Лиза Клейпас - Мужчина на одну ночь
Джек со свирепой сосредоточенностью уставился в ковер. Как ни странно, в этот момент он вспоминал отца, лежавшего в могиле и такого же бесчувственного в смерти, как и при жизни. Да что он был за человек? Произвести на свет так много детей, законных и внебрачных, и так мало о них заботиться?! А вот для Джека каждая крохотная жизнь бесконечно дорога. Особенно теперь, когда он потерял своего малыша.
– Должно быть, это я во всем виноват, – признался он. – Мы делим постель. Я… нужно было оставить ее в покое…
– Нет-нет, мистер Девлин.
Несмотря на серьезность ситуации, на лице доктора появилась слабая сочувственная улыбка..
– Иногда я предписываю воздержание от супружеских обязанностей во время беременности, но это не тот случай. Ни вы, ни ваша жена тут совершенно ни при чем. И вообще в этом нет ничьей вины. Я велел миссис Девлин несколько дней провести в постели, пока не прекратится кровотечение. К концу недели я вернусь, чтобы проверить, насколько успешно идет выздоровление. Она, естественно, пала духом, но, как женщина волевая и сильная, скоро придет в себя, и все уладится.
После ухода доктора Джек вошел в спальню. Сердце его сжало тоской и болью при виде Аманды, казавшейся такой маленькой на огромной постели. Всегдашний пламенный энтузиазм, горевший в ней, погас. Джек подошел ближе, пригладил ее волосы и поцеловал в горячий лоб.
– Мне ужасно жаль, – прошептал он, глядя в пустые глаза, ожидая какой-то реакции: отчаяния, гнева или надежды, но обычно выразительное лицо оставалось равнодушным. Она комкала в кулаке складку халата, немилосердно скручивая тонкую ткань.
– Аманда, – попросил он, взяв в ладонь этот побелевший кулачок, – поговори со мной.
– Не могу, – с трудом выдавила она, будто чья-то безжалостная рука стискивала горло.
Джек продолжал согревать ледяные пальцы своими, теплыми и сильными.
– Аманда, – прошептал он, – я понимаю, что ты сейчас испытываешь.
– Каким образом? – глухо спросила она, дергая руку до тех пор, пока он ее не отпустил. Взгляд Аманды был направлен в какую-то невидимую точку на стене.
– Я устала. Хочу спать, – пожаловалась она. Озадаченный, обиженный, Джек поспешно отступил. Прежде Аманда никогда не обращалась с ним подобным образом. Впервые она была такой отчужденной, отказалась разделить с ним мысли и чувства, словно взяла топор и решительно обрубила все связывавшие их нити. Может, после того как она оправится и немного придет в себя, очнется, и из глаз уйдет это ужасное равнодушие.
– Все хорошо, – шепнул он. – Я никуда не уйду. Буду здесь, если тебе что-то понадобится.
– Нет, – так же безразлично обронила она. – Мне ничего не надо.
Следующие три недели Джеку пришлось скорбеть в одиночестве. Аманда ушла в себя. Удалилась в некое невидимое убежище, которое не собиралась ни с кем делить. Она, казалось, была исполнена решимости отстраниться от всего и всех, включая мужа. Джек из кожи вон лез, чтобы достучаться до нее. Настоящая Аманда каким-то образом исчезла, оставив пустую, равнодушную оболочку. Доктор считал, что она всего лишь нуждается в отдыхе, но Джек был далеко не так уверен, что этого достаточно. Он опасался, что потеря ребенка стала ударом, от которого жена никогда не оправится. Что бурлившая жизненной энергией женщина, на которой он женился, никогда не вернется.
В полном отчаянии он вызвал из Виндзора Софию, несмотря на всю свою неприязнь к язвительной мегере. София сделала все возможное, дабы утешить сестру, но ее присутствие мало чему помогло.
– Советую набраться терпения, – объявила она перед отъездом. – Рано или поздно Аманда придет в себя. Надеюсь, вы не станете давить на нее или предъявлять требования, которые она еще не готова удовлетворить?
– Что это значит? – прошипел Джек. Раньше София не скрывала своего мнения относительно зятя, считая его низкородным, невоспитанным негодяем с самообладанием и сдержанностью дикого кабана.
– Вы, что же, считаете, будто я способен предъявить супружеские права, едва за вами закроется дверь?
– Нет, не считаю.
Губы Софии растянулись в неожиданной улыбке.
– Я имела в виду требования эмоциональной природы. Не думаю, что даже вы способны силой тащить в постель женщину в подобном состоянии.
– Благодарю, – сардонически бросил он. Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза. София продолжала улыбаться.
– Может, я была не права в своих чрезмерно резких о вас суждениях, – выпалила она. – Одно мне совершенно ясно: несмотря на все свои недостатки, вы, похоже, любите мою сестру.
– Люблю, – спокойно подтвердил Джек, не отводя глаз.
– Что ж, со временем, возможно, я и одобрю этот брак. Вам, конечно, далеко до Чарлза Хартли, но, полагаю, моя сестра могла сделать куда худший выбор.
– Вы слишком добры, София, – сухо усмехнулся Джек.
– Когда Аманда встанет с постели, привезите ее в Виндзор, – скомандовала София, и Джек поклонился, признавая свое подчинение монаршему эдикту. Они обменялись неожиданно дружелюбными улыбками, прежде чем лакей проводил Софию к ожидавшему экипажу.
Поднявшись наверх, Джек нашел жену у окна спальни. Аманда провожала зачарованным взглядом катившийся по аллее экипаж. На шее нервно билась жилка. Поднос с нетронутым ужином стоял на столе.
– Аманда, – пробормотал он, вынуждая жену обернуться. На какой-то момент ее потухшие глаза остановились на нем, но тут же опустились, когда он подошел ближе. Аманда встала и безвольно вытерпела его короткие объятия.
– Сколько это еще будет продолжаться? – не вытерпел он, но, не дождавшись ответа, негромко выругался.
– Если бы ты только смогла потолковать со мной, черт возьми…
– И что сказать? – монотонно пробормотала она. Джек повернул ее лицом к себе.
– Если тебе нечего сказать, тогда, клянусь Богом, у меня есть! Ты не единственная, кто переживает потерю. Это был и мой ребенок.
– Я не хочу разговаривать, – сказала она, вырываясь. – Не сейчас.
– Сейчас. Больше никаких недомолвок. Никакого молчания, – настаивал он, следуя за ней. – Мы должны справиться с бедой и найти способ жить дальше.
– Не хочу, – задохнулась она. – Между нами все кончено… Наш брак потерял смысл.
Жестокие слова до глубины души потрясли Джека.
– Что? – ошеломленно пролепетал он. – Почему, во имя Господа?
Аманда пыталась ответить, но слова не шли с языка. Все эмоции, которые так долго копились в ней целых три недели, с безумной силой рвались наружу. И как она ни боролась с собой, так и не сумела подавить разрывающие грудь всхлипы. Она судорожно обхватывала себя руками, скрещивала их на груди, поднимала над головой, чтобы сдержать неистовые спазмы. Ее пугала полная неспособность взять себя в руки… словно сама душа распадалась на мелкие осколки. О, как она нуждается в чем-то, в ком-то, чтобы помочь сохранить гибнущий рассудок.
