Маргарет Пембертон - Невеста-незабудка
Ей не пришлось даже отвечать, он все прочел в ее глазах. В глазах Сьюзен, Кейт и Летти.
— Мне нужно нанять паровой катер, — хрипло сказал Ринган. — «Каска» остановится в индейском поселке, чтобы взять дрова для топлива. Я смогу нагнать ее там! Бога ради, Перри, помоги мне заполучить катер!
* * *Лилли стояла на палубе, сжимая поручни так, что побелели пальцы. Доусон уже скрылся из виду, его заслонила огромная скала. Весь ее оптимизм, за который она цеплялась сегодня утром, лелея надежду, что каким-то образом заставит Рингана полюбить ее, испарился. Как она сможет вызвать в нем любовь, если он останется на Аляске и их будут разделять тысячи миль?
Природные красоты, которые произвели на нее такое сильное впечатление по пути в Доусон, теперь не радовали девушку. Ее невидящий взгляд скользил по бурной серой воде, крутым лощинам, широким долинам и ручьям, стекавшим в Юкон.
Когда она где-нибудь поселится, он откроет для нее банковский счет, а потом разведется. Он спокойно может это сделать, потому что брачные отношения осуществлены не были. Лилли вспомнила, как воспламенилась, когда он вышел в комнату в одном полотенце, обернутом вокруг бедер. Она не хотела, чтобы их брачные отношения оказались неосуществленными. Она испытывала неистовое желание.
Пароход обогнул очередной поворот. Лилли прошла в каюту. Скоро они доплывут до индейского поселка, где останавливались, чтобы взять топливо. Может, Лотти захочет снова по нему прогуляться, чтобы посмотреть, как дела у новорожденного брата Наны.
На глазах Лилли выступили слезы. Захочет Лотти или нет, но сама она туда сходить. Именно там она поняла, какой необыкновенный человек Ринган. Именно там она впервые осознала, что полюбила его.
— Нет, я не хочу, — сказала Лотти с покрасневшими от слез глазами На верхней полке спал наплакавшийся до изнеможения Лео.
— Тогда я съезжу одна, — сказала Лилли, надеясь, что сестра не замети! ее облегчения. Ей хотелось в одиночестве подумать о Рингане. Вспомнить его и заново пережить те несколько драгоценных часов, которые они провели вместе.
Вверх по реке, до Уайтхорса, путешествовало совсем немного пассажиров. Основной поток шел как раз в другую сторону — до Доусона, а потом по Юкону до Нома. В индейский поселок и вовсе поехала одна Лилли.
Она ступила на берег, где ее тут же окружили лающие и подвывающие собаки.
— Даже не пытайтесь меня напугать, — сказала она собакам, — потому что у вас ничего не выйдет. Я же была здесь, забыли?
Собаки, видимо, действительно вспомнили ее. Они крутились рядом, но не кусались.
— Мисси! Мисси! — раздался знакомый радостный голосок.
К ней бежала Нана, на голове которой красовалась соломенная шляпка Лотти, глаза девочки сияли радушием.
— Ты приехать смотреть папуз? — спросила она, задыхаясь от бега и хватая Лилли за руку. — Привезти еще лекарство? Приехать говорить с Нана?
— Да, — ответила Лилли, и девочка заплясала от радости. Вместе они пошли к вигваму Наны. — Я приехала посмотреть на твоего маленького братишку и поговорить с тобой.
На этот раз бабка Наны выскочила из вигвама, улыбаясь во весь беззубый рот, и не прошло и нескольких минут, как Лилли уже встречали с королевскими почестями. Нана побежала за своими друзьями, чтобы они тоже познакомились с Лилли. И все хотели знать, где «человек с волосами, как солнце на закате».
— Он в Доусоне, — сказала Лилли, когда Нана в очередной раз вбежала в вигвам с улицы.
— Нет! — горячо воскликнула Нана, явно не расслышав последних слов девушки. — Тот, у кого волосы, как солнце на закате, идти. Он идти сейчас.
Лилли уставилась на нее. Может, они с Наной не поняли друг друга?
— Мистер Камерон в Доусоне, — повторила она, и тут ее взгляд упал на берег Юкона, видный в открытый вход вигвама. Она увидела пароходик — миниатюрную копию «Каски», увидела высокого, широкоплечего рыжего мужчину, который уверенно шагал к ней, отгоняя собак.
Лилли показалось, что у нее сейчас выскочит сердце из груди — так бешено оно забилось. Он догнал ее! Но зачем? Зачем ему это могло понадобиться?
Лилли, спотыкаясь, выбралась из вигвама. Ринган находился ярдах в пятнадцати от нее, и она ясно видела выражение его лица. Оно говорило о причинах его появления здесь: он приплыл за ней, он приплыл, чтобы забрать ее с собой в Доусон.
— Ринган… — Она нерешительно произнесла это имя, которое так непривычно звучало в ее устах, и он бросился к ней, и все недоразумения, существовавшие между ними, исчезли без следа.
— О Боже, — заплакала она. — О Ринган! Ринган!
Она побежала, как не бегала никогда в жизни. Бежала так, словно за спиной у нее выросли крылья. Она не видела никого и ничего вокруг, и только знала, что он приехал за ней, потому что любит ее. И она бежала, пока не попала в его объятия, как стрела в цель.
— Ты сможешь меня простить? — дрожащим от радости голосом спросил Ринган, наконец-то обнимая Лилли. — Ты сможешь простить, что я был таким немыслимым дураком?
Она чувствовала, как бьются рядом их сердца, ощущала силу его крепкого тела С ней рядом стоял человек, который всегда будет ее любить, уважать и защищать.
— Конечно, — ответила она, поднимая к нему сияющее лицо, — если ты пообещаешь никогда больше не совершать подобных глупостей!
— Обещаю. — В его звучном, красивом голосе прорвался смех; вокруг них стали собираться дети, и тогда он сказал:
— Я люблю тебя, Лилли. И всегда буду любить.
— И я буду любить тебя всегда, — страстно отозвалась она, и по ее щекам потекли слезы. — Всегда и навечно!
Он прильнул к ее губам крепким, нежным поцелуем. В отдалении, на реке раздался резкий свисток парохода. Они не обратили на него никакого внимания.
Они еще очень долго не обращали ни; на кого внимания.
Эпилог
Крепкий бревенчатый дом стоял рядом со звонким ручьем в долине, густо заросшей люпинами и незабудками. В открытых окнах ветер трепал занавески в красную клетку, белые дикие розы оплели входную дверь.
На небольшом расстоянии от дома стояли два бревенчатых сооружения побольше. На одном из них над входом было вырезано слово «Больница», на другом — «Школа».
На травянистой площадке между домами играли дета.
Большинство принадлежали к племени сиу, у них были прямые черные волосы и высокие скулы. Однако среди них выделялись двое рыжеволосых детей. Мальчик шести лет, крепко сбитый, с веснушками на носу и девочка на три года младше, пухленькая, с волосами не морковно-оранжевого, а благородного тициановского оттенка.
Их смех доносился в дом сквозь открытые окна, и Лилли улыбнулась, продолжая разделывать тесто для последней партии пирожков. Сегодня прекрасный день.
