Сюзанна Энок - Шалунья

— Это верно, — нехотя согласилась Кит. — Но я считала…

Алекс поцелуем остановил ее.

— Не сейчас, детка, — тихо прошептал он. — Поговорим об этом потом.

Кит пристально взглянула на него: в его глазах уже бушевало пламя желания.

— Не сейчас, — согласилась она.

Наклонившись, Алекс снова поцеловал ее, после чего, обхватив за талию, привлек к себе.

— Вот и отлично.

Почувствовав, что он готов к новым подвигам, Кристин хмыкнула.

— Так кто из нас распутник? — лукаво спросила она.

— Сейчас посмотрим, — ответил Алекс и прильнул губами к ее губам.

Алекс проснулся. Голова Кристин покоилась на его подушке. Все-таки пришлось им делить единственную подушку, улыбнулся он. Одной рукой он обнимал Кристин за плечи, другая лежала вдоль ее тела. Ноги их переплелись так, что и не поймешь, где чья.

Алекс долго лежал, прислушиваясь к ее тихому, ровному дыханию. Хотя его и считали развратником, Кристин была лишь второй, кого он лишил девственности. Первой была его жена, Мэри, и ее реакция на его ласки в первую брачную ночь отличалась от реакции Кит, как лед от пламени. Что же касается Кристин Брентли, то его наблюдение в первое утро ее пребывания в Кейл-Хаусе, когда она уписывала за обе щеки завтрак, оказалось абсолютно верным: как женщина Кристин опасна.

Кит пошевелилась и прижалась к нему теснее. Хотя бы во сне она ему доверяет, подумал Алекс. Он пододвинул руку так, чтобы зарыться пальцами в светлые волосы, ореолом обрамлявшие ее лицо. До ее приезда он редко проводил ночи один и ненавидел последующие за ними утра, наполненные лживым кокетливым щебетом и не менее лживыми заученными извинениями по поводу того, что ему срочно необходимо уехать по делам.

С тех пор как Кит Брентли ворвалась в его жизнь, он каждую ночь проводил в одиночестве, а наутро чувствовал такую тоску, какой не испытывал никогда ранее. Странная девчонка, то врывавшаяся в его спальню, чтобы научиться бриться, то осыпавшая его французской бранью, то с невероятной жадностью поглощавшая его еду, привнесла в его жизнь такое счастье, какого он не испытывал с тех пор, как умерли его родители и оставили его одного.

И все-таки она предательница, и он не должен был подпускать ее к себе так близко, даже если и воспылал к ней такими нежными чувствами, каких еще ни к кому никогда не испытывал. Единственное оправдание — это то, что завтра ее уже здесь не будет. Приподнявшись, Алекс коснулся губами лба Кит. Если он не доложит обо всем, что ему известно, английские солдаты поплатятся за его эгоизм своей жизнью. А если выполнит свой долг, той, которая является дочерью Стюарта Брентли, грозит смертная казнь на виселице, тюремное заключение либо — самое мягкое наказание — высылка в Австралию. Алекс вздохнул. А вот если бы она не была дочерью Стюарта Брентли… Он закрыл глаза, чувствуя, что при одной мысли о том, что он собирается совершить поступок, который поклялся себе больше никогда в жизни не совершать, по телу пробежала нервная дрожь.

— Если ты хочешь притвориться, что спишь, не подпирай голову рукой, — послышался шепот Кристин, и Алекс открыл глаза.

— Благодарю за науку. Очевидно, притворяться, как ты, я не умею.

В тот же миг насмешливый взгляд Кит сделался подозрительным.

— Что ты хочешь этим сказать? — смело бросилась она в атаку, как поступала всегда, когда ее в чем-то обвиняли.

Алекс почувствовал, что на сей раз отразить наступление он не готов.

— Только то, что ты водила за нос весь белый свет, почти четырнадцать лет играя роль молодого человека. — Он вскинул брови, притворяясь удивленным. — А ты что подумала?

— Не знаю, — ответила Кит, помешкав. — Это меня и разозлило.

Алекс нахмурился, не зная, как ему рассказать Кристин о том, что он задумал. Реакция ее могла быть самой непредсказуемой.

— Я смогу съездить в Кентербери только сегодня днем, — сказал он, садясь, и взъерошил рукой волосы.

Кит уселась рядом и, поцеловав его в плечо, спросила:

— А зачем тебе ехать в Кентербери?

— За специальной лицензией, естественно. Слухи, конечно, поползут, не без этого, но я думаю, мы выдержим.

Кит замерла и, потупившись, прошептала:

— О чем ты говоришь?

— О нашей женитьбе, конечно, дурочка, — поспешно бросил он, удивляясь тому, с какой легкостью он произнес слово, которое поклялся никогда не произносить применительно к себе.

Кристин уставилась на него своими изумрудными глазами. Казалось, взгляд их обжигал.

— Мы с тобой не поженимся! — отрезала она.

— Обязательно поженимся. — Алекс замолчал. Скоро, уже, быть может, на следующий день, ему придется предъявить ей обвинение в шпионаже, но сначала нужно, чтобы она стала его женой — в этом случае его фамилия могла бы служить ей защитой. — Что, если ты беременна?

Кристин судорожно сглотнула и, прищурившись, отрезала:

— Я не беременна!

— Я не предохранялся, да и ты вряд ли имеешь представление о подобных вещах. — Он заставил себя смотреть Кристин прямо в глаза. — Я прав?

Она медленно кивнула. На секунду на лице ее отразилась неуверенность.

— Значит, договорились. Я сделаю церкви пожертвование, и завтра вечером мы поженимся.

— Нет.

Он предвидел сопротивление, однако отступать не собирался.

— У тебя нет другого выхода, Кит.

— Я сказала «нет», Алекс!

— Кристин…

— Я отдалась тебе не потому, что собиралась женить тебя на себе, Эвертон. Через несколько дней я вернусь в Париж, и ты…

— Я не допущу, чтобы мой незаконнорожденный отпрыск разгуливал по Парижу! — рявкнул Алекс, надеясь, что достаточно сердито. — И я не оставлю тебя беременной и без мужа!

Кит бросила на него яростный взгляд. Видно было, что отступать она не намерена.

— А я не позволю, чтобы ты ненавидел меня так, как ненавидел Мэри, потому что я не могу быть такой женой, какая тебе нужна.

Эти слова потрясли Алекса до глубины души.

— Вы с Мэри абсолютно разные, и я…

— Я не желаю больше говорить на эту тему. — Откинув одеяло, Кит встала, обнаженная, и направилась к окну. — И потом, ты ведь уже помолвлен.

— Ничего я не помолвлен, черт побери! — О Господи, как же она хороша! Нужно прекратить смотреть на нее, а то он никак не может сосредоточиться. Закрыв глаза, Алекс вдохнул в себя побольше воздуха, пытаясь успокоиться. — Скажи мне по крайней мере, когда у тебя последний раз были месячные.

Любую другую женщину он мог в два счета уговорить выйти за него замуж, а если не согласится добровольно, то заставить силой. Кого угодно, но только не Кит.

Кристин повернулась к нему лицом. Освещенная лучами утреннего солнца, она была прекрасна.