Мэдлин Хантер - Любовь не купишь
Он покачал головой.
– Все гораздо хуже, девочка моя. – Он посмотрел на превратившегося в точку человека на горизонте. – Теобальд мне не дядя. Он мой отец.
Кристиана не знала, как долго они стояли неподвижно после произнесенных им слов, но, когда он заговорил снова, последние солдаты уже покидали город.
– Он даже не помнил, как ее зовут. Он соблазнил ее, воспользовался ее любовью, оставил с ребенком, сломал ей жизнь. Я ношу ее имя, но оно ему ничего не сказало. И он, и Оноре в молодости не раз бывали в Лондоне, и Теобальд решил, что я – плод одной из греховных связей его брата. Это стало последней насмешкой над верной любовью Джоанны.
Кристиана вновь попыталась успокоить его.
– Это было тридцать лет назад. Когда тебе будет пятьдесят пять, думаешь, ты будешь помнить имена всех женщин, с которыми спал?
– Да, все до одного.
– Если только в пику ему. Дэвид словно не слышал.
– Было два кольца, серое и розовое. Он решил, что у меня кольцо Оноре, серое, и никогда не просил показать его. В Хэмпстеде он посмотрел на меня и увидел своего брата.
– Ему более знакомо лицо брата, чем собственное. Как часто мы видим свое отражение в стекле или металле?
– Она ничего не значила для него, была лишь красивой девушкой, с которой он некоторое время развлекался. Дочь торговца, слишком ничтожная для сына де Сенлиса.
Что она могла возразить на это? Он много лет наблюдал за страданиями Джоанны, жил в тени ее разочарований. Видел, как безответно любил ее Дэвид Константин, человек, которым он так восхищайся. Разве можно после этого успокоить его словами?
– Почему ты не сказал ему правду? Зачем позволил думать, что ты его племянник?
– В Хэмпстеде, когда я осознал его заблуждение, я был потрясен. В остальном же меня это вполне устраивало. Если бы я поправил его, это могло бы все усложнить. Он мог разозлиться внезапному появлению незаконнорожденного сына или даже заподозрить, что я мщу ему. Да и мне, признаться, было нелегко. Встреча с ним оказалась гораздо труднее, чем я предполагал. Я собирался презирать его – и вот он передо мной. Я вдруг получил ответы на сотни вопросов, которые носил в себе всю жизнь. Они были не очень радостными, но по крайней мере я получил их. – Он грустно улыбнулся. – Внешнее сходство, манеры – все это было неожиданно, как удар. Если бы он тогда признал меня, обратился как отец к сыну, я не знаю, что бы со мной было. Поэтому я позволил ему думать иначе. Она молча слушала.
– Итак, Кристиана, ты замужем за человеком, который заманил собственного отца в ловушку. Это серьезное преступление в любой семье, особенно знатной.
Он искал в ее лице признаки осуждения или разочарования, но видел только понимание и любовь.
Кристиана подумала о той тоске, которая проглядывала в нем и раньше, и сердце ее наполнилось сочувствием.
– Ты сожалеешь об этом? Когда ты смотрел ему вслед, тебе хотелось все изменить?
– Только из-за тебя я мог бы сделать по-иному. Но для него – никогда. Я даже не жалею о том, что заварил всю эту кашу. Я такой, как есть, и моя «графская половина» рада, что я хоть немного отомстил за Джоанну.
– Ты ненавидишь своего отца, Дэвид? Он покачал головой.
– Это было бы все равно что ненавидеть самого себя. Но и любви к нему у меня нет. Пусть Теобальд и дал мне жизнь, но единственным отцом, которого я знал и любил, был Дэвид Константин.
Он взял ее за руку.
– И что теперь?
– Теперь я позабочусь о твоей безопасности. – Он улыбнулся. – Месть графа де Сенлиса и коннетабля д'О – детские игрушки в сравнении с тем, что сделает со мной Морван Фицуорин, если с тобой что-нибудь случится. Думаю, ты должна попросить прелестную Элоизу показать мне дом. Весь, целиком. Скажи ей, что я хочу посмотреть, как живут богатые французы.
Дэвид и Кристиана неторопливо переходили из комнаты в комнату. Дэвид без устали расточал комплименты, и Элоиза лучилась гордостью за свой прекрасный дом. Кристиана подумала, что муж несколько перебарщивает, зато эта неторопливая прогулка дала им возможность скоротать время, а также тщательно изучить каждое помещение, каждое окно, каждый выход. Особенный интерес у него вызвал чердак, на который можно было попасть по единственной узкой лестнице.
Наконец они оставили Элоизу в зале и вышли в сад.
– Судя по всему, отсюда нет иного выхода, кроме парадных дверей. Разве что спуститься из окна по приставной лестнице, – сказал Дэвид.
– Ах так вот что ты искал? Я бы и сама рассказала тебе. Есть еще один путь, только потребуется веревка. – Она потянула его в сторону дерева, радуясь найденному решению. Они с Дэвидом убегут… куда? К Эдуарду и его армии, в безопасность. Но насколько длинны руки у графа, если он задумает мстить? Возможно, им придется покинуть не только Францию, но и Англию и отправиться, например, в Геную.
Когда они приблизились к дальнему углу сада, сердце у нее упало. Там, где раньше стоял высокий старый дуб, сейчас остался лишь пень.
– Я выбралась этим путем неделю назад, – пояснила Кристиана. – Теобальд поймал меня. Он, должно быть, приказал срубить дуб после этого.
– Не важно. Сомневаюсь, чтобы нам удалось перейти мост.
Кристиана, прижавшись к Дэвиду, наконец задала вопрос, которого так старательно избегала:
– Сколько еще? Когда Эдуард высадится?
– По моим подсчетам, дней через пять-шесть.
– Ты должен бежать. Тебе нельзя оставаться здесь. Когда они узнают… Сегодня вечером я отвлеку стражников, и ты…
– Я не оставлю тебя.
– Ну, тогда мы вдвоем должны найти какой-то способ! – в отчаянии воскликнула она.
– Если он существует, то я найду его. Но кто знает? Возможно, когда английская армия ворвется в Нормандию, коннетаблю придется организовывать оборону и он забудет обо мне.
Он произнес это так беззаботно, что Кристиана даже улыбнулась. Она, разумеется, не верила этому, да и Дэвид тоже.
Проснувшись следующим утром в пустой постели, она быстро набросила на плечи шаль и пошла искать Дэвида. Она нашла его на крыше: он смотрел на запад. Только что рассвело, и город лежал у их ног в серой дымке. Несмотря на тишину, чудилось, будто в воздухе что-то назревает, словно где-то далеко, за чистым горизонтом, собиралась гроза.
Когда она подошла, он на мгновение взглянул на нее и вновь устремил взгляд вдаль.
– Посмотри вон туда, в сторону моста. Кристиана всмотрелась в утренний туман и увидела какое-то большое темное пятно, движущееся вдоль дальнего берега реки. Постепенно темная масса стала распадаться на части. Чуть позже оказалось, что это люди. Их были сотни.
Они двигались быстро, неся мешки и ведя за собой животных. Солнце встало, и в его лучах она разглядела в толпе женщин и детей. Они миновали аббатство, построенное Вильгельмом Завоевателем и его женой Матильдой, и начали собираться у дальнего конца моста, требуя впустить их в город.
