Марша Кэнхем - Безоглядная страсть
— Сукин сын! — прохрипел Уоршем. — Я не видел, как ты выхватил нож…
Руки майора ослабели, ноги подкосились, и он рухнул на пол. С минуту глаза его еще осоловело глядели на Ангуса, но затем подернулись мертвенной пеленой. Тело Уоршема еще пару раз дернулось, но это была агония…
Ангус отпрянул от мертвого тела, лишь сейчас осознав, что он натворил — убил человека. Не просто человека, а офицера его величества. Не просто офицера, а протеже самого Камберленда..
Он отступал, пока не наткнулся на свою кровать. Ангус обессиленно опустился на нее, отрешенным взглядом глядя на окровавленный нож в руке. Слава Богу, что желудок его был пуст — иначе бы его стошнило.
— Да, родная, — прошептал он, — я обещал тебе остерегаться генерала Дамокла…
Ангус решительно поднялся на ноги. Что сделано, того не вернуть — остается лишь позаботиться о том, чтобы тело не было обнаружено или по крайней мере обнаружено не сразу.
И тут Ангуса осенило. Ведь скоро в лагерь должны нагрянуть якобиты! Если так, то все решат, что Уоршем был убит кем-то из них в потасовке.
Все, кроме Хью Макдугала, следившего за Ангусом во время его отлучки. Но доложил ли Хью об этом еще кому-нибудь, или Уоршем велел ему молчать, пока не соберет побольше доказательств?
Доказательства!
Ангус знал, что, хотя Уоршем и был полуграмотен, он тем не менее все время вел какие-то записи неким шифром, понятным лишь ему одному. Впрочем, откуда известно, что лишь ему одному? Если майор оставил какие-то записи о сегодняшних похождениях Ангуса и эти записи попадут в нужные руки…
Преодолевая отвращение, Ангус подошел к мертвому майору и расстегнул его мундир. Обыскав внутренние карманы, он ничего там не нашел, но за поясом обнаружилось несколько бумаг и маленькая записная книжка в потертом кожаном переплете. Пробежав пару раз глазами каракули Уоршема, Ангус на третий раз уже мог разбираться в них настолько, чтобы прочесть. Его опасения подтвердились: да, есть сведения и о его сегодняшнем походе, и имя Энни тоже упоминается…
Ангус трясущимися руками развернул одну из бумаг. Какой-то приказ о наступлении… Ангус уже хотел снова свернуть бумагу, как взгляд его упал на дату — сегодняшняя, четырнадцатого апреля. Подписана лордом Джорджем Мюрреем…
Это была копия того самого документа, который он видел у самого лорда Джорджа — тот лежал на его столе вместе с картами. Но что-то в этой копии было не то…
Ангус прочитал документ снова — и похолодел.
«Именем Его Высочества принца Чарльза Стюарта всему низшему составу армии приказывается ни в коем случае не отлучаться из своего отряда, кроме как с разрешения непосредственного или вышестоящего начальства. Местных жителей, приютивших у себя в доме хотя бы одного английского солдата или офицера, следует карать без пощады. Приказ довести до сведения всего командного состава…»
Ангус не стал читать дальше. Это был явно не тот документ, который он видел несколько часов назад на столе у лорда Джорджа. И почерк был явно не его, без характерного наклона (лорд был левшой).
Порывшись в других бумагах, Ангус нашел наконец то, что искал, — другая копия того же приказа. Все то же самое, слово в слово — отсутствовала лишь жестокая фраза о том, что жителей, приютивших у себя в доме англичан, нужно карать без пощады…
Еще один приказ, тоже якобы составленный лордом Мюрреем, предписывал якобитам не брать пленных, а добивать раненых англичан на месте без пощады…
Ангус все понял. Если каждый английский офицер зачитает это своим солдатам, у тех создастся впечатление, что их противники — безжалостные чудовища, и, естественно, они отплатят им такой же жестокостью…
Вынув из кармана часы, Ангус кинул на них взгляд. Четверть второго ночи. Убрав часы в карман вместе с бумагами Уоршема, Ангус затащил его тело под свою кровать. К счастью, Уоршем был небольшого роста и легко туда поместился — пришлось лишь немного согнуть ему ноги в коленях. Прибрав постель, Ангус спустил до пола одеяло — теперь никто и не догадается, что под кроватью труп, если только не вздумает заглянуть под нее.
Найдя среди содержимого своего сундука самое большое полотенце, Ангус разделся и обтерся им как можно тщательнее, очищая себя от крови. Оторвав широкую полосу от одной из рубах, он перевязал шею. Ангус покосился в зеркало — рана на виске еще кровоточила, кожа вокруг посинела, и он постарался прикрыть это место волосами. Он сменил рубаху и, вычистив, насколько возможно, мундир и килт, снова надел их. Подумав, Ангус извлек из походной сумки белую кокарду, которую дала ему Энни, и, расстегнув мундир, пристегнул ее с изнанки. Закончив наконец приготовления, он посмотрел на часы.
Без двадцати два.
Якобиты, должно быть, уже подошли к лагерю настолько близко, что чувствуют запах мусора, сжигаемого за палаткой мясника.
Глава 24
— Чем это так безбожно воняет, черт побери? — наморщил нос Робби.
— Дерьмом сорока лошадей, прошедших перед нами, смешанным с дохлой рыбой, — проворчал Джеми, пытаясь вытащить из грязи одну ногу и увязая другой. Шлем Джеми потерял еще милю назад, ноги были босы. Ветер, поднявшийся было в начале дня, к ночи утих, что, разумеется, не способствовало рассеиванию тумана — чем дольше они шли, тем толще он становился, лишая возможности видеть как следует не только идущего рядом, но и землю под ногами.
Лорд Джордж вывел свою колонну из лагеря в восемь часов. С ним шли Камероны и Макдональды — общим числом около тысячи девятисот человек, возглавляемые Джоном Макгиливреем и Джиллизом Макбином.
Вторая колонна из двух тысяч человек под командованием принца и лорда Джона Драммонда состояла в основном из жителей низинной части Шотландии и французских добровольцев. Чем больше полунепроходимых тропинок и болот преодолевали обе колонны, тем дальше отходили они друг от друга, тем меньше надежды оставалось на одновременную атаку вражеского лагеря. К двум часам утра было преодолено всего лишь семь миль, и, судя по всему, увеличить скорость в дальнейшем вряд ли удастся.
— Господи! — пробормотала себе под нос Энни, когда Брус споткнулся в четвертый раз. Бедное животное предпринимало героические усилия, чтобы держаться на ногах, но Энни боялась, что, споткнувшись еще раз, конь упадет и сломает себе ногу. Пару раз Энни с кузенами уже приходилось разворачивать колонну, терявшую в тумане ориентацию и двигаясь не в том направлении. До сих пор Энни удавалось держаться в седле, но, когда Брус споткнулся снова, она полетела в жидкую грязь. Конь инстинктивно напрягся — очевидно, боясь, что хозяйка накажет его за промашку.
— Не твоя вина, мальчик! — Энни ласково потрепала коня по влажному носу. — Ты и так делаешь все, что можешь.
