Крис Кеннеди - Жена завоевателя

— У вас нет ничего, чего хотела бы я, — огрызнулась Гвин.

— О, так-таки нет? А ведь всего две недели назад я был вашей последней надеждой. Тсс! Во всяком случае, у меня есть нечто, чего хочет Язычник.

— О чем вы толкуете? — спросила она, когда ей стало ясно, что Гриффин не собирается вступать в разговор. — Пожалуйста, прекратите это, Марк. Слава Богу, все кончено. Я была не права.

— Вы были не правы, Гвин, но дело не кончено. Пока еще не кончено. Рискуя повториться, я снова скажу: у меня есть нечто, чего хочет Гриффин.

— У тебя нет ничего, Марк, чего бы я хотел, — сказал наконец Гриффин, не отрывая взгляда от горизонта. — Я вижу, тебе хочется меня убить. Я готов сразиться с тобой.

Гвиневре стало страшно.

— Вам, Гвин, вовсе не безразлична судьба Гриффина? Не так ли? Я вижу по глазам. Ради него вы готовы на все. Почти на все.

Он ухмыльнулся.

— Маленькое предательство там, в подземелье, — пустяк. Это не в счет. Но что касается всего остального, то вы готовы. Вы ведь не хотите, чтобы с ним что-нибудь случилось?

— Что вы хотите сказать? — спросила она шепотом. Он устремил свой хитрый взгляд на профиль Гриффина:

— Сюда направляется Генрих фиц Эмпресс.

Гвин махнула рукой:

— Мы это знаем.

— Он мчится на север с такой скоростью, будто за ним гонится дьявол. Готов поспорить, что этого вы не знаете. Он будет здесь к концу дня. Возможно, даже раньше. Он едет в Эверут.

— Зачем?

Она не смела посмотреть на Гриффина даже краем глаза — столь глубокое отвращение питала сейчас к себе. Марк сделал вид, что и сам удивлен:

— Кто знает? Возможно, до него дошли слухи, что здесь, на севере, гнездо предательства.

Она смотрела на него с возрастающим ужасом:

— О, Марк, нет! Нет!

— Он знал о вашем плане? — спросил Марк, поворачиваясь к Гриффину и глядя на него с насмешкой. — Она не рассказывала тебе, что я должен был поспешить вывезти Эсташа у вас из-под носа?

— Перестаньте!

— Но я избрал другой путь, Гвиневра. Мне показалось более мудрым совершить кое-какие маневры, неизвестные даже вам. А теперь, — он указал жестом на поле боя, — мне кажется, что это было очень умно.

Она схватилась за рукав его тяжелой кольчуги:

— Что вы сделали?

— Генрих узнает о предательстве вашего возлюбленного, Гвинни. Скрывать принца в своем подземелье? — Марк щелкнул языком, изображая насмешку и презрение. — Генрих готов прощать тех, кто никогда не сражался с ним плечом к плечу. Но вашего жениха? Свою правую руку на поле боя, доверенного советника, почитаемого дипломата? Первого шпиона? Друга? — Марк покачал головой. — Всего больнее ранит предательство близких людей. Предательство — ужасная вещь.

Она качала головой, и ее волосы выбивались из чехла:

— Нет, Марк, нет!

— Особенно больно смотреть, как у еще живого человека выпускают кишки, когда его четвертуют, разрубают на части и эти части бросают в четыре стороны света. Это ранит особенно болезненно.

Единственной причиной, почему Гвин не заплакала, было то, что она была готова закричать. Голова ее была способна взорваться от ярости, ненависти к себе и отчаянного страха.

Гриффин продолжал стоять, скрестив руки и глядя на поля и дальний лес. При последних словах он изменил позу, повернул голову к Гвин и посмотрел на нее:

— Тебя это беспокоит?

— Конечно, — выдохнула она, и слова ее были полны жаркого отчаяния и муки.

Марк хлопнул в ладоши:

— В таком случае заключим сделку. Я готов отнестись к вопросу по-деловому. Вы хотите спасти Гриффина.

— А чего хотите вы? — спросила она обреченно.

— Вас.

Рот Гвин раскрылся, а Гриффин наконец посмотрел на нее. Марк усмехнулся:

— Рад, что привлек твое внимание, Гриффин. А теперь, — продолжал он самым бодрым тоном, — возможно, тебе безразлично, останешься ты в живых или умрешь. Этого я не знаю. Твой отец был неуправляемым, диким человеком, непредсказуемым — и, возможно, это и у тебя в крови. Но у меня есть кое-что, способное вызвать твой интерес. И, думаю, это для тебя важнее всего.

Почти неприметно Гриффин покачал головой:

— У тебя нет ничего, фиц Майлз, что могло бы меня заинтересовать.

— У меня есть то, что может быть интересно только для наследника Эверута. Для истинного, подлинного наследника.

Это заявление в конце концов вызвало слабый интерес в глазах Гриффина.

Марк понизил голос:

— Ты ведь знаешь, о чем я толкую. Да? О той самой вещи, за которой ты охотишься. О, я слышал, что ты отверг сокровище и свою судьбу. Но я тебя знаю. И знаю, что это. Ты ведь это ищешь. У меня это есть, и я готов тебе его отдать. Если ты отдашь мне Гвиневру.

Вокруг них бушевал ветер, вытягивая их волосы из-под шлемов, теребя застежки. Ветер облепил юбки Гвин вокруг ног, будто они собирались улететь, по вместо этого оказались прикованными к коленям. Она посмотрела на Гриффина. Лицо его было бесстрастным, но в глазах она прочла ярость и отчаяние. У него на подбородке задергался мускул. Гвин повернулась к Марку.

— О чем вы говорите? Что это за вещь?

Марк не смотрел на нее.

— Скажи мне, Гриффин, насколько она дорога тебе?

Снова наступило молчание. Казалось, в душе Гриффина происходит борьба. Он едва слышал слова, обращенные к нему. Но взгляд его был прикован к Марку, и в этом взгляде застыла смертельная угроза.

Глаза Гвин наполнились жаркими слезами. Год назад она поклялась убить себя, если ей будет угрожать брак с Марком. Они с Гриффином вместе посмеялись над этим. Теперь же все дело было в Гриффине, и ради него она готова была умереть. Она склонила голову.

— Я готова.

И произнесла это так тихо, что сначала ни один из мужчин ее не услышал. И на мгновение она будто бы стала ненужной и случайной, хотя именно о ней шла речь, и из-за нее шла торговля, и она была причиной этого безумия. Лицо Гриффина было непроницаемым и жестким как камень, но, когда Гвин заговорила снова и произнесла: «Я выйду за вас», — Гриффин повернулся к ней.

Как и Марк. Выражение его лица все время менялось: его обуревали сменяющие друг друга чувства, но все они вызывали у него улыбку.

— Я все время это твердил, Гвинни, что вы вспыльчивы, но не глупы, — заметил он с подлинным чувством, и это ее удивило. — Значит, мы заключаем сделку.

— Да.

— Нет.

Они оба повернулись на звук голоса Гриффина. Впервые после того как узнал о ее поступке с Эсташем, Гриффин смотрел прямо на нее и не отводил взгляда, даже обращаясь к Марку: — Оставь нас в покое, Марк. Она выйдет за меня.

Гвин потянулась к нему и дотронулась до его руки: