Патриция Райс - Прекрасная колдунья
Стоящий рядом юный кузен Дрейка заметно побледнел.
– Бог мой! – только и мог выговорить он.
Глава 22
Лондон – Кале
Ноябрь1746 года
Лениво привалившись к двери камеры, Дрейк Невилл слушал бахвальство Эдмунда. Сейчас, когда кузен чувствовал, что металлическая решетка надежно защищает его от Дрейка, он мог говорить все, что думает о своем старшем брате.
Дрейк стиснул зубы так, что желваки заиграли на его скулах, но Эдмунд был до того увлечен собственной болтовней, что не заметил грозившей ему опасности.
Стоило ему произнести имя Эйлин, как дверь, которая, как он думал, была заперта, вдруг распахнулась, и Дрейк железной хваткой вцепился ему в горло.
– Когда? Когда ты получил вести от де Лейси? – Дрейк так отчаянно тряс кузена за грудки, что скрывавшиеся до этого в тени камеры мужчины вышли вперед с намерением помешать ему вытрясти из бедняги дух.
– Неделю… неделю назад, – с трудом прохрипел Эдмунд. – Сейчас она уже у него в руках. Ты ничего не сможешь поделать.
– Откуда он узнал о ее местонахождении? – Дрейк еще сильнее сдавил Эдмунду горло.
– Д'Авиньон, – ловя ртом воздух, прохрипел тот. Дрейк немного ослабил хватку. – Д'Авиньон проследил за вами и сообщил де Лейси о монастыре, – продолжил Эдмунд. – Тот расставил людей вокруг стен, и стоит твоей крошке шагнуть за ворота, граф сразу узнает об этом и сцапает ее. Теперь уже слишком поздно, дорогой кузен.
Когда лицо Эдмунда начало приобретать синюшный оттенок, лорд Уэстли положил руку Дрейку на плечо.
– Мы достаточно услышали, Шерборн. Я прошу прощения, что невольно внес во всю эту неразбериху свою лепту, но сейчас Эдмунд на моей ответственности. Отправляйся к мисс де Лейси. Мы не будем тебя останавливать.
Издав яростный крик, Дрейк изо всех сил швырнул Эдмунда на каменный пол и опрометью кинулся по коридору. Стражник еле успел открыть дверь, как Дрейк быстро проскочил мимо него и устремился вниз по лестнице. Времени было мало. Ему всегда не хватало только одного: времени.
Оказавшись на улице, Дрейк огляделся. Заметив у ворот оседланного жеребца, маркиз бросился к нему и, вырвав из руки удивленного слуги поводья, вскочил в седло. Его теперь могут повесить за конокрадство. Монастырь отсюда больше чем в неделе езды. А Эйлин никогда не станет долго сидеть в одних стенах. Нехорошее предчувствие охватило Дрейка, и он сильнее пришпорил коня.
Из окна верхнего этажа Эйлин смотрела на корабли, мерно покачивающиеся на волнах. Паруса были подняты, но на палубах никого не было видно. Дождь, низвергавшийся из свинцовых туч, сплошь закрывающих небо, смыл с них все признаки жизни. По грязному покарябанному стеклу бежали широкие струи воды, поэтому Эйлин не могла открыть окно, чтобы впустить внутрь хоть немного свежего воздуха. В этой тесной комнате, где они провели последние дни, Эйлин чувствовала себя как в могиле. Ей хотелось закричать во все горло и сбежать отсюда, но куда? Ничего другого не оставалось, кроме как смотреть в окно.
Ребенок внутри ее казался еще более тяжелым, чем обычно, и молодая женщина не могла долго стоять на ногах. Опустившись на маленькую скамеечку рядом с окном, Эйлин мельком взглянула на мать. Элизабет де Лейси тихонько сидела на единственном в комнате стуле и с утра до вечера молилась, перебирая четки.
Де Лейси вошел в комнату без стука. За последние дни у него это, казалось, уже вошло в привычку. Эйлин бросила на него раздраженный взгляд, но тут же отвернулась и принялась снова смотреть в окно. Элизабет же никак не показала, что замечает его присутствие.
– Мы отплываем, как только начнется отлив. Мне уже осточертели все эти проволочки! – рявкнул в раздражении он.
– И кроме того, если наши тела каким-то непостижимым образом все же прибьет к берегу, будет проще всего свалить нашу смерть на шторм, – безразличным тоном проговорила Эйлин.
Не зная, что сказать, де Лейси молчал. Элизабет поднялась со стула и стала медленно приближаться к нему. Граф с опаской попятился назад.
– Отпусти Эйлин и ее ребенка. Они не представляют для тебя опасности, – тихо проговорила Элизабет. В ее голосе не было ни злобы, ни страха.
Де Лейси уперся спиной в дверной косяк и со злорадным видом посмотрел на жену своего покойного брата.
– Она уже угрожала мне. Пока она жива, я каждую минуту ожидаю, что мне воткнут нож в спину. Я не люблю, когда мне шлют угрозы, Элизабет.
Граф скользнул взглядом по стройной фигуре Элизабет, мысленно пытаясь представить ее без одежды. Этой женщиной он уже владел однажды. Те несколько дней она принадлежала только ему.
Эйлин повернулась и резко произнесла:
– Не унижайся перед ним за меня, мама. Я не боюсь умереть. Это все же лучше, чем всю жизнь ждать, когда он повернется ко мне спиной, чтобы я смогла воткнуть в нее нож.
Элизабет продолжала, будто не слышала дочь:
– Она молода и не совсем понимает, что такое смерть. Я согласна стать заложницей ее хорошего поведения.
Эйлин задохнулась от возмущения и уже открыла рот, чтобы возразить. Но одного взгляда на мать оказалось достаточно, чтобы понять, как это будет глупо. Женщина, которую она помнила с детства, стояла сейчас, гордо вскинув голову, й в ее изумрудного цвета глазах горел решительный огонь. Эйлин не могла украсть у своей матери возможность вернуться к жизни именно сейчас, когда та впервые за то время, что они провели вместе, вела себя не как покорная монахиня, а как свободный, уважающий себя человек.
– Интересное предложение. – Граф скрестил на груди руки и с интересом взглянул на Элизабет. – После стольких лет без мужчины ты, наверное, просто умираешь от желания, раз так охотно предлагаешь мне себя.
Элизабет заметно побледнела, но еще выше подняла голову и выпрямила спину.
– Если это именно то, что я должна сделать, Бог простит меня. Отпусти Эйлин.
– Нет, мама! – в отчаянии крикнула Эйлин.
Де Лейси оскалился в хищной улыбке:
– Я не могу позволить ей вернуться домой, но продать ее в услужение в колонии будет проще простого. После пятнадцати лет тяжелого труда мысли о мести, должно быть, выветрятся из ее маленькой головки. Она достаточно привлекательна, чтобы найти там себе мужа и отца своему ублюдку. Так что она останется там и счастливо проживет остаток жизни. Это самое лучшее, что я могу предложить, Элизабет.
Эйлин, увидев, как мать молча кивнула, тяжело опустилась на скамью у окна, В ее сердце мелькнула надежда. У нее будет несколько дней, а может быть, и недель на то, чтобы убежать. Но та цена, которую ее мать собиралась заплатить за жизнь дочери, казалась сейчас Эйлин чрезмерно высокой.
