Джо Беверли - Лорд полуночи
Леди Мюриэль штопала старую отцовскую тунику. Леди Агнес раздраженно ворчала:
— Не понимаю, что этот Эйдо все время здесь толчется? Сует свой нос в чужие дела, как старая баба!
— Не каждая старая баба будет совать свой нос в чужие дела.
Бабушка хмыкнула, а леди Мюриэль подняла на Клэр встревоженные глаза.
— Этот человек все еще здесь?
— Он теперь хозяин Саммербурна, мама, — ответила Клэр, понимая, что речь не об Эйдо.
— Не выходи за него замуж, Клэр! — Мать схватила ее за руку. — Даже ради Томаса. Обещай мне, что ты этого не сделаешь.
Клэр погладила ее по руке, борясь со слезами, которые готовы были хлынуть из глаз, когда она услышала слова, столь необходимые ей всего несколько дней назад.
— Я постараюсь, мама.
— Ты послушная дочь, Клэр, — успокоилась леди Мюриэль. — Я тебя очень люблю. Теперь я спокойно заштопаю эту тунику. Зимой она понадобится Кларенсу.
— Отец мертв, мама.
— Я знаю, — кивнула мать. — Мы похоронили его. В шерстяной голубой тунике. Но эту тоже надо заштопать. — И она погрузилась в свое занятие.
— Ничего разумного от нее теперь не дождешься, — сокрушенно покачала головой леди Агнес. — И дело не только в горе, но и в чувстве вины. Она заставила тебя выйти за него замуж и теперь испытывает жесточайшее раскаяние.
— Ты тоже толкала меня на этот брак!
— Да, и не испытываю никаких угрызений совести. А ты всеми силами должна держаться за этот брак. Какая разница, как погибают мужчины! В сражении, на поединке, от стрелы на охоте. Они погибают. А женское дело сделать так, чтобы жизнь продолжалась.
— Это очень нелегко.
— Да что тебе так уж в нем не нравится? — нахмурилась бабушка. — Он красив, обходителен, благороден. Если захочет, может быть просто обворожительным. Любая позавидует тому, как он на тебя смотрит.
— Возможно, в этом-то все и дело. Если бы он был отвратителен, я воспринимала бы его, как свой крест. Мне кажется греховным получать удовольствие от этого брака.
— Знаешь, в чем твоя беда? В том, что тебе всего восемнадцать. Пройдет время, и ты иначе будешь смотреть на многие вещи. Только боюсь, как бы не было поздно.
Клэр рассмеялась и, поцеловав бабушку в щеку, пошла к себе, размышляя о письме епископу, которое уже было в пути. Она однажды испытывала такой же внутренний дискомфорт. Это было, когда она попыталась тайком бежать из замка, чтобы уговорить Фелицию выйти замуж за Ренальда.
Неужели колесо судьбы может крутиться в обратную сторону?
Клэр решила отчасти последовать бабушкиному совету и перестала изводить себя бесконечными размышлениями. До тех пор пока она не получит ответ епископа, предпринимать другие шаги невозможно. Впереди у нее месяц.
Она занялась хозяйственными делами. Ренальд стал частью Саммербурна, и Клэр уже не представляла свой дом без него и его людей, шумных и беспокойных. Их грубые солдатские песни, громкий смех и тренировки стали неотъемлемой частью повседневной жизни.
Известие о том, что прежний хозяин убит на поединке лордом Ренальдом, потрясло слуг, но они быстро оправились от этого потрясения. Жизнь шла своим чередом Как-то один из слуг даже сказал ей:
— Лорд Ренальд — хороший человек, леди.
Понятно, что Ренальд прикладывал усилия к тому, чтобы его приняли в Саммербурне все, даже слуги. И его план удался.
Он был разумен и терпелив. И не давал бессмысленных распоряжений. Ренальд редко повышал голос и никогда не делал этого без причины. Он всегда держал свое слово, и, несмотря на его пребывание здесь, Саммербурн продолжал оставаться обителью мира и покоя. Клэр ни разу не видела, чтобы Ренальд был с кем-то жесток. Она никогда не видела, чтобы он обнажал меч.
Вероятно, Ренальд делал это на тренировках, вне стен замка.
Его присутствие в Саммербурне меняло жизнь к лучшему не только в замке, но и за его пределами. Сюда стали приходить люди в поисках защиты и справедливости. Клэр никогда не задумывалась о том, почему у отца его подданные не просили того же.
Теперь же, когда возле Шерборна объявилась банда бродяг, грабившая честных людей на лесной дороге, горожане прислали Ренальду петицию с просьбой о защите.
Лорд сообщил ей, что уезжает.
Клэр удивилась тому, что Ренальд едет в тунике, но потом догадалась, что за стенами замка он наденет кольчугу. Без сомнения, он едет сражаться. Клэр испугалась.
— Берегите себя, милорд.
— Вы хотите, чтобы я вернулся цел и невредим?
— Разумеется! — Он протянул к ней руку и тут же опустил ее.
— В этом и заключается наша трагедия, не так ли? — с горькой усмешкой сказал он, поклонился и вышел.
Клэр смотрела ему вслед. Ренальд уезжал на битву без поцелуя, который согревает сердце воина в минуту смертельной опасности, без ласковых слов на прощание. Клэр тихо произнесла их ему вослед.
Она предполагала, что такой поход неопасен для Ренальда, но не могла избавиться от страха за него и успокоилась, только когда он вернулся. Ренальд сиял от радости.
Она никогда прежде не видела его таким счастливым.
Разве что в день свадьбы.
Впервые она осознала, что он действительно настоящий воин и любит сражаться, а она заставляет его притворяться, вынуждает жить чужой жизнью.
Спустя какое-то время Ренальд пришел к ней. Он вымылся и переоделся — никаких следов крови, запаха металла, радостного блеска в глазах.
— Все благополучно устроилось, миледи.
— Что там произошло? — спросила она, преисполнившись решимости смириться с его воинственной натурой.
— Так, пустяки, — уклонился он от ответа и заговорил о хозяйственных делах.
Раньше она стала бы настаивать на своем, но теперь не видела такой возможности. Подробности о походе Клэр почерпнула из другого источника. Люди откровенно гордились своим хозяином, бесконечно прославляя его смелость. Говорили, что он собственноручно убил главаря, после чего бандиты разбежались, как зайцы. Многих удалось взять в плен.
— Ну? — спросила бабушка за обедом в отсутствие Ренальда. — Грех не держаться за такого мужчину?
— Грех, — согласилась Клэр. — И только.
Она провела множество бессонных ночей в раздумьях и внутренних терзаниях, но так и не смогла разрешить основную проблему. Ее отец бросил вызов Генри Боклерку, обвинив его в узурпаторстве, и заплатил за это своей жизнью. В этом таилась глубокая несправедливость.
Ренальд, между тем, так тщательно оберегал ее от всего связанного с ежедневными тренировками, что Клэр вспоминала о них только тогда, когда кто-то из его людей садился за стол со свежей царапиной или шрамом. Впрочем, она никогда особенно не беспокоилась. Но вот однажды в зал, прихрамывая, вошел Томас.
