Джудит Френч - Золотой отсвет счастья
Про себя Бесс уже решила стать образцовой матерью и преданной женой. «Я считаю Кинкейда своим мужем», — призналась себе Бесс. А как же иначе? Разве они не поклялись друг другу в вечной любви? Именно поэтому она никогда не чувствовала греховности их отношений. Кинкейд — ее мужчина, он будет отцом ее детей, ее супругом, другом и защитником — отныне и во веки веков.
Бесс въехала в лес. Ее окружали теперь высокие стены деревьев — дубы, клены, каштаны. По обочинам были навалены груды сучьев с еще живой зеленью, чернели громады сожженных корявых пней. Дорогу преградила четверка пестрых мулов, тянувших опутанные крепкими кожаными ремнями свежесрубленные бревна. Из чащи доносился веселый и звонкий перестук топоров.
— Пошли, но-о! — подхлестнул четвероногих работяг возница. — Доброго вам утречка, мисс Бесс! — увидев хозяйку, поздоровался он.
Бесс прижалась к обочине, чтобы дать проехать этой процессии. Потом, причмокнув, вновь тронула повозку, углубляясь дальше в тенистый лес. Топоры звенели все громче, раздавался треск и гулкий грохот падающих деревьев. Шагом Бесс проехала мимо груды свежих, душистых стволов. Показалась еще одна упряжка мулов. Ею командовал могучий негр. Он бодро подгонял животных, поигрывая кнутом.
— С хорошим деньком, мисс Бесс, — заулыбался Большой Мозес. — Мистер Кинкейд вернулся. Вон там вы его найдете.
И Мозес указал в сторону густых зарослей.
— Спасибо тебе, — поблагодарила Бесс, вспомнив, что на прошлой неделе Кинкейд говорил ей о своем намерении взять Мозеса в помощники. Силач, известный своей сноровкой, был прекрасным работником. — Как поживают Салли и ваш чудесный малыш?
— Растет как грибок после дождя, и Салли рядом с ним расцветает. Она говорит, что готова помочь вам, когда придет пора.
Дружелюбно распрощавшись с Большим Мозесом, Бесс остановила повозку, слезла на землю и привязала жеребчика к дереву. Осторожно пробираясь через лабиринт лесоповала, она пошла в том направлении, какое указал ей погонщик. Миновав уже широко прорубленную просеку, Бесс очутилась под сенью кедровой рощи. Там-то она и увидела Кинкейда. Он рубил высокий, прямой, как корабельная мачта, дуб. Неподалеку от него какой-то темноволосый человек обрабатывал топором уже поваленный ствол. Лица его в тени деревьев не было видно.
Шотландец заметил Бесс, сказал несколько слов своему напарнику, всадил топор в дерево и поспешил навстречу ей.
— Вот уж не думал так рано встретить тебя, — сказал он. Кинкейд, обнаженный до пояса, потянулся, поиграл мускулами. Вид у него был довольный, будто ему только что удалось избежать серьезных неприятностей.
— Здравствуйте, сэр, — церемонно приветствовала его Бесс, останавливаясь.
— Надеюсь, ты не верхом сюда прибыла? — спросил он.
— Нет, конечно. У меня есть прекрасная повозка. — Бесс улыбнулась. — Добро пожаловать домой, Кинкейд.
Он галантно взял ее под локоть и препроводил на опушку леса, подальше от участка, где валили деревья. Выбрав широкий и плоский пень, Кинкейд легко подсадил на него Бесс. Пень был высокий, Бесс уселась на нем свободно, как на троне. Раскинув юбки, она принялась подевчачьи болтать ногами, но Кинкейд подошел к ней почти вплотную. Глаза их оказались на одном уровне.
— Мне так тебя не хватало, — неожиданно застенчиво пробормотала она, с удивлением обнаружив, что все ее заранее заготовленные пламенные речи куда-то улетучились.
