Сьюзен Кэррол - Куртизанка
Габриэль тревожно обвела взглядом пышное убранство спальни, когда-то принадлежавшей любовнице Лун Шене.
— Прости меня, Мири. Я не хотела обижать тебя, но, когда я уезжала, ты была еще слишком маленькой, что бы я могла объяснить тебе хоть что-нибудь.
— Например, что твердо решилась стать куртизанкой, такой же, как женщина, которая раньше владела этим домом. — Мири подняла голову. — Та самая, которая соблазнила нашего отца.
— То есть ты… — Габриэль в шоке смотрела на сестру, — …ты знаешь о папе…
— И очень давно. Я подслушивала вас с Арианн в ту ночь, когда вы ссорились из-за твоего желания уехать в Париж и вступить во владение этим домом.
— Боже, Мири, — простонала Габриэль.
Она попробовала снова обнять девушку, но Мири выскользнула из ее объятий и отошла к кровати. Она улыбнулась, а в глазах застыла грусть и усталость. В тот момент она казалась много старше своих лет.
— Я действительно уже не ребенок, знаю, что нет никаких единорогов и эльфов, прячущихся в лесу. Знаю, что мой папа не святой, и моя сестра тоже.
Габриэль вспомнила, как часто сердилась на Мири за причудливые фантазии и изо всех сил старалась внести некоторую разумность в ее восприятие мира. Но выслушивать, как сестра отрекается от детских верований, было невыносимо. Это рвало ее душу. Габриэль никогда не разрешала себе стыдиться ремесла, которое выбрала, но почувствовала, как ее щеки зарделись. Она опустила голову не в силах встретиться с взглядом Мири.
— Боже, Мири. Как ты должна меня презирать…
— Не глупи, Габби. — Сестра взяла ее обеими руками за подбородок, вынуждая Габриэль посмотреть ей в глаза. — У меня часто вызывает недоумение, огорчает выбор тех, кто мне дорог, но это никак не сказывается на моей любви к ним.
Габриэль почувствовала ком в горле. Не в силах вымолвить ни слова, Габриэль только крепко сжала руку Мири.
— Я даже сумела простить Симона, — добавила Мири.
Симона Аристида, молодого охотника на ведьм, того, кто принимал участие в набеге на Бель-Хейвен? Мири упорствовала в том, что Симон был ее другом, пока он самым безжалостным образом не предал ее доверие. Габриэль нахмурилась и с тревогой посмотрела на сестру.
— Ты все еще думаешь об этом мальчике? Я надеялась, ты забудешь о нем.
Мири отошла к окну и стала глядеть, как сумерки перерастали в ночь, словно кто-то тяжелой мантией окутал Париж.
— Я не горюю о Симоне, как горевала раньше. Но время от времени думаю о нем, — призналась Мири. — Надеюсь, где бы он ни был, он преодолел свою боль и горе, и его душа смогла исцелиться.
Некромант направился вслед за Мири к окну, словно ощутил скорбь своей хозяйки. Она взяла кота на руки и уткнулась лицом в его шерсть.
— Что бы ни натворил тогда Симон, я любила его, Габби.
— Мири, прошло три года. Ты была еще почти ребенком, — слабо возразила Габриэль. — Это было лишь твое первое девчоночье увлечение.
— Нет, я любила его. А если я люблю кого-то, то навсегда.
Голос Мири звучал так уверенно, что внушал Габриэль благоговейный трепет и смущение. Как было не позавидовать сестре за эту способность любить так просто и с такой убежденностью? Особенно когда чувства Габриэль к Реми были так запутаны. Она еще ничего не рассказала Мири ни о Реми, ни об удивительном воскрешении отважного капитана, ни о специфичном характере их обручения. Она вздрагивала при мысли, не зная, сумеет ли Мири принять все это. Но у них в запасе еще хватало времени, чтобы обсудить эту тему завтра.
Мири еле держалась на ногах от усталости и уже клевала носом. Габриэль поспешила к ней и потрепала ее ни плечу.
— Нам еще о многом предстоит поговорить и в подробностях. Но ты устала. Я позову Бетт, чтобы они приготовила тебе ванну и распорядилась подать легкий ужин. А потом прямо в кровать, малышка. И, как бы я ни радовалась встрече с тобой, пойми меня правильно: я постараюсь отправить тебя домой.
Мири прижималась щекой к коту, но ее губы упряма сжались. Габриэль знала это все слишком хорошо.
— Я никуда не поеду, пока не удостоверюсь, что ты в безопасности и счастлива.
— Ты хочешь сказать, что останешься в Париже на всю дальнейшую жизнь, — мрачно пошутила Габриэль.
— Не шути, Габби. Вовсе не прихоть привела меня в твой дом. У меня снова дурные сны. И на этот раз о тебе.
Улыбка Габриэль исчезла. Смеяться над снами ее сестры она, конечно же, не станет. Уже давно Мири посещали мучительные и пророческие кошмары. Она увидела во сне и смерть их матери, и резню в День святого Варфоломея намного раньше, чем все это произошло.
— Что же ты видела на этот раз? — поинтересовалась Габриэль.
— Ты же знаешь, мои кошмары не явственны до тех пока не становится слишком поздно что-либо предпринимать. — Мири вздрогнула и крепче обняла кота. — Мне все время снится величественный дворец с бесконечными залами и галереями. Повсюду только и слышен многоголосый шепот о тебе. Я слышу твое имя, повторяющиеся много раз. Габриэль, Габриэль… А затем я вижу белокурую женщину в красивом платье, проходящую по залам. Я никогда не могу разглядеть ее лицо, но уверена, это то ты, и ты все приближаешься и приближаешься к каким-то дверям. Почему-то я знаю, куда ведут эти двери. За ними спальня короля. Я продолжаю звать тебя, силюсь остановить, заставить вернуться. Но ты никогда не слышишь меня. Каждый раз, когда мне снится этот кошмар, ты все ближе подходишь к тем дверям.
Габриэль почувствовала, как жар опалил ее щеки. Как объяснить Мири, что сестра боится того, что и является самой желанной целью Габриэль все последние месяцы? Сны Мири только подтверждают предсказания Нострадамуса. Габриэль предначертано стать любовницей короля. Это ее судьба, ее блестящее будущее… И тут ей показалось, что кто-то только что забил последний гвоздь в крышку ее гроба.
— Но, кажется, в твоем сне нет ничего ужасного. — Она вынудила себя улыбнуться. — Многие считают большой честью делить ложе с королем и великой удачей.
— Я знаю это. Но все же меня не покидает чувство опасности. То же самое чувство, которое возникло у меня, когда я проследила тебя сегодня до того дома, где скрывается эта странная женщина. — Мири бросила на Габриэль взволнованный взгляд. — Меня привела в смятение твоя новая подруга, Габби. В ней есть что-то темное и тревожащее.
— Касс? Я вполне допускаю, что она может иногда казаться немного… странной. Но она прожила очень трудную и трагическую жизнь. Вы только обменялись несколькими словами с нею. Не слишком ли ты поспешно судишь о ней?
— Это не мое суждение. Так считает Некромант. — Мирибель торжественно подняла кота вверх, словно действительно ожидала, что кот подтвердит сказанное. — Он думает, что Кассандра очень опасна.
