Мэри Бэлоу - Настоящая любовь
— Что ж, предложение заманчивое, — произнес он бесстрастно. — Твое тело в обмен на свободу твоей подруги, Марджед? И я смогу им распоряжаться как пожелаю и сколько пожелаю?
Герейнт. Это был Герейнт. Этот холодный, невозмутимый человек был когда-то тем живым, очаровательным мальчиком, которого она любила.
— Да, — сказала она.
— Твоя подруга уже на свободе, — сказал он. — Как оказалось, произошла ошибка. Ее жених, Мэтью Харли, объяснил, что у них было свидание на холмах, они развлекались как могли, когда между ними случилась небольшая, хм, стычка, после чего она выбежала на дорогу в самом неподходящем месте в самый неподходящий момент. Такое объяснение вполне удовлетворило и меня, и сэра Гектора Уэбба. В конце концов, никто не может усомниться в честности или преданности моего управляющего. Он проводил ее домой. Мне странно, что ты не встретила их по дороге сюда.
Он специально не сказал ей об этом сразу. Позволил ей самой сплести веревку, завязать петлю и набросить на собственную шею. Она тут же отстранилась от него и попятилась, опустив голову и закрыв глаза.
— Марджед, — сказал он, — кто такой Ребекка?
— Не знаю, — ответила она тихим, безжизненным голосом. — А если бы и знала, все равно не сказала бы. Ни за что.
— Есть способы добиться показаний от упрямо не желающих говорить свидетелей, — сказал он.
— Да. — Она все еще не открыла глаза. — Мне кажется, что я смелая, но на самом деле я вовсе в этом не уверена. Возможно, я не выдержу. Я рада, что он отказался назвать мне свое имя.
— Значит, ты все-таки говорила с ним? — последовал вопрос.
— Да. — Она почувствовала внезапный приступ гнева и презрения. Внезапную потребность причинить ему боль, хотя она не знала, конечно, будет ли ее признание неприятным для него. — И я любила его. Мы занимались любовью. Я люблю его. Уверена, что сохранила бы его тайну, если бы он доверил мне ее. Но этого не произошло.
Ей показалось, что молчание длилось очень долго. По какой-то глупой, безумной, необъяснимой причине она вдруг почувствовала себя потерянной. Ей хотелось протянуть руку и снова дотронуться до него, сказать ему, что она вовсе не то подразумевала и что он, Герейнт, все еще небезразличен ей. Что в глубине души она все еще любит его и всегда будет любить. И что она сама не понимает, как может так глубоко и страстно любить Ребекку и в то же время любить Герейнта.
— Марджед, — произнес он, — то, что ты сказала мне в этой комнате, никогда не должно быть произнесено вне ее стен. Ты поняла меня? Ты, как всегда, была неразумно прямолинейна и в то же время поступила нечестно, что так на тебя не похоже. Ты солгала, чтобы спасти свою подругу, которая вовсе не нуждалась в спасении. Побуждения твои достойны восхищения, но действовала ты безрассудно. Если ты расскажешь эту историю кому-нибудь другому, то тебе могут и поверить.
Она все-таки подняла голову и посмотрела ему в глаза. Они оказались так близко от се лица, что она чуть было не шагнула назад. Но осталась на месте.
— Мне не нужно говорить тебе, что такое тюрьма, не так ли? — продолжал он. — Или что значит быть сосланным на каторгу. Твоя ложь может довести тебя до беды.
Она знала: он не сомневается, что она сказала правду.
— Герейнт… — начала она.
— Ступай теперь домой, — сказал он. — Ты нужна своей свекрови и бабушке.
— Герейнт…
Она снова наклонила голову и закрыла лицо руками. Ей захотелось сказать, что она солгала о своих чувствах к Ребекке. Нет, все-таки она сказала правду. Она любила его всем своим существом. В ту же секунду она отметила, что этим утром Герейнт не воспользовался своим одеколоном и от него пахло просто чистотой. Эта деталь на секунду задержалась в ее сознании и так же быстро покинула его.
— Ступай домой, Марджед. — В его голосе внезапно появилась нежность. — Иметь такого друга, как ты, это просто чудо. Я сам знаю, что это так. Когда-то ты была и моим другом. Помню, как я прибежал однажды домой и рассказал матери, что у меня появился чудесный друг. Мой первый друг. Теперь ступай домой. Твоя ложь дальше меня не пойдет, а я всегда буду помнить о нашей дружбе.
— Герейнт. — Она с тревогой услышала, что в ее голосе появились пронзительные, дрожащие нотки. — Почему жизнь так непредсказуема, даже когда мы стараемся следовать всем правилам? Иногда я просто пугаюсь.
Она повернулась, чтобы последовать его совету. К счастью, он не пошевелился, чтобы остановить ее. Если бы он это сделал, вся ее решимость улетучилась бы и она презирала бы себя до конца жизни. Не успела она сделать несколько шагов, как дверь распахнулась.
— Какого черта здесь происходит, Гер? — В библиотеку вломился Алед Рослин, за его спиной маячил беспомощный дворецкий. При виде Марджед кузнец остановился как вкопанный.
— Полагаю, — произнес Герейнт, — ты, как и Марджед, пришел похлопотать насчет Сирис Вильямс?
Марджед заметила, что Алед смертельно бледен. Хотя, конечно, новость об аресте Сирис он воспринял тяжелее, чем она. Алед любил Сирис.
— Ничего не говори, Алед, — быстро произнесла она. — Сирис уже отпустили. Произошла ошибка.
Кузнец встретился взглядом с Герейнтом поверх ее головы.
— Ее жених подтвердил, что они были вместе, гуляли, а потом вдруг оказались среди банды мятежников Ребекки, разбегавшихся в разные стороны, — пояснил Герейнт. — Мисс Вильямс твой друг, Алед?
На одну секунду Марджед показалось, что кузнец сейчас лишится сознания.
— Можно и так сказать, — ответил он.
— Ясно, — тихо произнес Герейнт за ее спиной.
Как это странно, подумала Марджед, они снова вместе, все трое, как часто бывало в детстве, когда Герейнт затевал какую-нибудь новую проказу. И все же теперь между ними пролегла глубокая пропасть, на одной стороне которой был Герейнт, а на другой она с Аледом. И отношения между ними теперь ужасно натянуты.
— Я свободна и могу идти? — спросила она.
— А разве есть причины считать по-другому? — раздался высокомерный голос графа Уиверна за ее спиной. — Всего доброго, Марджед.
Она умчалась, бросив лишь торопливый взгляд на Аледа, когда проходила мимо. Слава небесам, что она сумела вовремя предупредить его, чтобы он ничего не выболтал по неосторожности, как она.
Она ломала голову, почему Герейнт притворился, будто не поверил ей. Почему отпустил ее? Быть может, он пытался каким-то образом загладить то, что сделал… или скорее не сделал… для Юрвина? Неужели ему не все равно?
Он повел ее домой кратчайшим путем, сначала верхней дорогой у северной границы парка, затем по холмам до отцовской фермы. Он выбрал этот путь специально, чтобы миновать деревню. Они шли рядом и молчали, пока не остановились по взаимному согласию у выхода из парка. Совсем недалеко от того места, где накануне они устроили пикник и обручились.
