Шеннон Дрейк - Взгляд незнакомки
Каждое утро Кендалл помогала Эйми по дому и в саду, по вечерам каталась верхом по лесным тропинкам и песчаным пляжам.
Лето выдалось невыносимо жаркое, но в укромных местах леса и в тени пальм на берегу моря было довольно прохладно, да и легкий бриз действовал освежающе. Кендалл любила бывать на берегу — ей казалось, что оттуда короче расстояние, разделявшее ее и Брента.
Для нее было страшным разочарованием, когда Макклейн не вернулся в Глейдс после выполнения задания в заливе. Еще горше оно становилось оттого, что поход Брента кончился ничем. Новый Орлеан оказался в таком плотном кольце, что сквозь блокаду не могла проскочить даже мышь. Пенсакола находилась в руках федеральных сил. В отчаянии Брент оставил доставленную из Флориды соль в глуши луизианских болот, утешая себя надеждой на то, что ополченцы сумеют доставить груз на бойни, где готовили солонину для войск, сражавшихся на Дальнем Юге.
Самого же Брента после возвращения немедленно послали в Лондон, где южанам была обещана партия морфия. Макклейн не смог выкроить даже одного вечера, чтобы повидать свою ненаглядную. Война с неимоверной яростью набирала обороты, разгораясь все жарче, и даже многочисленные победы конфедератов не могли заглушить боль раненых солдат. Блокадное кольцо вокруг Конфедерации становилась все уже, и войска Юга все больше страдали от недостатка снабжения. Брент в письме к Кендалл с красноречивым отчаянием описал судьбу раненых. Один из его комендоров был ранен в ногу осколком снаряда. Произошло это в устье Миссисипи. Не нашлось ничего обезболивающего, даже капли бурбона или бренди, чтобы облегчить его муки, когда матросу ампутировали ногу. Можно только представить, какие страдания испытывают солдаты в окопах.
Морфий был жизненно необходим Конфедерации.
Кендалл все понимала, но ожидание не становилось от этого легче. Она читала и перечитывала все газеты, которые попадали в поселок, а потом они с Гарри ликовали по поводу описывавшихся там побед конфедератов. Однако неуверенная тактика генерала Макклеллана едва не привела к катастрофе на полуострове; Стоунуолл Джексон, Джеб Стюарт, старый Джубал Эрли и достойнейший Роберт Ли отважно, проявляя чудеса стратегии, управляли своими потрепанными армиями. Только Макклеллан, как выразился Гарри, оказался таким медлительным, что Эйб Линкольн отпустил по его поводу одну из своих знаменитых острот: «Если Макклеллан не использует пока свою армию, то пусть одолжит ее мне».
Обе противоборствующие стороны сходились во мнении, что Макклеллан скоро будет смещен со своего поста. Но и без этого усталого генерала армия не одерживала больше крупных побед.
Каждый день приносил какие-нибудь новости — то на каком-то участке фронта везло северянам, то на другой день и на другом участке брали свое южане. Неизменной оставалась только дань, которую собирала неумолимая смерть. Раненые проклинали свою судьбу, мучаясь от ран.
Кендалл остановила лошадь на берегу, возле той самой бухточки, куда принес ее Брент в тот чудесный день, который, как теперь казалось, был немыслимо давно. Она привязала кобылу к дереву, сбросила башмаки и чулки и, подвернув юбку, прошлась босыми ногами по песку, а затем спустилась к морю.
Глубокая морщина прорезала ее лоб. Хотя на восточном фронте дела конфедератов шли в целом неплохо, на западном они потерпели несколько крупных поражений, среди которых не последним была потеря Нового Орлеана. Генерал Грант вел победоносные бои на Теннесси, в Кентукки и на берегах Миссисипи. Успешным было и его наступление на форт Генри и форт Донелсон в Западном Теннесси. Несмотря на то, что потери федералов были огромными, южанам пришлось сдать крепости превосходящим силам неприятеля. К Гранту относилось высказывание Линкольна: «Я не могу беречь этого человека — он сражается».
Кендалл с еще большей остротой продолжал мучить вопрос, который она задала когда-то Бренту при расставании.
Что будет, если Союз выиграет войну?
Кендалл закрыла лицо руками. Сама мысль об этом казалась невыносимой. Будет навсегда, безвозвратно утеряно то, чему в своих мыслях она не находила словесных определений. Ощущение близкой потери было мучительно.
Она отняла руки от лица и стала вглядываться в морскую даль. Потом резким движением снова прикрыла глаза ладонями, чтобы защититься от нестерпимо яркого солнца. То, что она увидела, едва не заставило ее сердце выпрыгнуть из груди. В пятистах ярдах от берега на воде покачивалось судно.
Это была шхуна, вооруженная пушками. Четыре из них, которые располагались по левому борту, были хорошо знакомы Кендалл — она видела такие в Форт-Тэйлоре.
На мачте развевался звездно-полосатый флаг.
В панике Кендалл бросилась бежать, но потом остановилась, и снова всмотрелась в шхуну.
Судно не стояло на якоре, маневры его были какими-то беспорядочными, словно на судне не было команды, будто это был призрак корабля, которым по своему произволу играет морская стихия.
Еще немного, и судно сядет на мель, невольно подумала Кендалл. Присмотревшись, она заметила, что мачты обгорели, а паруса порваны во многих местах.
Это покинутое судно, подумала Кендалл, почувствовав какой-то неясный трепет.
Гарри… Надо немедленно привести сюда Гарри Армстронга! Кендалл решила так и сделать, но что-то остановило ее. Шхуна, конечно, сильно повреждена, но управляема, к тому же недалеко от берега и приближается.
Прикусив губу, Кендалл оглянулась на привязанную к дереву кобылу, которая нашла в песке пучок травы и теперь с довольным видом пощипывала ее. Кендалл снова пристально всмотрелась в шхуну.
Если ее сейчас не вывести на глубину, то она неминуемо сядет на мель и разобьется о подводные камни у берега. Судно было достаточно большим и в дальнем переходе не могло, конечно, управляться одним человеком. Но погода прекрасная, дует легкий бриз. Парусов осталось вполне достаточно, чтобы сманеврировать…
«Должно быть, я совсем сошла с ума!» — подумала Кендалл. Может быть, судно только кажется покинутым. Если она поплывет на шхуну, то рискует оказаться в опасности. Она сама напрашивается на изнасилование или убийство. В лучшем случае ее ожидает плен.
Кендалл стояла, но секунды неумолимо отсчитывали время. И тут голова у нее закружилась, словно от пьянящего дурмана. Чем она занята все дни? Она ждет. Бесконечно ждет, а сейчас ей в руки прямо-таки плывет шанс что-то сделать.
Всю жизнь подчинялась она диктату мужчин. Был Джон Мур. Но даже те, кто любил ее, стремились направлять ее действия. Трейвис, Рыжая Лисица… и Брент. Когда Макклейн был с ней, само собой разумеется, все решения принимал он, и только он. Он уехал, полагая, что поместил ее в укромный уголок своей памяти, где и найдет ее по возвращении, как хорошо спрятанную вещь. А пока он может не утруждать себя мыслями и воспоминаниями, теперь дело его жизни — война.
