Бертрис Смолл - Рабыня страсти
Гуссейн-ибн-Гуссейн со своей супругой Кабиной не замедлили явиться и выглядели изрядно перепуганными. Хабиб-ибн-Малик не стал тратить время попусту.
— Ваша дочь утратила девственность до свадьбы! — ледяным тоном объявил он. — Она призналась в этом моему сыну, а доктор Сулейман засвидетельствовал ее позор. Мне известно также, что дочь ваша прежде была помолвлена с другим.
— У вас нет доказательств! — вскинулся Гуссейн.
— Да, понимаю — ведь, на ваше счастье, кади, бывший в курсе этого дела, внезапно скончался, — сухо ответил Хабиб. — И тем не менее девушка опозорена.
Гуссейн злобно накинулся на свою любимую жену Кабину:
— Она твоя дочь! Почему ты не уследила?
— Да она же влюблена в Али Хассана с десятилетнего возраста! — страстно заговорила Кабина. — Они должны были пожениться еще три года тому назад, но ты огорошил жениха, потребовав от него огромный выкуп! Оба они молоды и горячи. Они не сомневались, что в один прекрасный день поженятся. Не могла же я три года держать ее взаперти! Не вини меня! Она и твоя дочь тоже, и куда больше похожа на отца, нежели на мать!
— — Муж разведется с нею! Я должен буду вернуть три тысячи динаров, а деньги уже потрачены! — зашипел на жену Гуссейн, словно в комнате никого кроме них не было.
— Если Хатиба не зачала, — вмешался Карим, — я возьму ее в жены, Гуссейн-ибн-Гуссейн. Но если семя ее любовника прорастет, я вынужден буду возвратить вам дочь. Я не виню девушку в ее несчастье — во всем виновен ты! Понял ли ты меня, Гуссейн-ибн-Гуссейн? — Черты Карима исказились от злости.
— О господин! — Кабина горой стояла за дочь. — Хатиба хорошая девочка! Правда, она горяча и своенравна. А уж когда отец запретил ей и думать об Али Хассане, она стала сама на себя непохожа!
«…Как дочь походит на мать, — думал Карим, глядя на женщину, — только серые глаза Кабины кроткие и ласковые, а вот у Хатибы они холодны и неприветливы…»
— Ты проведешь со своей дочкой два месяца, — сказал Карим теще. — Надеюсь, хотя бы теперь ты станешь следить за ее поведением, а заодно втолкуешь ей, что входит в обязанности доброй жены. Если к концу этого срока я буду абсолютно уверен, что она не ждет ребенка от другого, то вернусь домой и начну с нею семейную жизнь. А ты уедешь к мужу.
Гуссейн-ибн-Гуссейн открыл было рот, чтобы возразить, но злобный взор жены остановил его. Челюсти его щелкнули.
— Ты более чем благороден, господин! — выговорил он, но в голосе его не слышалось благодарности.
— А тебе бы следовало воспользоваться отсрочкой, чтобы собрать три тысячи динаров, которые ты столь поспешно истратил. — Карим был неумолим. — Это золото — собственность Хатибы. Помни об этом, Гуссейн-ибн-Гуссейн! Эти деньги спасут ее от нищеты, если когда-нибудь она лишится мужа. Я лично прослежу за тем, чтобы в течение двух месяцев все было возвращено либо мне, либо моей супруге.
Тесть смущенно отвел глаза.
— Да, господин. — Он уже лихорадочно обдумывал, каким непостижимым образом удастся ему выкроить такую сумму…А вдруг его зятю не посчастливится и звезда его угаснет? Тогда молодая вдова воротится в отчий дом, приданое и выкуп останутся при ней, и можно будет подумать о новой свадьбе…
Карим наблюдал за тестем: глаза старика сузились и потемнели. Он что-то замышляет… Карим от души надеялся, что ему не придется отсылать жену отцу. Деле было вовсе не в каком-нибудь неожиданно возникшем чувстве — нет, просто, узнав тестя поближе. Карим ощутил сострадание к девушке. Он повернулся к отцу;
— Ты проследишь за тем, чтобы госпожу Кабину препроводили к дочери?
— Тотчас же, — отвечал Хабиб.
И Кабина переселилась на время в дом зятя… Дочь мрачно сверкнула глазами на мать: она явно разозлилась, увидев ее. Кабина отвесила ей пощечину:
— Теперь некому тебя выгораживать, дрянная девчонка! Отец сколько угодно может уверять, что он тут ни при чем, но он прекрасно знал, чем ты занималась, когда ездила в горы! Прекрасно знал! И тем не менее продал тебя такую за три тысячи динаров, надеясь, что ему все с рук сойдет! Молись Аллаху, дочка, молись, чтобы не оказаться в тягости от Али Хассана! Тогда отец просто убьет тебя. И даже я не смогу тебя защитить. Посуди сама: что ему останется делать с опозорившей его дочерью, чтобы сберечь хоть каплю семейной чести? Тебе на удивление повезло с мужем, Хатиба, — если, конечно, он останется таковым. Если все обойдется… Какое великое благородство он проявляет, подумай только!
— Благородство! — оскалилась Хатиба. — Он любит другую, с которой никогда не сможет быть вместе, мама! Мою же утраченную добродетель он ни в грош не ставит! И если он не выгоняет меня, то лишь для собственного блага, а вовсе не ради меня. Он никогда меня не полюбит…
Дни летели. Карим с братьями и приятелями почти каждое утро выезжал на охоту в горы и поля за городом. Днем он обычно навещал Хатибу, но лишь в присутствии ее матери. Обнаружилось, что девушка поразительно невежественна. Она не умела ни читать, ни писать. У нее начисто отсутствовал музыкальный слух. Когда же он пригласил для нее учителей, она пришла в отчаяние, мгновенно уставала и принималась рыдать.
— Она на редкость невнимательна, — пожаловался Кариму самый уважаемый наставник, выражая общее мнение. — С нею невозможно заниматься: она не желает учиться, а хуже ничего не придумаешь…
Оставаясь в одиночестве, Карим чуть ли волосы на себе не рвал — в самом деле, о чем они станут беседовать, если она останется его женой? Обнаружилось, правда, что девушка азартна в любой игре. Она играла в шахматы и триктрак с ребячьей горячностью: когда ей случалось выигрывать, она бурно радовалась и хлопала в ладоши, а оставшись в проигрыше, бушевала. Это было хоть и слабое, но все же утешение… Карим все чаще вспоминал совет брата Джафара — поскорее обрюхатить жену и подыскать себе занятную наложницу. Он с грустью вздыхал. Он не хотел ни гарема, полного луноликих красавиц, ни жены по имени Хатиба, которая за столь короткое время успела уже доставить ему массу хлопот. Он желал лишь Зейнаб, а ею ему никогда не обладать. Она ушла от него навсегда…
Наконец период ожидания истек. У Хатибы дважды показались крови, и врач Сулейман, тщательно осматривавший девушку во время регулярных истечений, объявил, что беременности опасаться не следует.
— Ты можешь войти без опаски, мой господин. Если она через положенное время родит, можно будет не сомневаться, что это твое дитя. Она здорова, ничем не заражена. И, похоже, с родами проблем не возникнет.
Карим тотчас же отослал тещу домой в горы и распустил на несколько дней всех прислужниц. С тяжелым сердцем вошел он в покои своей жены. Путь назад был отрезан. Поводов оттягивать неминуемое больше не было. Самое время начинать новую жизнь…
