Рексанна Бекнел - Похищенное сердце
— Не будет никакого поединка. По крайней мере сегодня, — буркнул Джаспер Фицхью из-за плеча брата.
Рис не верил своим ушам. Несмотря на все раздоры, он отнюдь не считал братьев трусами. Неужели они намеренно откладывают поединок, чтобы собрать как можно больше сил?
— Или сейчас, или сами пеняйте на последствия, — пригрозил Рис.
Рэнд начал было вынимать меч, но рука брата остановила его.
Рис принялся с новой силой осыпать их оскорблениями:
— Неужели вы такие бесхребетные? Может, мне сойти с коня и бросить вам перчатку? Может, тогда вы из червей превратитесь в настоящих мужчин?
Его слова попали в цель. Это было заметно по изменившемуся выражению лиц братьев. Но все равно обоих что-то удерживало.
— Нас всего четыре человека, тогда как у вас, по слухам, не меньше двадцати воинов. Неужели вы боитесь? — Рис насмешливо улыбнулся и обернулся к своим слегка нервничающим спутникам. — Вы только поглядите: двадцать англичан боятся четырех валлийцев. Видно, не зря нас считают потомками драконов. Разве мы не самые смелые и свирепые воины в этих краях?
— Настолько смелые, что прячетесь за юбками моей дочери! — не выдержав, закричал Рэнд.
Весь боевой задор Риса как рукой сняло. В ответ он холодно бросил:
— Она всего лишь приманка для того, чтобы вы вернулись.
— Освободить замок — для меня уже вполне достаточная приманка. Нет, ты удерживаешь мою дочь не ради того, чтобы завлечь меня сюда. Скорее всего ты сам попал к ней на удочку, это она стала для тебя приманкой. Вот почему ты не отпускаешь ее. Хотя я был бы рад сбить тебя с коня прямо сейчас, но, пока она не вернется в свою семью, не хочу подвергать ее жизнь опасности.
Рис презрительно взглянул на него:
— Прежде всего я хочу сразиться не с тобой, а с убийцей моего отца. Но спешу тебя утешить: как только я покончу с ним, так сразу придет твоя очередь.
— До тех пор пока ты не освободишь Изольду, никто из нас не будет сражаться с тобой, — вмешался в спор Джаспер. — Для нас это единственный способ уберечь ее от мести твоих сподвижников после твоей смерти.
Рис злобно фыркнул, и его конь, уловив настроение хозяина, заплясал под ним.
— Можете быть спокойны. Валлийцы никогда не мстят женщинам.
— Однако твой отец мстил.
Рис едва не задохнулся от гнева. Он окинул свирепым взглядом Джаспера, но они оба знали, что это правда. Его отец смело сражался против нормандских захватчиков, но во время войны не брезговал никакими средствами для достижения своих целей. Он захватывал в плен и женщин, и детей — всех, кто был слабее его. Даже жена и сын были разменной монетой в его политических интригах.
Рис потупился. Фицхью были вправе подозревать его в таком низком поступке. Он быстро взвесил их требование.
Если к ним должно было подойти подкрепление, то ему следовало поторапливаться. Надо было как можно скорее сразиться с ними. Если они отказываются от поединка до тех пор, пока не будет освобождена Изольда… Он нахмурился. Ну что ж, он готов.
— Хорошо, я отпущу ее.
Где-то вдали раздался глухой удар грома, протяжный и низкий, в нем словно скрывалась угроза или предостережение. Но Риса не испугало требование Фицхью. Он давно понял — рано или поздно ему все равно придется расстаться с Изольдой. И вот этот час наступил.
— Надевайте рыцарские доспехи. Встретимся на поле прямо перед рвом замка. Только туда вы придете вдвоем, а я привезу Изольду. Там мы сразимся. Посмотрим, чья возьмет.
«Впрочем, не все ли равно, — подумал Рис. — Если я и не погибну, то моя душа точно умрет».
Глава 25
Она услышала, как он вернулся в крепость. Впрочем, даже глухого разбудил бы тот шум, который поднялся при въезде всадников. Гулкий стук копыт о деревянный настил моста, лязг цепей подъемного моста, сердитые выкрики на дворе. Однако Изольда по-прежнему увлеченно занималась рисованием. Блеск молнии внезапно озарил комнату, а от грохота последовавшего за ней грома задрожали ставни. Но она не отрывалась от картины.
Как только Рис выехал за ворота замка, Изольда принялась за работу. Она опять занялась картиной с драконом и волком. Ее подгоняли жгучая потребность выплеснуть свои чувства, желание выразить душевное беспокойство. Изольда принялась расписывать голую стену. Огнедышащий дракон против оскаленного волка. Два чудовищных в своем великолепии зверя сходятся в смертельной схватке. Кому это нужно? Не лучше ли им примириться друг с другом?
Изольда тихо всхлипнула. Невольно темные глаза дракона у нее вышли как две капли воды похожими на глаза Риса. У волка глаза были серыми, точно такого же цвета, как у нее.
Внизу стукнула дверь, и послышался приближающийся топот шагов, кто-то поднимался по лестнице. Он шел к ней в маленькую спальню в башне. Зачем?
Рис вошел, даже не удосужившись постучать. Она склонила голову пониже, делая вид, что целиком увлечена работой. Тишину нарушало только его хриплое дыхание. Сразу стало понятно, что он очень разозлен. Впрочем, сегодня трудно было ожидать от него другого настроения.
— Я пришел, чтобы освободить тебя.
Изольда вздрогнула, но по-прежнему не поднимала головы. У дракона были очень длинные и острые клыки. Огонь вылетал из его раскрытой пасти. Но и волк оказался не лыком шит, отваги и бесстрашия ему было не занимать.
— Черт возьми, Изольда! Ты что, оглохла?! Я отпускаю тебя! Иди к своим родным.
Она отрицательно покачала головой:
— Ты не можешь выгнать меня. — Она вскинула на него глаза. — Видишь ли, это мой дом. И я не хочу уходить из него. Неужели тебе не понятно?
Он возвышался над ней в полном рыцарском облачении с грозным, величественным, победным видом. В этот миг он казался ей истинным рыцарем, которым невозможно было не восхищаться. Печально вздохнув, она опять повернулась лицом к картине. Дракон у нее не получился, иначе Рис бы с большей теплотой разговаривал с ней.
— Ты должна вернуться к своим, — убавив гнев и понизив голос, сказал он. — Прямо сейчас.
— Нет, и не проси.
— Да. Выбирай: или ты идешь добровольно, или я поведу тебя силой.
— А кто меня уверял, что никогда не применит силу к женщине?
— Черт, черт!
С этими словами он схватил ее за плечи, приподнял и повернул лицом к себе. От резкого движения кисти и краски полетели на пол, но Изольде уже было все равно. Жизнь теряла для нее смысл, если ее возлюбленный, пусть даже с таким тяжелым, жестким характером, бросал ее.
Его черные глаза едва ли не с мольбой впились ей в лицо.
— Ты пойдешь сама. Они тебя ждут.
