Лоретта Чейз - Мистер Невозможный
— Это легко сделать, если она согласна, — сказала Дафна. — Замужество девушки — это пышное торжество, зависящее от состоятельности семьи. С вдовами и разведенными дело обстоит намного проще. У меня есть записи по этому поводу. Я собиралась написать статью о некоторых аспектах современной египетской культуры.
Она оттолкнула подушку, на которой они лежали, обратно к стене. Слезла с дивана и начала рыться в маленьком шкафчике в углу каюты. Пока она искала, он смотрел на ее красиво округленные ягодицы. И подавил тяжелый вздох.
Она достала тетрадь, похожую на ту, в которой рисовала картуши, и перелистала страницы.
— Вот, совсем просто. Женщина говорит мужчине: «Я отдаю себя тебе». Обычно это делается при свидетелях, но не обязательно. Приданое лишь небольшая частица того, что дают за девушкой. Естественно, я дам хорошее приданое, так что это не проблема. — Она подняла глаза от тетради. — Остается только получить согласие Нафизы.
— И это все? «Я отдаю себя тебе»? Никакого оглашения? Разрешения? Священника?
— Мы можем устроить им праздник, — сказала Дафна. — Это хороший повод.
Он встал.
— Хорошо, пойду выясню, что думает Нафиза о предполагаемом женихе.
— Пришли ее ко мне.
— Нет, нет, я возьму Тома в переводчики, — сказал он. — Они хотят, чтобы это сделал я. Я их отец.
— Отец?
Он рассеянно кивнул и вышел.
Спустя пять минут он вернулся.
Дафна не успела привести свои чувства в порядок. Ей едва хватило времени, чтобы умыться. Она торопливо вытерла лицо полотенцем, чтобы он не подумал, что оно мокро от слез. От того, что они еще раз занимались любовью, стало еще хуже. Она знала, что это должен быть последний раз, но не отказалась от него. Она не готова к разлуке. Она потеряла голову как романтичная впечатлительная школьница. Как будто и не прошло десяти лет со времени ее первого слепого увлечения.
Но оно было. И она должна помнить, как это было, со всеми отвратительными подробностями, всеми последствиями того, что она доверяла своим чувствам. Так Дафна убеждала себя, но, когда рядом находился он, ей было трудно рассуждать логично и разумно.
Руперт стоял в дверях, склонив голову набок.
— Мы могли бы пожениться, — сказал он.
Дафна отняла от лица полотенце и прижала его к груди. Вероятно, она ослышалась.
— Мы могли бы пожениться, — повторил он. — Так, как ты сказала. Ты тоже вдова.
Ее сердце тяжелым молотом застучало в ее груди: один тяжелый удар за другим. Что-то будет разбито, что-то жизненно важное.
— Пожениться? Уж не стукнулся ли ты при выходе головой?
Он улыбнулся:
— Вот видишь? Вот что мне в тебе нравится, кроме всего прочего. Твое чувство юмора.
— У меня нет чувства юмора.
— Может быть, ты его не замечаешь, потому что у тебя голова занята научными проблемами.
— Нет, беда в том, что ты не знаешь настоящей Дафны, — возразила она. — Ты думаешь, что я эффектная и интересная женщина, но я не такая. Обстоятельства заставили меня вести себя так, как мне совершенно несвойственно. Но как только я вернусь к нормальной жизни, я снова стану неинтересной и необщительной, какая я и есть на самом деле.
— Вспомни, ты верила, что ты лишена женственности. Ты не можешь судить о себе по меркам привередливого старика.
— Ты не понимаешь! — воскликнула Дафна. — У меня нет увлечений. Нет других интересов. Я ем, пью и дышу утерянными языками. Мое представление об удовольствии — это считать количество иероглифов на Розеттском камне. Одна тысяча четыреста девятнадцать! Соответствующий греческий текст состоит из четырехсот восьмидесяти шести слов. Тебе хотелось бы узнать, какой вывод я сделала на основании этих цифр?
— Конечно, — ответил он. — Я люблю слушать, как ты говоришь.
— Даже когда ты меня не понимаешь.
— А это необходимо? Ты разбираешься в крикете? Во всех тонкостях бокса?
— Конечно, нет, — согласилась она.
— Моя мать говорила, что чаще это хорошо, когда муж и жена не совсем понимают друг друга. Некоторая таинственность придает браку пикантность, говорит она.
— В нашем случае это больше, чем некоторая таинственность, — сказала Дафна. — У нас нет ничего общего.
Руперт поднял темные брови.
— Страсть не считается, — продолжала она. — Это не основание для союза, который заключается на всю жизнь. Мы не египтяне. Мы не можем развестись, произнеся несколько слов и избежав позора. По крайней мене я не могу.
Казалось, он обдумывает ее слова.
— Иными словами, ты мне отказываешь, — сказал он.
— Это к лучшему. — Дафна мучительно вспоминала, что следует говорить в таких случаях. Ей бы надо было где-нибудь почитать об этом. — Боюсь, мы не подходим… на долгое время. Но благодарю за предложение. Ты был… добр.
— Добр, — повторил он. И, коротко рассмеявшись, ушел. К вечеру Дафна уже взяла себя в руки. Выбора у нее все равно не было. Все мгновенно занялись подготовкой к свадьбе.
Вскоре после ухода мистера Карсингтона прибежали Лина и Нафиза с хорошими новостями. Нафиза согласилась взять Юсуфа в мужья. Она была очень довольна. Она хотела иметь еще детей. Юсуф молод и силен и даст ей много детей. К тому же он красивый и добрый. От благодарности она не переставала целовать руку Дафны.
— А при чем здесь я? — сказала Дафна. — Это ты покорила его сердце.
— Если бы вы оставили меня в деревне, — сказала девушка, — моя Саба умерла бы, а я стала бы четвертой женой недоброго человека.
Как Верджил, подумала Дафна. Он выглядел таким праведным и тихим, но это была маска, а она поддалась обману. Она думала, что виновата, и не понимала, что оказалась во власти угрюмого, вечно недовольного человека.
Но тогда она была так молода, старше Нафизы по годам, но намного моложе по жизненному опыту. Она не была знакома с внешним миром. Девочки, даже самые умные, не ходили в школу. Они не поступали в университет. Она училась дома у отца. Она вела тихое уединенное существование.
Неужели никогда нельзя доверять своим чувствам только потому, что они когда-то давно обманули ее?
Или ее представление о мужчинах безнадежно ошибочно, или это просто была ошибка молодости?
Она не знала, и в этот день у нее не было времени разгадывать эту загадку. Несмотря на то что свадебный ритуал был чрезвычайно прост, он должен был стать праздником. Она занялась приготовлениями. Когда яхта остановилась на ночь, угощение уже готовилось, а невеста была одета в арабские одежды Дафны.
Невеста накладывала сурьму на глаза ребенка, как вдруг в каюту с громким писком вбежала возбужденная мангуста.
— Что случилось с… — Дафна умолкла, услышав на палубе незнакомые голоса.
