Вирджиния Браун - Дороже всех сокровищ
Девушка обернулась и впервые за время знакомства прикрикнула на него:
– Какая разница, Гриффин? Ты хочешь выбраться отсюда или нет? Я, например, хочу и сделала бы все ради этого, даже если бы пришлось плыть в море дерьма.
Гриффин слегка опешил.
– Извини, Жоли, ты, конечно, права, – пробормотал он. Жоли смягчилась и, дотронувшись до руки Гриффина, произнесла извиняющимся тоном:
– Прости, пожалуйста, Гриффин, я сорвалась – сам понимаешь, нервы на пределе. Я не хотела тебе грубить.
– Я понимаю, Жоли. У меня у самого нервы на пределе. Это ты меня извини. Идем!
– Не хочу слишком обнадеживать вас, – произнес Джордан, – но я, кажется, вижу свет в конце тоннеля.
– Отличный каламбур! – рассмеялся Гриффин, с трудом вытягивая ногу из липкой грязи. – Сейчас как раз тот редкий случай, когда эта фраза и в прямом, и в переносном смысле означает одно и то же!
Высота тоннеля, по которому двигались трое мужчин и одна девушка, была разной. Кое-где приходилось идти сгорбившись, а то и вовсе ползти на четвереньках. Бедный Гриффин скрежетал зубами, пытаясь сдержать приступ рвоты. Приблизившись, друзья обнаружили, что свет падал в тоннель из пролома в потолке. Разочарованные, незадачливые золотоискатели присели отдохнуть.
Гриффин выбрал место почище и сел, прислонившись к стене.
– И что теперь? – упавшим голосом спросил он. – До этого пролома нам не достать – слишком высоко… Что будем делать?
– Этот вопрос ты задаешь уже не в первый раз, – заметил Джордан. – Жоли же сказала, что здесь много тоннелей – какой-нибудь да выведет нас наружу!
Эймос положил свой рюкзак на землю и сел сверху.
– Рано или поздно мы должны найти пролом, через который сможем выбраться. Не падай духом, братишка! – попытался ободрить он Гриффина.
– Да, но на это может уйти целая неделя… или там окажется очередная ловушка… или…
– «Или»! – оборвал парня негр. – Иди ты со своими «или» знаешь куда! Я буду не я, если не выберусь из этой дыры, черт побери! И выберусь богатым! – делая ударение на последнем слове, добавил Эймос.
Посмотрев на него, Гриффин вдруг улыбнулся и, тряхнув головой, с уверенностью в голосе произнес:
– Я тоже, черт побери! Сначала я куплю маме самое красивое, какое только есть в мире, платье, потом черного мустанга себе – такого, как у Чарли Брэдшоу с фермы «Серкл-Экс», потом…
– А потом ты вернешься в школу, – закончил фразу Джордан.
– В школу? – скривился Гриффин. – Если у меня будет куча денег, то на кой черт мне сдалась школа? – Он отхлебнул воды из своей фляжки и вытер рот рукавом.
– Во-первых, ты должен научиться, как правильно тратить деньги, – назидательным тоном произнес Джордан, – иначе и глазом моргнуть не успеешь, как просадишь их все. Во-вторых, ты обещал мне вернуться в школу – или ты уже успел об этом забыть?
– Я не думал, что должен держать свое слово, если мы станем богатыми.
– Зря ты так думал, приятель.
Жоли слушала разговор мужчин молча, обхватив колени руками, и думала о том, что богатство действительно портит людей. Испортит ли оно Джордана, Гриффина и Эймоса? Кто знает?
Наклонившись, Джордан прошептал ей на ухо:
– Я знаю, о чем ты думаешь, зеленоглазая. Жоли вопросительно посмотрела на него:
– И о чем же, Жордан?
– Я знаю, о чем ты думаешь, – снова повторил Джордан. – Но я не апачи, Жоли, и не испытываю перед золотом священного трепета. Я просто знаю, что, имея много золота, могу и многое себе позволить. Моя жизнь изменится, Жоли!
– И как же она изменится? Ты купишь себе новую одежду, новую лошадь, построишь новый дом? Разве, получив все это, ты изменишь свою жизнь, Жордан?
– Я куплю себе ранчо, Жоли, и начну жизнь с чистого листа. – Джордан обнял девушку за плечи и притянул к себе. – Я много думал об этом, Жоли, и решил: в Мексику я не поеду! Что мне там делать? Валяться кверху пузом на солнышке? Пусть лучше у меня будет свой клочок земли, лошади, коровы… то есть я хотел сказать, у нас. Нарожаем детей, Жоли, если ты их так хочешь, и будем жить в свое удовольствие – долго и счастливо… А, Жоли?
Девушка молчала. Джордан слегка отстранил ее от себя и удивленно посмотрел ей в лицо. В чем дело? Неужели она передумала становиться его женой?
– В чем дело, Жоли? – недоуменно спросил Джордан. – Или ты уже передумала выходить за меня замуж?
– Нет, Жордан, я не передумала. Я хочу быть nighaasdza— очень хочу, – ответила Жоли дрожащим голосом. – Но мне хочется, Жордан, чтобы это было как надо… – Она не договорила.
Джордан снова притянул девушку к себе и нежно поцеловал в щеку.
– Все будет так, как ты захочешь, любимая, – ласково прошептал он.
– Извините, что мешаю вам любезничать, – вмешался Эймос, – но мне все же хочется выбраться из этой чертовой пещеры, а свет, что падает из проема, слабеет. Это означает, что там, на поверхности, наступает вечер. Хочется все-таки выбраться из этого приятного местечка до утра, особенно если учесть, что масло в наших фонарях уже на исходе.
– Не хватало еще, чтобы они погасли! – недовольным тоном добавил Гриффин.
– Без паники, приятель! – успокоил его негр. – Нытьем делу не поможешь. Понеси-ка пока этот фонарь!
Поднявшись с земли и взяв фонарь, Гриффин последовал за остальными.
Блуждать, однако, им пришлось еще дня полтора. Не один раз казалось, что впереди виден выход – но тоннель снова приводил их в тупик или в очередной подземный зал. Несколько раз они обнаруживали, что блуждают по кругу, возвращаются на то место, где уже побывали. Совсем обессилев, они решили устроить передышку.
Гриффин в изнеможении прислонился к стене, чувствуя, что от усталости и голода у него кружится голова.
Что толку от всего золота мира, если ему, Гриффину, суждено навек остаться погребенным в этом бесконечном лабиринте подземных тоннелей, петляющих, похоже, по всей территории штата Нью-Мексико?
Гриффин скользнул рукой по стене – и вдруг похолодел от ужаса. Вместо холодного камня – иного Гриффин и не ожидал – он вдруг ощутил что-то мягкое, волосатое, похожее на шкуру животного. Присмотревшись, Гриффин обнаружил, что это «что-то» и вправду было старой бизоньей шкурой, которая покрывала высокий, в человеческий рост, штабель каких-то металлических слитков. На золото, однако, они были непохожи – с виду металл скорее напоминал чугун. Но когда Гриффин, вытянув один из «кирпичей» из кладки, потер его о свою рубашку, тот заблестел так, что сомнений уже не оставалось – перед ними было чистое золото.
– Господа, – торжественным голосом произнес Гриффин, – и вы, милая дама, – поздравляю вас с находкой!
