Джуд Деверо - Лёд и Пламя
Она стояла не шелохнувшись, с протянутой к Закари рукой, пока Пам и Джекоб не подчинились. Мальчик смиренно взял ее за руку и пошел с ней на кухню. Он, конечно, был уже слишком большим, чтобы позволить это. Он схватил ее, при этом ее юбка окончательно оторвалась и они оба упали в грязь, которая представляла собой три дюйма болота, образовавшегося после трех дней непрерывного дождя. Хьюстон упала на живот, погрузившись лицом в липкую жижу, в то время как Кейн, оказавшийся на ней, остался сравнительно чистым.
— Слезь с меня! — сказала она, стараясь не разжимать губы, чтобы грязь не попала в рот.
Кейн перевернулся на бок.
— Хьюстон, дорогая, я не хотел причинить тебе боль. Мне всего лишь надо было поговорить с тобой.
Хьюстон села посреди лужи, но не стала пытаться встать, а вытерла грязь с лица подобранной юбкой.
— Ты никогда не хочешь никому причинять боль, — сказала она, — ты просто делаешь, что хочешь, и неважно, кто встает у тебя на пути.
Он улыбался ей.
— Ты знаешь, ты очень красивая, даже в таком виде.
Она сурово на него посмотрела:
— Что же это такое, что ты так хотел мне сказать?
— Я., хм, я хочу, чтобы ты вернулась ко мне жить.
Она продолжала вытирать лицо.
— Конечно, ты хочешь. Я знала, что так и будет. Ты и Эдена потерял, так ведь?
— К черту, Хьюстон. Что ты хочешь, чтобы я сделал — упрашивал тебя?
— Мне совершенно ничего от тебя не нужно. Сейчас я мечтаю только об одной вещи: побыстрее попасть домой и принять ванну.
Она начала подниматься, преодолевая сопротивление липкой грязи и перепутавшихся обрывков юбки.
— Ты не можешь никому ничего простить?
— А ты можешь простить мистера Фентона? По меньшей мере, я не использую других для достижения своей цели.
Даже сквозь дождь Хьюстон заметила, как лицо Кейна от злости покрылось пятнами.
— Ну, с меня достаточно, — сказал он, приближаясь к ней и прижимая ее к стене. — Ты моя жена, и по закону ты принадлежишь мне. Мне плевать, уважаешь ты меня или нет, любишь или что ты там еще считаешь необходимым, ты возвращаешься жить ко мне. А самое главное, ты сделаешь это прямо сейчас.
Она посмотрела на него с достоинством, на какое только оказалась способна, принимая во внимание состояние ее лица.
— Я буду кричать всю дорогу, пока мы будем ехать, и сбегу при первой же возможности. Он навис над ней, и она прогнулась назад.
— Ты знаешь пивоварню твоего отчима? Год назад у него были кое-какие финансовые проблемы, о которых он никому не рассказывал. Два месяца назад он в строжайшем секрете продал ее одному анонимному покупателю, который разрешил ему оставаться ее управляющим.
— Тебе? — прошептала Хьюстон, чувствуя спиной влажную кирпичную стену.
— Мне. А в прошлом месяце я купил отделение Национального Банка в Чандлере. Интересно, кто пострадает, если я решу прикрыть всю эту лавочку?
— Ты этого не сделаешь, — выдохнула она.
— Ты только что сказала, что я делаю, что мне вздумается, — не важно, кто встает на моем пути. И сейчас я хочу, чтобы ты вернулась в мой дом. — Но зачем? Я никогда для тебя ничего не значила. Все, для чего я была тебе нужна, так это приблизить час расплаты Джекоба Фентона. Наверняка можно было бы найти кого и получше… Он не обратил внимания на ее слова.
— Так что скажешь? Принесешь ли ты себя в жертву ради спасения целого города? Мой дом и моя постель в качестве мученического костра, естественно.
Неожиданно он схватил ее за подбородок, грубо лаская ее влажную, грязную кожу.
— Смогу ли я еще зажечь в тебе огонь? Смогу ли заставить кричать от удовольствия?
Он наклонил свою голову, как будто намереваясь ее поцеловать, но остановился в дюйме от ее губ.
— У тебя нет никакого выбора, насколько я могу судить. Либо ты едешь со мной прямо сейчас, либо заложенное имущество целой кучи людей так и не вернется к ним. Или твоя чванливая мораль важнее куска хлеба для многих людей?
Она заморгала от попавшей в глаза воды, то ли это были слезы, то ли дождь — она не могла понять.
— Я буду с тобой жить, — проговорила она, — но ты даже не подозреваешь, как холодна может быть Ледяная Леди.
Он не ответил, но поднял ее на руки и отнес в ожидавшую его коляску. Никто так и не произнес ни слова на всем пути до виллы Таггерта.
У Хьюстон не было больших проблем с тем, чтобы оставаться холодной по отношению к своему мужу, и только раз она чуть было не дрогнула. Она слишком хорошо помнила, для чего он на ней женился и какой она оказалась дурой, подумав, что любит этого эгоистичного мужчину. Лиандер, по крайней мере, поступил с ней честно, сказав ей прямо, что ему от нее нужно.
Хьюстон выполняла только самые необходимые обязанности по дому — и не больше. Она заново наняла слуг, но не затевала никаких развлечений и заговаривала с Кейном только в случае крайней необходимости и не реагировала на его прикосновения — что давалось ей тяжелей всего.
Первая ночь после переезда оказалась самой тяжелой. Он пришел в ее спальню и медленно прижал к себе. Хьюстон не позволила своему телу предать ее. Она оставалась холодной, как сталь. Это, возможно, оказалось самым тяжелым поступком, который она совершила за свою жизнь, но она не собиралась ложиться с ним в постель после того, как он так ее использовал. Ей удалось сдержаться и тогда, когда он отодвинулся и посмотрел на нее печальными глазами, как у маленького щенка. Она подумала, что он использует свой взгляд единственно, чтобы добиться своей цели.
На следующее утро он зашел в ее комнату и поднял с пола маленький сундучок. Хьюстон знала, что это был его свадебный подарок, и ей всегда было известно, что в нем находится, но она ждала, когда он сам преподнесет ей это. И теперь, когда он вывалил ей на колени бриллианты стоимостью около миллиона долларов, единственное, о чем она могла думать, это о том, насколько они холодны — почти такой же холод она ощущала внутри себя.
Кейн отступил на шаг и ждал ее реакцию.
— Если ты хочешь подкупить меня… — начала она. Он прервал ее:
— К черту все, Хьюстон! Что, я должен был тебе рассказать о Фентоне до свадьбы? Мне и без того тогда трудно приходилось, когда ты пыталась получить Вестфилда, даже стоя перед алтарем. — Он подождал, не ответит ли она. — Ты же не будешь отрицать, что хотела Вестфилда?
— Мне кажется, не важно, что хочу я. Это ты можешь настаивать на своей точке зрения. Ты хотел дом, который бы поразил мистера Фентона, ты хотел жену, чтобы похвастаться перед ним. Не важно, что дом стоил миллионы, а жена тоже живое существо со своими собственными чувствами. Тебе все одно. Ты должен настоять на своем, и берегись тот, кто попытается тебе перечить.
