Айрис Джоансен - Полночный воин (Хранительница сокровищ)
— Почему?
Алиса густо покраснела.
— Я устала от дороги. Ты скажешь лорду Гейджу?
— Но ты ждешь ребенка. Я могу понадобиться тебе.
— Я крепкая и здоровая женщина, как и мой ребенок, и до срока еще далеко. Я подожду вас здесь.
— Ты не хочешь встретиться с жителями деревни? Если ты надумала остаться, то тебе надо подыскать жилье.
Краска на щеках Алисы стала еще ярче.
— Я не уверена, что останусь в Гвинтале.
От удивления Бринн широко раскрыла глаза.
— Но почему? Я думала, ты поселишься здесь со своим ребенком. Привыкнешь, и тебе понравится. В глубине острова гораздо лучше, и люди здесь добрее, чем в Редферне.
— Я не давала согласия. Ты просто… Я знаю, ты хотела как лучше для меня, но я могу не… — Алиса замолчала в отчаянии. — Так ты скажешь лорду Гейджу?
— Конечно! Если тебе и вправду так хочется остаться.
— Да, да! — живо ответила Алиса. — Я здесь пригожусь, я здесь нужна. Буду готовить солдатам еду на костре.
С этими словами Алиса бросилась обратно к берегу.
— Вы только послушайте, что она говорит! — покачала головой Бринн. — Не стоит оставлять ее. Она замучается, ухаживая за всеми этими мужчинами.
— Лефонт не даст ей переутомиться, — улыбнулась Эдвина. — Разве ты не заметила, как он нежно заботится о ней?
— Лефонт? — Бринн показалось, что она ослышалась. — Нет, не заметила.
— Тогда ты точно слепая! — рассмеялась Эдвина. — Он обращается с ней, как будто она сотворена из скорлупы. — Не скрывая улыбки, Эдвина смотрела, как Алиса торопливо подбежала к капитану. — А он для нее Бог с Олимпа.
— Счастливчик! — пробормотал Малик. — Кое-кому достается все, а другим ничего.
— Так она не остается в Гвинтале, потому что влюблена в капитана и хочет быть рядом с ним. Эдвина права. — «Какая же я слепая!» — подумала о себе Бринн. Вечно она занята только своими делами и не видит, что творится вокруг. Теперь она припоминала, как не раз замечала вместе Алису и Лефонта: они разговаривали, часто смеялись. — Но у нее же ребенок от другого мужчины! А если он оставит ее?
— Думаю, он женится на ней, — мягко вступил в разговор Малик. — А если нет, то она примет все как есть. Ты ничем не сможешь помочь ее сердцу так, как лечишь ее тело, Бринн.
— Но что за жизнь у жены солдата? Ей гораздо лучше остаться здесь.
— Но она не станет от этого счастливее. Не все ценят покой так, как ты. Пускай идет к Лефонту.
— Ты говоришь так, словно я удерживаю ее. Она вольна делать, что пожелает. Я только стремилась помочь ей устроить свою жизнь как можно лучше для нее. — Но в душе Бринн испытывала горькое чувство предательства и одиночества. Ей хотелось иметь в будущем здесь близкого человека, когда все остальные уедут. От берега шел Гейдж, он уже поговорил с Лефонтом. Бринн поспешила ему навстречу. — Я разговаривала с Алисой.
Он испытующе посмотрел на нее.
— Она сказала тебе о Лефонте?
Еще одно открытие.
— Так ты тоже знал?
— Они подолгу оставались вместе, и Лефонт стал вести себя совсем по-другому. Обычно так бывает из-за женщины.
Бринн с трудом выдавила улыбку.
— Ну что же, значит, ты не удивишься, узнав, что Алиса хочет остаться с ним? С нами она не пойдет.
— Он прекрасный солдат и добрый человек, Бринн!
— Да, ты прав! — Бринн заговорила о другом: — Все солдаты останутся здесь?
— Это я решу после встречи с жителями деревни. Многие из островитян живут в ней?
— Да, но между побережьем и замком есть несколько ферм.
— А люди там настроены дружелюбно к чужестранцам?
Она старательно пыталась припомнить, но поняла, что ребенком она все время проводила с матерью. В деревню они наведывались только в редких случаях. Расплывчато промелькнула ночь, проведенная на ферме, по дороге в Фалкаар. Дружелюбно? Их всегда хорошо встречали и принимали, но она не помнила…
— На нас не нападут, если ты это имел в виду?
— Именно это. Не надеюсь на их объятия, но лишь бы не убили.
— Я объясняла тебе, Гвинтал — мирное место. Недовольство порождается завистливой жадностью, а здесь люди всегда всем довольны.
— Даже если увидят нас с вьючными лошадьми, везущими клад? — Он цинично улыбнулся. — Думаю, кто угодно почувствует недовольство своей участью!
Она покачала головой.
— На что им золото и драгоценности? Здесь они не имеют никакой ценности. В Гвинтале принята своя система обмена.
— Они могут отправиться в страны, где золото в цене. — Гейдж уточнил: — Как, например, твой отец.
— Мой отец был… не таким, как другие здешние мужчины. — Вопросы Гейджа лишали ее радости от возвращения домой, и она решила прекратить разговор. — Так ты идешь или по-прежнему будешь здесь?
Не дожидаясь ответа, Бринн пошла вверх по тропинке. Оглянувшись, увидела идущих вслед Гейджа, а рядом с ним Малика и Эдвину.
Они поднялись на холм. Тут она остановилась и глянула вниз. Гвинтал.
Густые зеленые леса, безлюдные и прекрасные. Голубые озера. Богатые, плодородные вспаханные земли. Таким она помнила Гвинтал, таким видела его в своих снах.
Обернувшись, Бринн нетерпеливо спросила:
— Видите? Разве я не права? Смотрите, как прекрасно!
— Здесь еще все в зелени, — прошептала Эдвина. — Листья только-только начинают опадать. Как странно!
— Внутри острова — сплошная равнина, и, похоже, скалы защищают нас от непогоды. Помню, когда я была маленькой, снег выпадал не чаще раза в год. — Она показала вдаль рукой. — Смотрите, отсюда видны башни замка.
Серые башни и зубчатые стены в туманной дымке манили ее.
«Я вернулась домой, Гевальд. Я снова дома», — безмятежно подумала Бринн.
— До замка долго идти? — спросил Малик.
— Два дня пути. — Бринн показала на лес позади замка. — Вон там Фалкаарский лес.
— Твои родные места?
Бринн кивнула, не сводя глаз с леса.
— У нас рядом с замком был небольшой домик, где мы жили со времен Гевальда. Интересно, сохранился ли он еще…
— А почему бы и нет? — спросил Гейдж. — Климат здесь мягкий, сильных ветров нет, как нет и воров, так что дом должен оставаться таким же, каким был, когда вы в нем жили. Или ты сомневаешься?
В ответ на его насмешливый тон Бринн гордо вздернула подбородок.
— Нисколько! — И она стала спускаться с холма к деревне. — Я случайно оговорилась.
— В твоей деревне очень тихо. — Эдвина заглянула в окно магазинчика. — Я мельком видела всего нескольких жителей. Заметив нас, они разбежались по домам.
— Они не привыкли к чужим. Сюда никто не приезжает. — «Но ведь я же не чужая, — подумала Бринн. — Я — одна из них». Однако молчаливое непризнание с их стороны почему-то укололо ее.
