ориона» прислал сообщение, где просил перехватить корабль и остановить его любой ценой. Капитан Тримбел действовал в интересах короны, но не мог рассказать об этом ни на суде, ни позже. Иначе французы поняли бы, что на борту «Ориона» был шпион. Он поставлял врагам ложные сведения и предпочел умереть, но не раскрыть свою истинную роль.
– Шпион? – затаил дыхание.
– Он так и не узнал имени того человека, – тихо произнес Бейтс. – Этот секрет погребен на морском дне вместе с «Орионом».
Джастин кивнул, онемев от потрясения. Внезапно все фрагменты головоломки сложились в единое целое. Вопрос, так и оставшийся без ответа: почему человек, известный своими принципами и убеждениями, вдруг пожертвовал всем – домом, семьей, репутацией – и начал работать на врага. Какова причина, заставившая капитана Тримбела хранить молчание на суде, не сказав ни единого слова в свою защиту. И тот факт, что все эти годы, проводя собственное расследование, в глубине души он знал, что Энтони Кросс не был предателем. Все приобрело смысл. Даже поступок Тимоти Гранта, предложившего Рейналфу целое состояние под видом приданого дочери. Вполне возможно, что таким образом он пытался воздать должное памяти его отца. Алчность и амбиции Рейналфа не позволили ему увидеть в этом жесте ничего, кроме желания облегчить больную совесть.
– Выходит, всего этого можно было избежать, – произнес Джастин с отвращением. – Несколько простых ответов, и весь этот кошмар никогда бы не случился.
Он смотрел на белые гребешки, вскипавшие на водной глади, искрившейся в лучах солнца. Затем поднял глаза на наполненные ветром паруса и вдохнул чистый соленый воздух. У него был вкус мира и покоя. Наконец-то.
Стоявшая рядом Чайна уловила перемену в его настроении и ощутила острый приступ любви к своему капитану и его прекрасному кораблю.
– Где они? – внезапно спросил Джастин. – Я обещал Тине, что возьму ее в плавание…
Тед Бейтс улыбнулся. Проследив за его взглядом, Джастин увидел Тину Фодерингейл, уверенно шагавшую по палубе. Девушка очаровательно зарделась, оказавшись в центре внимания.
– Доброго вам утречка, сэр. – Она чопорно присела. – Уж как я рада, что вы на ногах. Я говорила мисс Чайне, что она уморит себя, заботясь о вас, но она и слышать ни о чем не хотела. Не позволяла никому ухаживать за вами. Все сама да сама. Клянусь, она и крошки не проглотила за последние шесть дней и почти не спала.
На щеках Чайны вспыхнул румянец. Бейтс прокашлялся и обратился к Тине:
– Не хотите ли прогуляться по палубе, мисс Фодерингейл? Еще пара минут, и земля скроется из виду.
– С превеликим удовольствием, мистер Бейтс, – улыбнулась Тина, взяв его под руку.
Чайна старательно избегала взгляда Джастина. Когда молчание затянулось, она украдкой покосилась на него из-под ресниц.
– Значит, ты не беспокоилась?
– Ни капельки. Просто, – она сделала неопределенный жест рукой, – мне было нечем заняться.
– Ага. А тебе известно, что, когда ты лжешь, твои глаза становятся синими, как море? Сейчас они такие синие, что хоть купайся в них.
Чайна залилась румянцем.
– Ну возможно, я немного беспокоилась. Видит Бог, достаточно взглянуть на твои повязки, чтобы понять почему.
– А когда тебя ловят с поличным, ты очаровательно краснеешь, подбородок дрожит… – Он помедлил, делая вид, что изучает ее лицо. – Интересно, наши дети унаследуют эти черты?
Чайна старалась не обращать внимания на его пальцы, ласкавшие ее затылок.
– Можешь смеяться надо мной сколько угодно. Но уж лучше унаследовать неспособность лгать, чем талант рассказывать небылицы.
– Разве я когда-нибудь лгал тебе?
– Пожалуй, нет.
– Ты, кажется, сомневаешься? – Джастин выгнул бровь. – Предупреждаю вас, сударыня, я не потерплю сварливую или подозрительную жену. Либо ты принимаешь меня таким, каков я есть, либо не поплывешь со мной дальше Гибралтара.
– Жену? – прошептала Чайна, вскинув на него глаза. – Но ты говорил…
– А ты сказала, что поверишь мне, даже если я солгу.
– Это правда? – воскликнула она. – Ты действительно хочешь жениться на мне?
– Ну, в любовницы ты точно не годишься. Слишком любишь спорить, на мой вкус. – Он рассмеялся в ответ на ее изумленный взгляд. – Ну, миледи? Что скажете? Готова ли ты связать свою жизнь с человеком, у которого нет ни семьи, ни репутации? Готова ли ты терпеть мой несносный характер и вынашивать моих сыновей, зная, что они, возможно, вырастут такими же необузданными и беспринципными, как их отец?
– Я буду горда и счастлива, если они хоть на десятую долю станут такими же, как их отец, – тихо ответила Наина. – И я готова последовать за тобой хоть на край света.
Несколько долгих мгновений Джастин молча смотрел на нее, пока не убедился, что может доверять своему голосу.
– Моя прелестная Чайная Роза. Подумать только, что когда-то я видел в тебе всего лишь средство позлить Рейналфа. А теперь я знаю, что никогда бы не оставил его в живых, посмей он только коснуться тебя.
Он погрузил пальцы в ее волосы и склонился к ее губам. Они слились в поцелуе, а высоко над ними трепетали на ветру выбеленные солнцем паруса, унося корабль к далекому горизонту.
Примечания
1
6-й президент США (1825—1829).
2
China – Китай (англ.).
