Нэн Райан - Легенда любви
Взгляд Квотернайта напоминал взгляд робкого, испуганного мальчика. Элизабет вдруг почувствовала, как в ней просыпается незнакомый ей ранее материнский инстинкт, дарованный Богом каждой женщине. Не в силах оторвать от Веста взгляда, она еще сильнее прижалась к земле.
Что еще она могла сделать, чтобы удержаться и не пойти к нему? Она испытывала непреодолимое желание броситься к Весту, упасть перед ним на колени, обнять его дрожащие плечи, прижать к своей груди его голову и не отпускать до тех пор, пока не пройдет его страх и он не успокоится.
Однако у нее хватило ума сдержаться. Продолжая наблюдать за Вестом, она надеялась, что он все-таки не окоченеет до смерти, сидя обнаженным по пояс в такую холодную ночь.
Наконец он выпрямился, медленно повернулся и посмотрел прямо на Элизабет.
Он был слишком далеко, чтобы увидеть, что глаза Элизабет открыты, и поэтому она продолжала следить за ним. Элизабет не могла не заметить, как напряглись мускулы Веста и как его руки медленно сжались в кулаки. Она видела, как быстро меняется его лицо: от детской незащищенности – к пугающей мужской суровости.
Перемена, происшедшая в нем, была разительной. Перед ней уже стоял не испуганный ребенок, а сильный мужчина, едва сдерживающий страсть, которая немедленно передалась Элизабет и вызвала в ней ответный поток чувств.
Материнская нежность к беззащитному ребенку сменилась страстным желанием любовницы. Еще минуту назад она готова была ринуться к нему на помощь, обнять и утешить.
Теперь она готова была побежать, броситься к нему на грудь и целовать его губы до тех пор, пока не рухнет воздвигнутая им стена отчуждения. Она хотела обнять его, осыпать поцелуями его обнаженные плечи, прижаться губами к его сердцу и слушать, как он задрожит от страсти и желания сильнее, чем он дрожал от страха.
Элизабет казалось, что Вест уже целую вечность стоит и смотрит на нее. Боясь пошевелиться, она ждала, что он вот-вот подойдет к ней, как тогда, на балконе на ранчо Кабалло… Она молила Бога, чтобы на этот раз ей хватило сил прогнать его.
Наконец Вест сделал шаг в ее сторону. Элизабет напряглась.
Когда он вдруг отвернулся и зашагал к своему спальному мешку, она вздохнула с облегчением – и с досадой. Он лег на спину и положил руки под голову. Элизабет выводило из себя его поведение, и эта мука продолжалась уже пятый день, с тех пор как они покинули ранчо донны Хоуп. За все это время Вест ни разу не попытался остаться с ней наедине. Элизабет решила, что она его больше не интересует, что быстрая победа над ней лишила ее ореола загадочности и недоступности и тем самым лишила его азарта. Там, в темной спальне, она отдала ему то, за чем он пришел, и теперь, получив свое, он потерял к ней всякий интерес. Задумав овладеть ею, он бросил вызов своему мужскому самолюбию. А когда она сама бросилась в его объятия, интерес к охоте, разумеется, пропал. Проще и быть не могло.
Однако сейчас он явно желал ее. В этом Элизабет не сомневалась. Что же остановило его? Кругом все спят. Если бы они вдвоем покинули лагерь и предались любви, никто бы этого не заметил. Почему он отступил?
Элизабет решительно не понимала Веста. Сейчас, когда ей казалось, что она наконец разгадала его намерения, он вновь удивляет ее. Лежа в спальном мешке, она пыталась найти причину его странного поведения, пока наконец не заснула.
Но вот первые лучи солнца осветили ненавистную Дорогу смерти.
Звезды поблекли и исчезли с небосклона. Элизабет жалобно застонала, когда в половине шестого Эдмунд принялся будить ее. Не верилось, что уже пора вставать. Минуту она лежала неподвижно. Одеяло заиндевело, и она почувствовала, что промерзла до костей.
Спустя три часа воздух прогрелся до ста градусов. Как и на других членах экспедиции, на Элизабет были надеты рубашка с длинными рукавами, брюки из грубой ткани, высокие кожаные ботинки и замшевые перчатки. Голову ее прикрывала шляпа с плоской тульей и завязками, туго стягивавшими подбородок, вокруг шеи был повязан шелковый платок, концы которого Элизабет продела в серебряное кольцо с бирюзой, подаренное Микомой.
Вот уже несколько дней раскаленное солнце нещадно палило в безоблачном небе. Томительный, удушающий зной становился порой невыносимым. Начиная с утра и до сумерек Элизабет постоянно испытывала тупую, изнуряющую головную боль. Кроме того, ей постоянно хотелось сорвать с себя эту тяжелую, прилипшую к телу одежду и чесать вспотевшую зудящую кожу.
Однако она знала, что никогда не сделает этого. Среди зарослей кактусов, зыбучих песков, острых скал, вездесущих пауков, скорпионов и жестоких москитов снять одежду было равносильно самоубийству. Не будь ее нежное тело защищено одеждой, оно вмиг бы было ободрано колючками, которые облепили все ноги лошадей.
Элизабет ехала по застывшей, устрашающей Земле Мертвых на своем пегом коне, терпя все и не проронив ни единого слова жалобы, уверенная в том, что из-за нее у экспедиции не будет лишних трудностей.
Чтобы выжить на этой безмолвной пустынной земле, нужны были физическая выносливость и сноровка. Понимая это, Элизабет старалась изо всех сил.
В течение этих пяти дней она оказывалась не один раз на волосок от смерти, как, впрочем, и Эдмунд, и несколько мексиканских рабочих.
И когда кто-нибудь из мужчин получал какую-нибудь травму, сваливался с лошади или заболевал пустынной лихорадкой, никто не делал из этого проблемы.
Стоило же Элизабет попасть в мало-мальски затруднительное положение, как Вест закипал от гнева, будто она была главной обузой для него и для всей экспедиции. Вдвойне же обидно Элизабет было оттого, что Квотернайт никогда не приходил ей на помощь. Всегда в самые трудные минуты возле нее оказывался безмолвный навахо Таос. Все это казалось ей крайне несправедливым.
Однажды утром, испугавшись стаи москитов, пегий жеребец Элизабет попал ногой в щель фута в четыре глубиной.
Она успела соскочить, а жеребец быстро выкарабкался, сильно толкнув Элизабет, но при этом ничего не повредив ни ей, ни себе.
Не поняв, что произошло, Элизабет увидела возле себя Таоса, который нежно подхватил ее и вытащил из ямы. Не успела Элизабет оправиться от испуга, как перед ней появился Вест Квотернайт.
Спрыгнув с лошади, он схватил Элизабет за руки и холодно проговорил:
– Вы ушиблись? – Дрожа от страха и борясь с подступившими к горлу слезами, она невольно медлила с ответом. Вест разъярился, и у него желваки заходили от злости. – Когда мне не отвечают, я впадаю в бешенство. Вы когда-нибудь видели меня в гневе? – спросил он.
– Да. Я имела в виду… нет.
– Короче говоря, миссис Кертэн, вы не ушиблись?
