Милли Крисуэлл - Неограненный алмаз
– Мэри у нас очень чувствительна, – сказал Уилл. Брок молча кивнул.
Развернув бумагу, он увидел ремень и поблескивающую кожей кобуру со своими инициалами.
– Очень красиво, Мэри. У меня никогда не было ничего подобного. – Мэри просияла, грусть ее моментально испарилась.
Затем к Броку подошла Лорел. Пруденс встревожилась. Она знала, что молодая женщина очень старалась, и, если Брок не найдет подарок превосходным, будет самая настоящая драма. Конечно, пара теплых шерстяных носков не могла сравниться с револьвером и кобурой, но Брок принял подарок с таким воодушевлением, как будто это была его самая сокровенная мечта.
– Я еще только учусь вязать, – смущенно проговорила польщенная Лорел. – Так что, может, они не настолько хороши, как вы привыкли, мистер Питерс. Но они наверняка будут вас греть.
Брок привлек молодую женщину к себе, звучно поцеловал в щеку и еще раз энергично поблагодарил. Пруденс почувствовала, что сейчас расплачется.
«Боже! Пусть мой подарок покажется ему таким же хорошим! «
Подарком Сары была полотняная рубаха, Элиза же вручила Броку сделанный ею портфель.
– Для твоих будущих судебных дел, – пояснила она.
После вручения подарков присутствующие стали понемногу расходиться. Скоро в комнате остались лишь Пруденс и Брок, одни, чего не было уже много дней. Пруденс почувствовала, как вспотели ее ладони. Брок сгреб в кучу все подарки, намереваясь взять их и уйти навсегда. Этот момент Пруденс хотела использовать для последнего подарка – своего.
– Прекрасный был вечер, – сказал ей Брок. – Я его буду долго помнить. – По его голосу казалось, что своему отъезду он совсем не рад.
Пруденс ступила вперед, доставая из-за спины дрожащей рукой свой подарок.
– Здесь есть еще кое-что для тебя, Брок, – тихо произнесла она. – Надеюсь, тебе это действительно нужно и тебя это обрадует.
Было заметно, что Брок тронут.
– Тебе не следовало мне что-либо покупать. Достаточно было организовать этот вечер.
– Я... я не покупала это. Мне помог это сделать индеец Джо. – Она протянула Броку тяжелый сверток. – Я никогда не умела выражать своих чувств.
У него чуть дрогнули губы.
– Не думаю. Пару раз у тебя это хорошо получилось.
Развернув бумагу, он замер в изумлении, не в силах произнести ни слова. Перед ним был деревянный дорожный указатель, которые обычно ставятся на столбы. На указателе были искусно вырезаны слова: «Ранчо для одиноких матерей. Брок Питерс, эсквайр. Пруденс Питерс, управляющая».
Пруденс Питерс! Брок ошеломленно перевел глаза на Пруденс. На ее лице он увидел многое – страх, любовь, надежду. Он медленно опустил знак.
– На этом знаке написано «Пруденс Питерс».
– Я... Я знаю, что ты хочешь уехать... и работать адвокатом, – начала она сбивчиво, – но... ну, я подумала, что если Ты захочешь остаться, ты можешь стать адвокатом и здесь. Здесь множество людей, которым требуется совет и помощь адвоката. И, ну... – Слезы покатились у нее из глаз. – Я не хочу, чтобы ты уезжал. Я люблю тебя, Брок Пожалуйста, останься.
Брок стоял неподвижно, не в состоянии произнести ни звука. Для Пруденс эта пауза становилась невыносимой, и она выпалила:
– Ну, ты остаешься или нет?
– Ты знаешь, как ошеломить человека, – медленно ответил он. – Затем отбросил знак и привлек ее к себе. – Раньше женщины никогда не делали мне предложения.
Она нежно погладила eго щеку.
– Я люблю тебя, Брок Очень сильно. И если ты не испытываешь такое же чувство ко мне ну, может, когда-нибудь это изменится. Кроме того, ты будешь владеть половиной ранчо. И...
Он прервал ее, закрыв ей рот своими губами. Оторвался от нее он лишь тогда, когда она уже решила, что задохнулась.
– Эх ты, женщина! Ты совсем слепая и глухая, если не видишь, как глубоко я тебя люблю. И что это началось с того дня, как я впервые ступил в этот дом. – Заметив, как ошарашили ее эти слова, он мягко улыбнулся. – И даже раньше. Это произошло еще тогда, когда Хэнк Брустер из конюшни сказал мне, что ты – самая злобная старая дева по эту сторону гор.
– Он так сказал?
Брок фыркнул и сгреб Пруденс в объятия.
– Еще тогда я подумал, что старая дева не могла не сохранить для меня бездну страсти. Я оказался прав, Рыжая. Я готов доказать тебе это прямо сейчас.
Пруденс удивилась:
– Как сейчас? Ты говоришь – прямо сейчас?
– Ну, если ты не поднимешься со мной наверх, то – да. Прямо сейчас и здесь – на полу.
Она обняла его и уткнулась носом ему в шею.
– Лучше наверху.
Комната была погружена во тьму, только в камине иногда вспыхивал догорающий уголек. Но чтобы понять, как совершенно тело Пруденс, свет Броку был не нужен – он уже изучил каждый его дюйм.
Он снова провел руками от ее груди по животу к самому его основанию. Затем эту же дорогу прошел кончик его языка.
– Брок, Брок, ты мучаешь меня, – стонала Пруденс в наслаждении, сжимая пальцами твердые мускулы его спины.
– Это сладостные муки, любовь моя. Очень сладостные, – прошептал он и коснулся губами ее твердого соска.
Пруденс опустила руки к самому потаенному месту Брока и услышала его прерывистое дыхание. Она чувствовала пульсацию его плоти своей ладонью.
– Скажи мне, что ты этого хочешь, – попросил он.
– Я лучше тебе это покажу, – произнесла она шепотом и обхватила ногами его талию.
– Боже! – воскликнул Брок в тот момент, когда в ее лоно выбрасывалось его семя.
Позднее, когда они лежали, обняв друг друга, усталые и пресыщенные, Пруденс погладила грудь Брока.
– Ну как? Ты доволен мной? – спросила она, желая нравиться Броку всем.
Брок сделал глубокий выдох и привлек ее к себе.
– Рыжая, – произнес он и поцеловал ее в щеку. – Это было отлично! Просто великолепно!
Эпилог
«До лучших времен» или «до худших времен» значит – навсегда.
24 декабря 1876 года
– Ну и ну! – воскликнула Элиза, захлопывая за собой дверь. – Снега на улице – как пуха в подушке. Я думала, мне со своими пирогами сюда и не добраться.
Пруденс поспешила к ней, торопясь взять из ее рук подносы с пирогами. От пирогов шли божественные ароматы.
– Где Шорти? Не могу поверить, что он позволил тебе одной выйти в такую вьюгу.
Домик Элизы и Шорти был выстроен между домом Ханны и Джо и домиком работников. Хотя это было не очень далеко от главного дома, в пургу путь по заледеневшей земле мог оказаться опасным.
Пруденс улыбнулась. После рождения маленького Джеймса Мортимера Дженкинса Шорти превратился в заботливую няньку.
Элиза скинула плащ и повесила на вешалку.
– Этот старый дурачок забыл завернуть свои рождественские подарки. Я сказала ему, чтобы он это сделал немедленно. – Она размотала шарф и стряхнула с него снег. – Честно говоря, с ним больше забот, чем с ребенком. Кстати, где сейчас Джеймс?
