Кейт Эмерсон - Отказать королю
Дочь короля в полной мере унаследовала отцовское упрямство. Конечно, я восхищалась ее стойкостью, но искренне не понимала, для чего Мария вступила на путь мученичества. Стоило ли так упорствовать? Вот я, например, принесла ложную клятву, что поддерживаю парламентские акты, сделавшие короля Генриха главой церкви Англии и лишившие принцессу прав на престол, как и многие другие подданные нашего короля, и что с того? Ведь за отказ произнести несколько слов могла последовать страшная кара. И так, я уверена, поступили многие. Почему же та, которой эти законы касались напрямую, не могла заставить себя последовать нашему примеру, зная, что ее отказ подчиниться приведет короля в бешенство.
В результате король запретил любые встречи леди Марии с королевой Екатериной, которая теперь должна была именоваться «вдовствующей принцессой»[128]. Более того, Марии, до тех пор пока она не принесет клятву, нельзя было даже переписываться с собственной матерью.
— Ваше высочество, — прошептала я, — вы должны подумать о своем будущем. Что вам стоит хоть немного смягчить свое отношение к королевской фаворитке? Этим вы поможете и себе, и своей матери. Сделайте всего лишь один маленький шаг навстречу, и король вас вновь полюбит.
— Я не могу признать наследницей незаконнорожденную и не могу согласиться с тем, что меня объявили ублюдком. И не стану ставить своего отца выше Папы Римского.
— Клятву, данную по принуждению, не обязательно исполнять, — заспорила я. Правда в качестве аргумента на ум мне пришло только освобождение от брачных обетов будущей жены сэра Ричарда Эгертона, похищенной и выданной замуж насильно.
Принцесса продолжала молиться и ничего мне не ответила. Тогда я попыталась привести другой довод:
— Скоро родится еще один ребенок. Если это будет мальчик, то он по рождению станет наследником трона впереди всех дочерей короля Генриха, что бы там ни говорили о браке его родителей.
Как и в прошлый раз, его величество излучал уверенность в том, что на этот раз у него точно будет сын. Он уже велел своим ювелирам выковать колыбель из чистого серебра. Я видела эскизы колыбели, которые выполнил сам мастер Гольбейн[129] — придворный живописец короля. Ручки, за которые качают колыбель, был увиты искусно выкованными розами Тюдоров, а по краю шел позолоченный пояс, инкрустированный драгоценными камнями. Еще колыбель украшали золотые фигурки Адама и Евы. Королева тут же потребовала, чтобы были изготовлены шитые золотом простыни и одеяла, а также одежда для младенца из золотой парчи.
— Я знаю о предстоящих родах. Покои королевы здесь, в Элтаме, переделаны в детскую для будущего наследника, — принцесса Мария недовольно скривилась. — Стропила зачем-то покрасили в желтый цвет. У принца будет зал приемов, столовая, туалетная комната и спальня.
— Король скучает по вам — своей старшей дочери, — я очень надеялась, что говорю правду. — Он готов простить вам ваши слова, которые вы произнесли сгоряча, не подумав. Сердце его величества можно смягчить почтительностью, лестью, наконец, простой учтивостью. Неужели даже на это вы не можете пойти?
Принцесса при этих словах обратила на меня взгляд своих близоруких глаз, которые, как оказалось, были наполнены слезами. Она открыла рот, но не успела заговорить, потому что у подножия одной из винтовых лестниц показались двое придворных.
Жаль, что я не знала любимых ругательств Марии Витторио, а то бы они сорвались у меня с языка, когда я узнала одного из них — это был Дикон, камердинер королевы. Второй тоже носил цвета ее величества. Значит, королева Анна и ее дамы скоро должны были появиться в церкви.
— Останьтесь, — взмолилась я, обращаясь к принцессе. — Поговорите с вашей мачехой. Если вы возьмете на себя почин к примирению, она пойдет вам навстречу.
Взгляд, который бросила на меня принцесса Мария, был холоднее вод Темзы в самую суровую зиму. Прошелестев юбками, она поспешила вон из церкви, задержавшись лишь для того, чтобы склониться в быстром поклоне перед алтарем. Она выбежала в боковую дверь как раз в тот момент, когда королева Анна подошла к подножию винтовой лестницы, направляясь в свою молельню.
Я осталась на прежнем месте, склонив голову и надеясь раствориться в полумраке. К сожалению, девушке с моим ростом трудно остаться незамеченной, к тому же королева наверняка еще раньше заметила мое отсутствие в своей свите.
Впрочем, королева Анна хотела послушать мессу и не собиралась отвлекаться по пустякам. Только после того как священник произнес заключительные слова службы, ко мне подошли слуги в ливреях ее величества. Мне ничего не оставалось, как только подняться вслед за ними в личную молельню королевы. Как только я вошла в крохотную комнатку, королева Анна отослала всех, за исключением своей сестры.
— Ты говорила с леди Марией, — резко бросила мне королева.
Я опустилась в особо глубоком реверансе, словно на плечи мне лег тяжелый груз ее неудовольствия. Я была полностью в ее власти, и она могла сделать кое-что похуже, чем просто надавать мне пощечин. Тем более теперь, когда у нее — из-за явных ухаживаний за мной короля — появилась веская причина не любить меня. Если я хочу сохранить не только свою должность при дворе, но и свою свободу, я должна немедленно развеять любые подозрения в том, что я злоумышляю против королевы за ее спиной.
— Я зашла в церковь помолиться, когда леди Мария уже была там… — начала оправдываться я, стараясь не обращать внимания на чувство горечи, возникшее оттого, что приходилось так называть мою бывшую госпожу.
Королева лишь сверкнула глазами, и в этот момент я поняла: что бы я ни делала, что бы ни говорила, она никогда больше не будет благоволить мне, не доверит мне своих тайн. Значит, у меня остается последний шанс задобрить Анну, чтобы добиться примирения отца с дочерью… И я решилась.
— Леди Мария научилась смирению и покорности за то время, пока она находится на службе у принцессы Елизаветы, — не моргнув глазом, солгала я. — Если ваше величество убедит короля вернуть ее ко двору, я уверена, что она…
— Эта девчонка мне как заноза в боку! — бросила королева. — Почему я должна делать что-то ей в угоду? Почему я должна слушать твоих советов, Тэмсин Лодж, ведь ты была готова закрутить шашни с моим мужем, если б я не вмешалась.
Произнося это, Анна беспокойно меряла шагами молельню, сложив обе руки на животе, в котором рос ее ребенок. Остановившись напротив меня, она воскликнула:
— Мне следует вышвырнуть тебя отсюда, отправить тебя обратно к твоей мачехе и ее милому муженьку!
