Киран Крамер - Герцоги налево, князья направо
— Твоя мама работала на правительство? Все это становится шокирующим.
— Просто немыслимым, верно? — согласилась Поппи. — Но я знаю маму и доверяю собственной интуиции. Она и Ревник могли договориться о том, что отправят сообщение в картине, но если я правильно сужу о своей матери, эта идея пришла ей в голову уже после того, как она заказала Ревнику портрет в качестве подарка для папы.
— Мы верим тебе, — сказала Элинор.
— И мы поможем тебе получить картину, — подхватила Беатрис.
Поппи была рада услышать это.
— Еще я хотела вам сообщить следующее. Я нашла мужчину, который, как мне кажется, совершенно мне подходит.
— Кого? — спросила удивленная Беатрис.
Поппи собиралась сказать, кто это, но имя буквально застряло у нее в горле. Она обозлилась. Ощутила боль. И почувствовала себя неуверенной.
— Боже мой! — выдохнула Беатрис. — Это герцог Драммонд, верно?
Поппи отрицательно мотнула головой. Голос к ней вернулся.
— Вы же знаете, что он собирается взять в жены Наташу. И даже если бы это было не так, его бы я не хотела… Он… ему невозможно доверять. Зато мне сделал предложение Эверсли. — Она помолчала. — И возможно, я его приму.
Беатрис стиснула руку Поппи.
— Но ведь ты его не любишь. А истинная Старая Дева никогда не должна выходить замуж за нелюбимого.
— Я это знаю. — Поппи не могла овладеть собой. У нее застрял комок в горле. — Вспомните, я ведь вам сказала, что это не только проблема национальной безопасности, но и проблема, имеющая отношение к уставу Клуба Старых Дев.
— В конечном счете так оно и есть, — успокаивающим тоном произнесла Элинор. — И мы никогда через это не переступали.
— А я просто решила, что ты имеешь в виду тот пункт устава, который требует, чтобы члены клуба поддерживали друг друга даже в тех случаях, когда одна из нас совершает кражу, ну, скажем мягче, возвращает картину, — пояснила Беатрис.
— Это я тоже имела в виду, — сказала Поппи.
— Давайте выйдем отсюда, — предложила Беатрис. — Присядем где-нибудь и обсудим все по порядку.
На улице она подвела их к парковой скамейке неподалеку от ожидавших девушек экипажей, и все трое уселись.
Беатрис расправила юбки и заговорила первой:
— Если мы кого-то любим, то готовы пойти на любой риск ради него.
Поппи закрыла глаза.
— Слишком поздно.
— Разве он уже стоял у алтаря с Наташей? — удивленно подняв брови, спросила Беатрис.
— Нет, — ответила Поппи. — Но он отец ее будущего ребенка.
Ей была невыносима мысль об их с Николасом интимных ласках в библиотеке ее отца, а потом на паруснике Николаса, особенно когда она представляла себе, что то же самое и даже большее было у него с этой бесстыжей ведьмой!
Элинор поморщилась и спросила:
— И ты веришь Наташе?
— Больше, чем мужчине, которого любишь? — добавила Беатрис, с недоверием поглядев на Поппи.
— Он не отрицал этого, — ответила Поппи, немного смущенная. — Но и не признавал тоже. Вообще вел себя как-то необычно.
Малый огонек надежды вспыхнул у Поппи в груди. Она выпрямилась и взяла за руки обеих подруг.
— Я всегда знала, что полюбила вас обеих не случайно.
Беатрис улыбнулась и ответила:
— Мы тоже любим тебя. И конечно, примем участие в деле с портретом.
Поппи попрощалась и направилась к своему экипажу, чувствуя, насколько легче ей стало после разговора с подругами.
Однако радость ее улетучилась, когда она, открыв дверцу кареты, увидела прямо перед собой незнакомого пожилого мужчину с бледным лицом, в сорочке с высоким воротничком.
— Хелло, леди Поппи, — жестко произнес он высоким голосом. — Поднимайтесь в экипаж. Я мистер Грап и я должен сообщить вам нечто весьма важное о герцоге Драммонде.
Глава 43
Николас остановился у стола, заставленного хрустальными вазочками с черной икрой. Наташа повисла у него на локте. Это происходило на балу у Ливенов. Наконец пришло время похитить картину. Вот уже несколько дней Николас страдал от унизительной необходимости играть роль возлюбленного Наташи. Он также провел несколько весьма тоскливых дней в размышлениях, пытаясь понять Грапа и его странное поведение. Он не смел спросить мастера шпионажа, что такое тот задумал, устроив слежку за его младшим братом. Николасу требовалось время, чтобы собрать побольше информации и с ее помощью докопаться до сути дела.
Он попробовал как бы случайно упомянуть имя Фрэнка в присутствии Грапа, всего один раз. Интересно, стало ли старику известно, что они с братом недавно встречались?
Но зачем? И что должен был Грап скрывать?
— Я такая голодная, — зашептала Наташа с соблазнительной улыбкой, которая только усиливала его неприязнь. — Положи мне что-нибудь на тарелку, и побольше, ведь я ем теперь за двоих.
Николасу меньше всего хотелось слышать это именно сейчас. Однако что он мог поделать? Оставалось терпеть. Так что он, скрипнув зубами, передал Наташе тарелочку с икрой и тостами.
— Вот, пожалуйста, моя драгоценная, — проговорил он со вздохом.
Наташа полыхнула на него глазами, в которых Николас заметил нечто лихорадочное.
— Значит, — заговорила она, задыхаясь от волнения, — ты и вправду меня любишь?
Он устремил на нее свой самый страстный взгляд.
— Я боготворю землю, по которой ты ступаешь. Смотрю в будущее и мечтаю о детях, которых ты мне подаришь. Я хочу, чтобы их было десять.
— Десять? — изумилась она.
— О да, — сказал он. — Позволь мне показать тебе, где мы станем счастливо жить вместе со своим потомством.
И он достал карту нового поместья Ламли.
— Это Оркнейские острова у берегов Шотландии. Мы поселимся на самом северном из них. Я уже дал нашему дому имя «Замок Наташа». На самом деле это не замок, а более скромное жилище, но ведь нам для счастья не нужно ничего, кроме любви, не так ли, моя дорогая?
Наташа шумно втянула в себя воздух.
— Ни за что туда не поеду!
— Ты непременно туда поедешь! — Николас усмехнулся, свернул карту и сунул обратно в карман. — Это же рай небесный на земле, даже если там и холодновато.
Наташа уставилась на него такими глазами, словно увидела перед собой привидение.
— А как же Сьюард-Холл?
— Я его продал, — сказал он. — Я хочу увезти тебя как можно дальше отсюда, чтобы чувствовать, что ты принадлежишь мне целиком и полностью. Ох, говорил ли я тебе об овцах? Корги будут пасти их каждый день.
— Мои корги никого не будут пасти, — сказала на это Наташа. — Они слишком нежные для этого, и потом они даже не знают, как пасти.
