Джил Грегори - К дальним берегам
И вот теперь, когда колеса экипажа мерно постукивали по булыжным мостовым, Элизабет оглядывалась вокруг со всевозрастающим интересом и удивлением. Полностью замороченная господствующими в Британии представлениями о том, что колонии — это дикая, нецивилизованная страна, она была ошарашена первыми впечатлениями, полученными в Филадельфии. Уже возле дома Бурков ее ждало много интересного. По соседству от их дома располагалась резиденция, известная, как сказала ей Дженни, под названием Общество Хилл. Дом стоял посреди ландшафтного парка, который, как сообщила ей та же Дженни, назывался Общественный Холм. Элизабет думала, что Филадельфия — маленькая невзрачная деревенька с грязными немощеными улицами и крохотными перенаселенными домами. Она совершенно не ожидала увидеть красивый город со множеством башенок и шпилей, с широкими вымощенными кирпичом улицами, пересекающимися друг с другом под прямым углом. Или это движение элегантных экипажей, которые вперемежку с простыми повозками деловито сновали в разные стороны по всему городу. Да еще огромное количество разнообразно украшенных домов и магазинов, обрамлявших главные улицы. Она с удовольствием вслушивалась в непривычные названия, по мере того как Дженни называла ей все новые и новые интересные места. Вот здесь, например, на улице Каштанов стоит величественное строение с высоким шпилем, часами и флюгером. Это Дом Республики Пенсильвания. Тот самый, в котором в 1776 году была подписана Декларация независимости и где встречались представители тринадцати колоний на первом и втором континентальных конгрессах. Дальше, за углом, на улице Орианна находится дом мистера Бенджамина Франклина. Пока экипаж быстро продвигался мимо прекрасных многочисленных церквей и массивных двухэтажных кирпичных таверн, Элизабет просто упивалась очарованием этого города. Дженни с гордостью рассказывала ей, что Филадельфия является одним из главных городов континента, не только политическим, но и финансовым центром Америки. Благодаря своему стратегически важному расположению на реке Делавэр город стал портом, а его верфь строит суда не только для морского флота штата Пенсильвания, но и для континентального флота. Элизабет была потрясена. Ничего удивительного в том, что Алекс и его семья живут так богато. Их верфь оказалась предприятием особой важности не только для их родного города, но и для всех остальных колоний.
— Вот уж не ожидала увидеть ничего подобного! — искренне воскликнула Элизабет. — Замечательное, необыкновенное место!
— Да, замечательное, — с улыбкой согласилась Дженни. — Особенно замечательным оно стало, когда нам посчастливилось принимать здесь в высшей степени интересных гостей. Например, год тому назад наш город посетил маркиз де Лафайет. Должна сказать, что от его присутствия многие сердца забились чаще!
— Лафайет! — воскликнула Элизабет. Она уже слышала об этом молодом, но чрезвычайно богатом французском дворянине, который бросил вызов своему королю и отправился в Америку, чтобы помогать колониям в их борьбе за независимость. Его имя было у всех на устах в Лондоне как раз в те дни, когда Элизабет собиралась отплыть в Калькутту. Все были согласны с тем, что трудно найти среди ныне живущих людей более романтическую фигуру, чем этот отважный и независимый молодой маркиз.
— А вы встречали его, Дженни? Правда ли, что он так красив?
— Да, я видела его как-то на обеде, но он вовсе не так уж красив, — в задумчивости отвечала она, стараясь вспомнить, каким ей показался француз. — Но я никогда не встречала человека более очаровательного, чем он. Лафайет начинал как простой капер и очень быстро дослужился до генерал-майора. Вскоре он стал близким другом генерала Вашингтона.
Генерал Вашингтон. Элизабет очень много слышала об этом неутомимом и хитром предводителе американцев. Англичане, особенно те, кто хотел поскорее закончить войну, всячески проклинали его, однако одновременно и глубоко уважали. Несмотря на невообразимые трудности, этот человек смог собрать воедино разрозненную оборванную армию, избежать множества всяческих ловушек, расставленных ему англичанами, и использовать любые преимущества, чтобы победить. Элизабет стала думать о том, на кого может быть похож этот человек и увидит ли она его когда-нибудь.
Внезапно она почувствовала приступ вины. Как можно сидеть здесь так спокойно и восхищаться городом бунтовщиков, обсуждать колониальных героев? Ведь она англичанка, чужеземка, и вокруг нее враги. Нужно оставаться холодной и чуждой к тому, что ее окружает. Но Элизабет не могла. По какой-то странной, непонятной для нее самой причине в тот момент, когда Элизабет вступила на эту таинственную, новую землю, она была совершенно захвачена ею — Элизабет интересовало все, с ней связанное.
«Наверное, я предатель, — мрачно думала она про себя. — Куда подевалась, Господи помилуй, вся моя лояльность? Ведь я же люблю Англию — это мой дом, моя родина».
Она погрузилась в сосредоточенное молчание, которое продолжалось до конца поездки. В то время как Сара непрерывно чему-то радовалась и без умолку о чем-то болтала со своей матерью, Элизабет едва слушала, вся погруженная в столь потрясшие ее размышления.
Этот день оставил ей, однако, очень мало времени для переживаний собственной вины. Сразу же после второго завтрака приехала портниха — маленькая бесформенная женщина с седыми волосами и маленькими птичьими глазками. Она вприпрыжку вбежала в гостиную, где все пили кофе.
— Я так торопилась, миссис Уоррен, — заверила портниха с сияющим лицом. — Как только получила вашу записку, то сразу же поспешила сюда. Так где же эта молодая леди, которую я должна как следует одеть? Наверное, эта? Ну что ж, работать с такой прелестной фигуркой будет одно удовольствие, могу вас заверить. Не то что эти толстые старые вдовы, которые вбили себе в голову, что им нельзя носить ничего современного — только старый стиль. Не правда ли, Кэрри? Ты же видела их у меня множество раз, так что знаешь, что я имею в виду.
Последние слова были обращены к тоненькой хорошенькой девушке с длинными каштановыми волосами, прихваченными лентой. Она вошла в комнату вслед за портнихой, держа в руках целый ворох всяких свертков.
— Да, мисс Уайби, — послушно ответила та.
— Надеюсь, вы не будете возражать, — торопливо продолжала мисс Уайби, немедленно завладевшая всеобщим вниманием в гостиной и уже начавшая раскрывать принесенные Кэрри коробки и свертки. В них оказались разнообразные материи, которые она раскладывала на диване. — Кэрри учится у меня портновскому мастерству, поэтому я взяла ее с собой. Вы ведь знаете Кэрри, миссис Уоррен, не правда ли? — Она многозначительно приподняла брови. — Дочку Джона Петерсона?