— Надо думать, — молвил Кинкейд. Лицо его ничего не выражало, только в глазах поблескивали задорные золотые искорки. — Небось без меня здесь вся работа стала?
— Не знаю. Но дело не в этом. Мне не хватало тебя, потому что… — Бесс запнулась, закусив нижнюю губу. Неожиданно она ощутила легкое головокружение, так что пришлось упереться руками в шершавый пень. — Наше противостояние слишком затянулось, Кинкейд, — наконец произнесла она. — Преподобный Томас все утро сегодня докладывал мне, что мы стали посмешищем для всего Залива.
— Подумать только!
— Кинкейд! — с упреком воскликнула она. — Кинкейд, я говорю совершенно серьезно. Ты же любишь меня, тебе никуда не хочется уезжать. Последнее время ты только и искал повод, чтобы остаться здесь. Кинкейд, мы должны пожениться.
— Ради нашего ребенка?
— Нет. Ради нас с тобой. Я не смогу быть счастлива без тебя.
— Что, даже здесь? — лукаво прищурился он. — В твоем распрекрасном «Даре судьбы»?
— Ты дразнишь меня? Не надо. Я ведь не шучу. — Бесс прерывисто вздохнула. — Да, я сделала большую ошибку. Этот Перегрин Кэй… В общем, я хочу извиниться. Я не послушала тебя, не посоветовалась с тобой, я попала в ситуацию, из которой без тебя не выбралась бы. Если бы не ты…
— Это что — просьба о прощении?
— Можно и так сказать.
— Отвечай — это извинение или нет? Бесс замолчала, опустила голову.
— Да, сэр. Это извинение, — с глазами, полными слез, молвила она. — Прости меня. Прости. И… давай все-таки начнем сначала. Я хочу быть твоей женой, Кинкейд. Я хочу…
— Да.
Она растерялась. — Что ты сказал?
— Я сказал — да.
— Что — да? Да, я неправильно вела себя с Сокольничим? Да, ты принимаешь мои извинения? Или…
Кинкейд остановил Бесс поцелуем. Руки его обвили ее пополневший стан. Он прижимал его к себе так крепко, он целовал ее губы так жадно и пылко, что Бесс чуть не задохнулась от восторга.
— Кинкейд, — только и сумела выговорить, а когда они оторвались друг от друга. — Я люблю, люблю тебя.
Шотландец засмеялся и снова сгреб ее в объятия.
— Не поэтому ли ты превращаешь мою жизнь в сущий ад? — тут он оглянулся к деревьям, у которых все еще стоял его напарник. — Дэвид! Порядок! Можешь выходить!
— Что? — удивилась Бесс, отбиваясь от его сильных рук и пытаясь посмотреть ему через плечо, но новый поцелуй свел на нет ее старания.
— Пусти меня! Что ты… — притворно возмущалась она.
Кинкейд поднял ее, покружил и осторожно опустил на землю.
— Я ездил вызволять твою…
— Отец! — в изумлении закричала Бесс, вырвалась от Кинкейда и бросилась в руки… Дэвида Беннета, чуть не упустив из виду, что он ведет за собой гнедую кобылу. — Отец, это ты? Неужели ты?
Бесс смеялась и плакала одновременно. Отец похудел и немного постарел, с тех пор, как она видела его в последний раз. В его черных, как у индейца, волосах, теперь поблескивала седина, на лице обозначились морщины, но выглядел он здоровым и бодрым.
— Это я, доченька. Я вернулся, наконец, домой. Привел свой корабль. Но тяжело мне досталось это возвращение. Мы попали в такую адскую дыру… Несколько месяцев не могли выбраться с этого проклятого острова Ява, потом китайские пираты, скажу я тебе… Впрочем, нет, для подробного рассказа у нас еще будет много-много времени. Главное, я дома, у меня груз великолепного китайского шелка, прекрасного чая, я завязал крепкие связи с торговцем Сон Ло, он будет покупать у нас бобровые шкурки и табак.
