Патриция Кэбот - Пьянящий аромат
Многое можно было бы сказать в такой момент. Пегги упрямо смотрела в окно, ее лицо было скрыто широкими отороченными мехом полями капора. Она поклялась не произнести ни слова, если он не заговорит первым. Эдвард сидел так близко, что своей ногой она чувствовала тепло его бедра, а порой, когда экипаж попадал в рытвину на дороге, он касался ее плеча. Наконец, после почти минуты молчания Эдвард кашлянул и неловко обронил:
— У Джереми, похоже, все было хорошо, пока я отсутствовал.
Пегги, не оборачиваясь, кивнула:
— Да, все хорошо.
Поняв, что развития темы не последует, Эдвард вновь кашлянул и спросил:
— Простите, мадам, я вас чем-нибудь обидел?
Этого было достаточно, чтобы оправдать внимание Пегги. Девушка повернула голову и взглянула в мрачные серые глаза. Он, было видно, искренне расстроен ее безучастностью.
— Обидели меня? — Девушке удалось изобразить простодушие. — Что вы имеете в виду?
— Я понимаю, что отсутствовал дольше, чем хотелось…
— А-а, это, — мелодично протянула Пегги. Она вновь стала смотреть на зимний пейзаж за окном экипажа. — Уверена, вы славно повеселились в Лондоне. Конечно, там больше развлечений, чем в йоркширских пустынях. — И взглянула из-под ресниц, чтобы посмотреть, как он среагировал на ее слова.
Эдвард чувствовал себя неуютно. Его рука без перчатки покоилась на колене, другая — на сиденье между ними. Пальцы на обеих руках непроизвольно сжались в кулаки. Пегги опять отвернулась, удовлетворенная тем, что он взволнован так же, как и она.
— В Лондоне у меня много времени заняли дела, — напряженно сказал он.
— Ну да, это вы уже говорит. Наверное, леди Эшбери была очень расстроена. — Пегги сладко улыбнулась.
Желвак на скуле Эдварда, который всегда перекатывался, когда тот злился, и по которому Пегги страшно соскучилась, пока он отсутствовал, начал двигаться. Заметив это, Пегги удивленно подняла брови.
— Наверное. — Эдвард отвел глаза — Я с ней почти не виделся в городе.
— Почти не виделись с виконтессой? — Пегги почувствовала себя до нелепости счастливой и, чтобы скрыть радость, хлопнула рукой по крыше экипажа, крикнув: — Джереми? Тебе там не холодно?
До них донесся недовольный голос мальчика:
— Нет!
— Хорошо, если замерзнешь, попроси Бейтса остановиться, пересядешь внутрь.
Джереми ничего не ответил. Он терпеть не мог, когда Пегги начинала нянчиться с ним. А девушка снова уселась на свое место и спрятала руки в мягкую меховую муфту, ее нос и щеки покраснели от холода, а сердце стучало от счастья.
— Ах, Пегги, — вздохнул Эдвард.
Взглянув в его сторону, девушка увидела, что он смотрит в окно.
В такой момент что-нибудь должно быть сказано, и Пегги, всем существом чувствуя его близость, буквально забилась в угол, ее сердце бешено колотилось в предчувствии. Неужели случилось чудо? Неужели Эдвард отверг виконтессу из любви к ней, Пегги? Неужели он в конце концов понял, что из всех утонченных светских дам в его окружении его сердцу милее та, которая рядом, в его доме? Что, несмотря на разницу в возрасте и опыте, они предназначены друг для друга?
Эдвард еще раз кашлянул.
— Я хотел спросить у вас… или, лучше, вам уже известно или еще нет… если…
Пегги, наблюдая его смущение, с ужасом поняла, что мужчина интересуется, не беременна ли она. Ее щеки загорелись, и, не выбирая слов, она брякнула:
— А вы не подумали, что я бы прямо сказала, если бы что-нибудь было?
На лице Эдварда проступило облегчение, но не полное.
— Ну, я не был уверен. Вы всегда были так тверды во… всем.
Чувствуя, что все ее лицо пылает огнем, Пегги повернула рычаг, чтобы опустить окошко. Холодный зимний ветер ударил в лицо и немного охладил ее разгоряченные щеки.
— Предложение, которое я сделал той ночью, по-прежнему в силе, — проговорил Эдвард своим густым голосом. — Если вас это интересует.
Пегги закрыла глаза, ощущая снег и лед у себя на лице. Она корила себя за то, что поступила глупо, настояв на участии в этой дурацкой поездке. В результате она будет чувствовать себя еще более жалкой.
— И мой ответ остается прежним, — твердо сказала Пегги. — Если вас это интересует.
Несколько минут Эдвард молчал, лишь скрип кожаных сидений, позвякивание металлических частей упряжи и хруст снега под колесами экипажа нарушали тишину. В душе Пегги молила Бога, чтобы он больше ничего не говорил. Она чувствовала, что, несмотря на всю решимость, может просто повернуться и сказать, что принимает предложение, — и будь что будет. Ну и что из того, что он не любит ее? Ее любви с лихвой хватит на двоих.
Неожиданно Эдвард заговорил:
— Думаю, вы рассмеетесь, услышав это, но Алистер… Вы ведь помните, Пегги, Алистера Картрайта? — После ее сдержанного кивка он быстро продолжал: — Чертовски неловко в этом признаваться, но Алистер последние несколько недель, знаете ли, неотступно преследовал меня. На самом деле одной из причин моего возвращения было его беспрестанное нытье. Боюсь, мой друг крепко вбил себе в голову, что влюблен в вас и что будет глубоко несчастен, если ему не позволят ухаживать за вами.
Если бы Пегги не пришлось все последние недели скрывать свои истинные чувства, она вряд ли смогла бы так хорошо притвориться. Ничем не выдав удивления, девушка улыбнулась:
— Да? Алистер Картрайт? Забавно.
— Забавно? — Кулаки Эдварда разжались. Он откинулся на спинку сиденья и улыбнулся. — Вряд ли Алистеру польстит ваша реакция.
Пегги опять механически улыбнулась. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы свыкнуться с мыслью, что Алистер Картрайт пылает к ней страстью. Да, он приятный, добродушный и весьма занимательный человек. Он мог бы стать неплохим мужем. Очень даже. Если бы она вообще думала о браке…
Но почему Алистер спросил об этом у Эдварда? Быть может, потому, что в качестве свояка Эдвард отвечает за нее? Но Эдвард больше, чем просто свояк. Знает ли об этом Алистер? Встревоженная Пегги обратила взгляд широко открытых глаз на сидящего рядом мужчину.
— А он… — Пегги не удалось скрыть волнения. — Он знает? Я имею в виду, ему известно о том, что было между нами?
Эдвард вздрогнул.
— Милостивый Боже, нет! За кого вы меня принимаете, Пегги? Может, я глупец, но я никогда не был подлецом!
Пегги, у которой отлегло от души, откинулась на спинку сиденья.
— Хорошо, и что вы ему сказали?
— Что я сказал кому?
— Мистеру Картрайту, — процедила Пегги. И вправду, мужчины порой бывают тупые, как пни.
— Алистеру? Об ухаживании за вами? Ну, я, естественно, запретил. Но он опасный человек. Он не оставит меня в покое.
— Вы запретили?
Эдвард не уловил злости в голосе Пегги.
