Элизабет Лоуэлл - Только он
Виллоу засмеялась. Но тут же смех ее оборвался: она вспомнила, что времена эти безвозвратно ушли, а люди умерли.
— Но не опасно ли разводить костер?
— Сегодня достаточно безопасно. Что будет завтра… — Рено пожал плечами. — Сделай что-нибудь вкусное, Вилли. Когда еще мы сможем развести костер!
— Что ж, хорошо.
В молчании Калеб и Рено наблюдали за тем, как Виллоу хлопочет у костра. Когда ужин был готов, мужчины принялись за еду, и оба ели быстро, аккуратно, ничего не оставляя после себя.
После ужина Рено возобновил вопросы о семейных делах. Калеб поднялся и пошел готовить постель. В темноте до него доносились приглушенные голоса брата и сестры, иногда долетал тихий смех и отдельные слова воспоминаний о временах, которые никогда не вернутся.
Калеб видел, как любила Виллоу зеленоглазого красавца-брата, и от этого холодок пробегал у него по позвоночнику, ибо надежда на то, что Виллоу поймет его, слабела с каждой минутой. Виллоу не знала недостатков Рено, не знала, что он может быть совсем другим с людьми, которые слабее его. Об этих качествах Рено не знал и Вулф. Эта сторона его характера слишком поздно стала известна Ребекке, и она поплатилась своей жизнью и жизнью ребенка.
Калеб мрачно резал и складывал хвойные ветви, сооружая постель под прикрытием невысокой ели. Временами наступала полная тишина, и не было слышно ничего, кроме редких вздохов ветра да полуночного лепета крохотного ручья. Затем он услышал, что к нему приближается Рено
Калеб повернулся быстро и бесшумно, как змея. Освещенный луной, у кромки луга стоял Рено и смотрел на постель, которую соорудил Калеб.
— Где ты спишь? — холодно спросил Рено
— Здесь.
— Ты не похож на человека, который нуждается в матрасе
— Виллоу любит спать на матрасе. Несмотря на свою решительность, она очень хрупкое создание.
Даже тусклый лунный свет не мог скрыть гнева на лице Рено.
— Не доводи меня до крайности, сукин сын!
Улыбка Калеба была страшной.
— Если ты не хочешь, чтобы я доводил тебя до крайности, уйди с моей дороги! — Он сделал шаг вперед — бесшумный и агрессивный. — Я хотел, чтобы Виллоу заснула до начала нашего разговора, но — быть по сему!
— Я должен буду убить тебя!
— Вот и попробуй, — предложил Калеб.
В его голосе звучала нескрываемая угроза. Мысль о том, что гнусный соблазнитель типа Рено будет защищать добродетель своей младшей сестры, привела Калеба в ярость. Но он не мог толком возразить, ибо Рено вел себя так же, как и сам Калеб, когда узнал о совращении собственной сестры.
В любом случае, сестрами они сквитались.
«Око за око, зуб за зуб, жизнь за жизнь». Однако эта мысль Калебу успокоения не приносила.
Глаза Рено, сверлящие Калеба, казались серебряными при свете луны.
— Выстрел как пить дать привлечет сюда Слейтера, — сказал Рено.
— Именно поэтому ты еще жив. Я не хочу рисковать жизнью Виллоу из-за такой гадины, как ты
Откровенная ненависть, прозвучавшая в голосе Калеба, поразила и озадачила Рено
— Я знаю, почему я хочу тебя убить, — медленно произнес Рено. — Но не знаю, почему меня хочешь убить ты. Видно, здесь причина не в Виллоу.
— Нет. — Внезапно Калеб понял, что это не так. Теперь уже не так. Ему было отпущено слишком мало времени для того, чтобы побыть с Виллоу. Он будет воевать за каждую минуту оставшегося времени, любым способом. — Не становись между мной и Виллоу, Рено! Иначе тебе будет плохо а это причинит боль и ей. Она моя женщина. И если она пожелает спать со мной, так и будет!
От костра донесся голос Виллоу.
— Калеб! Мэт! Что-нибудь с лошадьми?
— С ними все в порядке, душа моя, — отозвался Калеб.
— У тебя хватит сил сыграть на гармонике? У Мэта замечательный голос.
— Я буду рад сыграть для тебя.
Рено бросил на Калеба быстрый взгляд, который как бы давал отбой неоконченному разговору, и тихо сказал-Мы поговорим, когда она заснет.
— Надеюсь.
Калеб прошел мимо Рено и направился к костру и к девушке, которая стояла, улыбаясь и протягивая к нему руки наблюдая за ним со смешанным чувством беспокойства и облегчения. Ей было не по себе, когда брат и Калеб оставались наедине.
— Ты действительно не устал? — спросила Виллоу, обращаясь к Калебу
Он быстро и яростно прикоснулся к ее губам.
— Я всегда готов доставить тебе удовольствие.
Виллоу прильнула к нему и быстро зашептала:
— Мэт все поймет. Не сердись на него, пожалуйста.
Слегка сжав Виллоу он отпустил ее и сел в нескольких футах от костра. Виллоу не успела больше ничего сказать, как полились щемящие звуки старинной баллады — песни, в которой рассказывалось о девушке, нашедшей свою любовь.
Очень скоро мелодия оборвалась. Калеб сам не ожидал, что заиграет именно эту мелодию, и понял, что это за песня, лишь услышав первые звуки гармоники. Сердце его горестно сжалось, когда он осознал, какую жестокую шутку сыграла с ним память: это была любимая песня Ребекки.
«Я знаю, куда я иду,
Я знаю, кто идет со мной».
Виллоу и Мэт запели негромко, но удивительно стройно. Калеб был поражен красотой голоса Виллоу. В долине она никогда не пела под гармонику. Она просто сидела, прижавшись к нему, и смотрела в костер с мечтательной улыбкой на губах.
В следующей песне также говорилось о любви, но теперь женщина уходила от мужчины, и его ожидало будущее без детской любви, без женской ласки. В третьей балладе непостоянство проявил мужчина, а жаловалась на это женщина. Рено и Виллоу без затруднений подхватывали каждую песню, ибо в семье Моранов в холодные зимние вечера любили петь, сидя перед камином.
Однако брат и сестра почему-то на половине оборвали четвертую песню, в которой мужчина не мог выбрать между любовью и долгом. Гармоника довела до конца эту песню без сопровождения голосов.
Виллоу слушала гармонику, и у нее мороз пробегал по коже. Она слышала эту песню сотни раз, часто сама ее певала девчонкой — и при этом улыбалась, потому что трагизм песенных слов только подчеркивал безмятежность ее существования. Но сейчас, когда тишина поглотила последний звук, ей было совсем не до улыбок. Слезы прорвались сквозь ресницы Виллоу и серебряными ручейками скатились по щекам.
И тогда Калеб встал и протянул ей руку. Виллоу поднялась и без слов взяла ее. Калеб испытал невыразимое облегчение, ибо только сейчас понял, как он боялся, что Виллоу не пойдет к нему в присутствии брата.
— Спокойной ночи, Мэт, — сказала Виллоу.
Рено коротко кивнул не доверяя своему голосу. Если бы он не видел, какой любовью светились глаза Виллоу, когда она смотрела на Калеба, Рено задушил бы этого человека. Но это была действительно любовь. Рено мог сколько угодно беситься из-за того, что Виллоу потеряла невинность, но изменить он ничего не мог. Как и не хотел мешать ее счастью, ибо она так мало хорошего видела за последние годы.
