Элизабет Хойт - Скандальные наслаждения

– Вот это совсем другое дело. – Кузина Батильда налила себе чай, свежезаваренный и горячий. – Феба, тебе налить? А тебе, Геро?

Геро отрицательно покачала головой, и кузина Батильда наполнила чашки только Фебе и себе.

Откинувшись на спинку дивана с чашкой в руке, она сказала:

– Это меня подкрепит. Не могу понять, мои дорогие, почему ваш брат так со мной обошелся.

– Наверное, был занят важным делом, – предположила Феба, потягивая чай.

Кузина Батильда деликатно хмыкнула.

– Он так и сказал, и, возможно, он так считает, но я не понимаю, каким образом арест какого-то перегонщика джина в трущобах Сент-Джайлза может представлять такую важность.

Миньон взвизгнула, потому что Геро нечаянно стиснула собачке ухо. Максимус отправляется – сегодня! – в Сент-Джайлз за перегонщиком джина! Гриффин прошлой ночью спорил с Максимусом. Если Максимус видит в Гриффине угрозу ее браку с Томасом, то одним ударом устранит и Гриффина, и его винокурню.

Геро вздрогнула от страха, холодные мурашки пробежали по спине. Брат может быть очень жестоким, но он, конечно же – конечно! – не выступит против Гриффина, раз она собирается выйти за Томаса. Разве он ей этого не обещал? Но нет, он на самом деле не выразил это прямо – он просто спросил ее, хочет ли она, чтобы Гриффин был арестован. Подразумевалось, что он арестует Гриффина, если она не выйдет за Томаса. Но после этого Гриффин поспорил с Максимусом. Неужели Максимус решил устранить угрозу ее браку с Томасом, какой является Гриффин?

Кузина Батильда посмотрела на нее:

– Что с тобой, дорогая?

– Я… мне просто интересно, когда Максимус собирается арестовать этого перегонщика джина. – Она погладила густую шерстку Миньон, а та облизала ей руку.

– Прямо сейчас, – ответила кузина Батильда, а у Геро едва не остановилось сердце. – Ну, в любом случае очень скоро. Он провожал меня до двери и что-то бурчал насчет того, чтобы взять солдат и найти своих осведомителей.

Геро подалась вперед.

– Значит, он пока этого не сделал? Еще есть время?

Кузина Батильда, ничего не понимая, поставила чашку на стол.

– Ну да, дорогая, почему ты об этом спрашиваешь?

– Я… я вспомнила, что у меня неотложные дела. – Геро встала и бесцеремонно сбросила Миньон на пол. Собачка жалобно заскулила и скрылась под диваном. – Карета еще перед домом?

– Я не знаю. Геро, в чем дело? – крикнула кузина Батильда вслед убегавшей Геро.

Но Геро уже помчалась в коридор и устремилась к лестнице. У нее нет времени объясняться ни с кузиной Батильдой, ни с Фебой. И нет времени искать помощи. Она должна ехать в Сент-Джайлз и предупредить Гриффина, пока брат не бросил его в тюрьму.

И не повесил.

Томас удивился, увидев экипаж перед домом Лавинии, когда вечером вышел из собственной кареты. Он нахмурился – это ему не понравилось – и постучал в дверь. Внушительный дворецкий открыл дверь и смерил грозным взглядом. Томас не стал утруждать себя обменом любезностями и прошел мимо него, заметив коробки и корзины, сложенные у стены в прихожей.

– Где она?

– Миссис Тейт у себя в комнатах, – мрачно сообщил дворецкий, опустив обращение «милорд», что не укрылось от Томаса.

Томас взбежал по лестнице. Черт бы побрал этого дворецкого – он всего лишь слуга, – и все же Томас был полон решимости поговорить с Лавинией о ее слугах. Но когда он дошел до спальни, то застыл как вкопанный. Все ящики в комоде были выдвинуты, створки гардероба распахнуты. Платья, нижние юбки, чулки, туфли, рубашки и все остальные предметы женского туалета были разбросаны по всей комнате. И посреди этого хаоса стояла Лавиния и давала указания двум горничным, которые складывали вещи в коробки.

– Что ты задумала?

Она подняла голову и посмотрела на него пустым взглядом.

У Томаса в груди, там, где сердце, что-то сжалось.

– Лавиния?

– Марта, Мейзи, пожалуйста, помогите лакеям внизу, в гостиных, – приказала Лавиния.

Горничные сделали книксен и ушли, бросая на него любопытные взгляды.

Ему было наплевать, что они там подумали своим куриными мозгами.

– Чем ты занимаешься?

Лавиния вскинула голову:

– Укладываю вещи и уезжаю.

Сегодня на ней было строгое серое платье – совсем для нее необычное.

Его охватило звериное желание сорвать с нее это платье.

– Я подумал… – Томас замолчал, чтобы проглотить застрявший в горле ком. Его вдруг охватил ужас, что он может разрыдаться. – Я подумал, ты останешься со мной.

– Потому что я позволила тебе лечь со мной в постель?

– Да, черт тебя подери!

Лавиния вздохнула.

– Но я же тебе сказала, что я не стану твоей любовницей, пока ты женат на другой женщине, Томас. Я никогда не меняю своих решений.

Она отвернулась, однако он грубо схватил ее за руку.

– Ты любишь меня.

– Да, люблю. – Она подняла брови и, как ему показалось, печально на него посмотрела. – Но при чем здесь любовь?

– Черт тебя возьми, – прошептал он и в отчаянии прильнул к ее рту.

И она ему позволила, стояла молча и покорно, не сделав ни малейшего движения. А он страстно целовал ее губы со вкусом мяты и чая. Его возбуждение росло, он застонал. Она всегда так на него действовала, с самого первого момента, когда он увидел ее смеющейся с другим мужчиной в бальном зале. Лавиния Тейт будила в нем зверя, Мэндевилл забывал, что он пэр королевства, уважаемый член парламента и владелец обширных земель.

Она превратила его в обычного мужчину – всего лишь в мужчину. И раньше он ненавидел ее за это. За напоминание того, что под горностаевой мантией пэра Англии скрывается самый обычный человек, который борется за существование. Здесь, сейчас, Томасу было все равно. Он теряет ее раз и навсегда. Ярко-рыжая, она возьмет и уйдет, сводя его с ума своим смехом и этими карими – совсем обыкновенными – глазами, которые видят все его самые постыдные секреты и тем не менее смотрят на него с любовью.

Наконец, когда он отнял рот от ее губ, Лавиния посмотрела на него, отвернулась, подобрала чулок и стала аккуратно сворачивать.

– Прощай, Томас.

Он упал на колени на протертый ковер и произнес первое, что пришло ему в голову:

– Пожалуйста, выходи за меня, Лавиния.

– У вас такой вид, словно вы умерли, три дня пролежали в земле, а потом вас выкопали, – этими словами Дидл радушно приветствовал Гриффина в тот вечер в Сент-Джайлзе. Дидл склонил голову набок, внимательно всмотрелся в его лицо и добавил: – А еще перед этим вы побывали в аду.

– Спасибо, все так, – проворчал Гриффин, наполняя овсом торбу Бродяги.