Кортни Милан - Искушение любовью
Следовало отдать его врагу честь — он сумел сдержать крик, хотя его лицо искривилось от боли.
— Сдаюсь, — прохрипел он. — Сдаюсь. Честное слово. Я все понял… — Он побледнел и прислонился к дереву.
Марк сделал шаг вперед.
— Честное слово, сэр Марк! — Уэстон говорил очень тихо, почти шептал. — Я сдаюсь. Вы победили.
Марк вдруг припомнил последний раз, когда он вот так же потерял голову от гнева. Это случилось в Итоне. Забияки окружили его со всех сторон; они не давали ему прохода, и он вышел из себя. Он измолотил их в труху и не остановился даже тогда, когда они стали молить о пощаде. Много лет он чувствовал себя виноватым за эту вспышку и не давал волю своей ярости. Он боялся, что станет похожим на мать.
Но теперь, глядя на скорчившегося Уэстона, Марк внезапно понял одну важную вещь. После того как он избил тех мальчишек, он не прикоснулся ни к кому и пальцем. Ему было нечего стыдиться и не в чем раскаиваться. Выражение «праведное негодование» было придумано не зря. И иногда остановить или наказать зло можно было только грубой силой. Поэтому он не стал, как обычно, запирать свой гнев за стеклянной стеной, а шагнул к Уэстону.
— Ты ничего не понял, — тихо и угрожающе произнес он. — Я знаю, что ты сделал с Джессикой Фарли.
— Что я сделал? Да, я нанял ее, чтобы она вас соблазнила. Эта сука… она взяла мои деньги и…
Марк схватил его за волосы и дернул. Уэстон зашипел от боли.
— Я говорю про чай.
— А-а-а! — Уэстон попытался вырваться, но только сделал себе больнее. — Господи ты боже, она что, еще не забыла про этот чертов чай? Я оказал ей услугу, избавил от необходимости принимать это решение самой.
— Ты лишил ее возможности принять решение самой. Ты почти лишил ее жизни!
— Это была случайность.
Марк перехватил волосы Уэстона поудобнее и с наслаждением ударил его затылком о дерево. Уэстон застонал.
— О-о-о… Пожалуйста. Я с радостью уступлю вам пост в комиссии. Только, пожалуйста, пожалуйста… не бейте меня больше.
Он точно знал, когда нужно проявить милосердие. И это время еще не пришло.
— Какой ты жалкий, — сообщил он Уэстону и в последний раз стукнул его головой о дерево.
Колени Уэстона подогнулись; Марк отпустил его волосы, и враг рухнул на землю. Толпа вокруг потрясенно выдохнула. Несколько долгих секунд Марк смотрел на неподвижное тело своего врага. Он не слышал ничего; только шум крови в ушах и бешеный стук своего сердца. Наконец он опустился на колени, взял руку Уэстона и нащупал пульс. Он был сильным и ровным.
Он не сошел с ума. Он не потерял контроль над собой и своим гневом. Он сумел использовать его и был этому рад.
— Кто-нибудь, позовите врача, — бросил он. — С ним все будет в полном порядке… если не считать небольшой головной боли, когда он очнется.
Он встал на ноги и пошел прочь. Толпа за его спиной взволнованно загудела.
— Это же сэр Марк! — сказал кто-то.
— Должно быть, Уэстон это заслужил, — добавил другой голос. — Раз сэр Марк с ним так обошелся. Вообще-то он добрая душа, этот сэр Марк. И мухи не обидит.
— Что же он такого сделал?
— Наверняка что-то ужасное, — присоединился третий. — Кроме того, я все видел. Он напал на сэра Марка первый, без всякой причины. Наверное, сумасшедший, не иначе.
Значит, вот как легко разрушается репутация. Марк покачал головой. Что ж… в этом была некая причудливая справедливость. Он потер кулак, который уже начинал побаливать, и отправился дальше.
— Угадай, что у меня есть?
Был вечер, и Марк стоял на пороге дома Джессики. На нем была старая шляпа с широкими полями, закрывавшая лицо, но даже сейчас, в сгущавшихся сумерках, было видно, что на скуле у него красуется свежий синяк.
Она отступила в сторону. Марк вошел, и она закрыла за ним дверь.
— Ты забыл о газетах, — мрачно сказала она. — Новость уже давно там.
Она показала ему свежий номер с огромным заголовком. Сэр Марк: ссора с Уэстоном и получение особого разрешения.
— Скажи спасибо, что Пэррет не стал делиться своими предположениями об имени невесты, — заметила Джессика. — Хотя он вполне мог бы.
Марк снял шляпу и, ничуть не смутившись, улыбнулся:
— Значит, сюрприза не получилось.
— Не думаешь ли ты, что получать особое разрешение немного преждевременно?
— Я никогда ничего не делаю преждевременно, — сообщил он, снял пальто и повесил его на крючок. — У меня всегда все вовремя.
Когда-то она мечтала о маленьком домике в деревне, о тихой спокойной жизни вдвоем с Амалией. Возможно… возможно, она просто боялась желать чего-то еще. Надежда, в конце концов, всегда означала боль. Но теперь Джессике было гораздо труднее оттолкнуть ее, справиться с глупыми фантазиями. Она почти поверила в будущее вместе с Марком. И не только с Марком, но и со своей семьей.
Первым, что пришло ей в голову, когда увидела газетные заголовки, были ее сестры. Если она станет женой сэра Марка, то конечно же получит возможность увидеть их снова? Может быть, им придется встречаться тайно, учитывая то, что для всех она умерла. Но ведь она не будет умершей для них?
Она раздраженно отогнала эти мысли. Лучше ничего не хотеть и ни на что не надеяться, тогда не будет и разочарования.
Наверное, этот синяк болит, подумала она.
— Иди сюда, — сурово сказала Джессика, взяла Марка за руку и решительно провела его в комнату. Она поставила возле умывальника стул и достала салфетку. Марк с удивлением наблюдал за ее действиями. Она усадила его на стул, намочила салфетку и приложила ее к синяку.
— А-а-а, — выдохнул он. — Как приятно.
Вода была прохладной и ароматной. Джессика настаивала ее на травах; ей нравилось, когда в доме пахло лесом и лугом. Тогда она представляла себе, что находится в роще или горной долине, а не в маленькой комнатушке в грязном Лондоне.
Она еще раз промокнула синяк и принялась нежно растирать плечи Марка.
— Скажи мне, Уэстон кричал? Умолял о пощаде?
— Разумеется.
— Как мило. Вот это действительно приятно.
Марк фыркнул.
— Должен признаться, что полностью с тобой согласен. Жаль, что тебя там не было.
— О, газеты дали довольно подробный отчет. — Джессика вздохнула. — Хотела бы я…
— Чего бы ты хотела?
Ее пальцы были прохладными и влажными от компресса.
— То, что ты сделал, Марк, — это замечательно. Никогда не думала, что Уэстону придется за все заплатить.
Но. Этого она не сказала, однако Марк понял все и без слов. Он не мог заставить Уэстона взять назад все то зло, которое он причинил, даже если бы избил его тысячу раз. Джессика все равно чувствовала себя больной и несчастной каждый раз, когда она о нем вспоминала. Она напоминала испуганного зверька, прячущегося в кустах. От того, что Марк сделал с Уэстоном, ей не стало лучше. Просто Уэстону стало хуже.
