Кэтлин Вудивисс - Где ты, мой незнакомец?
Чернокожий помялся.
— Знаете, масса, что-то мне здесь не нравится. Пожалуй, поеду-ка я вместе с вами! Глядишь, и помогу чем!
— Тогда поторопись! Времени и без того мало.
— Слушаю, сэр! — и Виллис одним прыжком исчез. Дверь с грохотом захлопнулась.
В комнату вошла Лирин, непослушными пальцами стягивая поясок халата на тонкой талии.
— Что случилось?
— Мне надо срочно скакать в Натчез, — отозвался Эштон, сбрасывая с плеч халат. — Пожар на складе!
Она кинулась к шкафу за одеждой, пока он торопливо натягивал брюки.
— Черт, еще льет, как из ведра! Впрочем, может, оно и к лучшему. По крайней мере можно надеяться, что огонь не перекинется на другие склады.
— Будем надеяться на лучшее!
Пока он торопливо заправлял рубашку в брюки, она держала наготове пиджак.
— Что бы там ни было, будь осторожнее! — умоляющим тоном сказала она.
На одно долгое мгновение он прижал ее к себе, жадно, почти грубо поцеловал в губы и вдруг хрипло сказал: — С нынешнего дна можешь забыть о том, чтобы спать в другой комнате! Я не отдам тебя! Прежде Малькольму Синклеру придется убить меня!
Словно ледяная рука страха сжала ее сердце.
— О, Эштон, умоляю тебя, не надо!
— Так оно и есть!
С трудом оторвавшись от нее, он чуть ли не бегом бросился из комнаты и помчался к двери. Возле конюшни он увидел, как Джадд усаживает собравшихся людей в фургон и поспешно натягивает брезент, чтобы защитить их от дождя. Опустив пониже поля шляпы и подняв воротник непромокаемого плаща, Эштон поднял голову и недовольным взглядом окинул затянутый тучами горизонт на востоке. Черным, без малейшего просвета было и небо. Вскарабкавшись вслед за Джаддом, он уселся рядом с ним на козлы и с громким скрипом фургон тронулся, разбрызгивая грязь, по дороге в Натчез.
Все это время в душе Эштона теплилась надежда, и в конце концов, когда они прибыли на место, он уже радовался поливавшему их дождю. Хотя они и вымокли до костей, зато дождь не дал огню перекинуться на соседние склады. Вместе с Джаддом и смотрителем склада они стояли возле уцелевшей металлической крыши какого-то сарая и уныло разглядывали развалины, над которыми еще курился дымок.
— Большие убытки? — спросил Эштон.
— Немалые, — вздохнул смотритель, стараясь перекричать стук дождя, барабанившего по крыше. — Но могло бы быть хуже. К счастью, так уж случилось, что только вчера один из пароходов забрал большую часть хлопка, так что здесь оставалось только тридцать или около кип, несколько бочонков с патокой, ну и так, всякая мелочь. Вот и все. Если не считать молнии, из-за которой, скорее всего, и заварилась вся эта каша, можно было бы сказать, что вы счастливчик. Если бы не дождь, так пламя перекинулось бы на соседние склады и тогда всему конец.
— Прошу прощения… — окликнул их сзади замогильный голос. — Кто-нибудь из вас, парни, знает мистера Уингейта?
Они повернулись, и перед ними предстал коротконогий, заросший до бровей побирушка. Одежда его промокла насквозь, кое-где сквозь прорехи было видно голое тело, из стоптанных ботинок торчали голые пальцы.
— Я мистер Уингейт, — отозвался Эштон.
Хлюпая носом, бродяга вытер его грязной до черноты тряпкой и ткнул пальцем в еще дымящиеся угли на том месте, где был склад.
— Слышь, хозяин, если у тебя в кармане найдется лишняя монетка, так я могу шепнуть тебе пару слов! Держу пари, ты не прочь послушать, от чего это у вас тут начался пожар!
Эштон порылся в карманах, но там было пусто. Его чернокожий управляющий тоже попытал было счастья, но результат был тот же. Джадд со вздохом пожал плечами.
— Похоже, я слишком торопился.
— Придется вам поверить мне на слово, — сказал Эштон.
— Ладно, мистер Уингейт, знаю, что вы — джентльмен, что надо, поэтому верю вам. К тому же я и так вам кое-чем обязан.
— Это как же?
Бродяга пожал плечами и осклабился.
— Да видите ли, я ведь не первый день побираюсь здесь, у складов. И около вашего часто бываю, там еще сзади задвижка на окне сломана, верно? Так вот, я часто пробираюсь через это окно к вам на склад: там всегда найдется тюк с хлопком, ну, а мне того и надо — тепло, уютно и никто не гонит! И здесь всегда сухо, даже в такую ночь. Как сегодня, а уж …
— Вы, по-моему собирались рассказать нам про пожар, — перебил нетерпеливо Эштон.
— Да, сэр. Я как раз к этому и веду. Так вот, только я закрыл глаза, как вдруг чудится мне, что кто-то разговаривает и вот под этим самым окном. Ну, я вроде как струхнул, понимаете? А потом стал прислушиваться и все понял. И тут меня так в пот и кинуло — да ведь они сговариваются поджечь склад! Вот те на, думаю, того и гляди, зажарят меня, как индейку! Я чуть с ума не сошел, ломая голову, как бы выбраться отсюда. Да что было делать, ведь эти мерзавцы и не думали убираться прочь!
— Сколько их было? — полюбопытствовал Эштон.
— Трое или четверо, черт его знает! Сдается мне, одного я как-то видел в салуне «Лезвие бритвы», но ручаться не могу. Да и темно там было, хоть глаз коли. А потом вдруг молния как шарахнет, и вот тогда-то я разглядел, что у одного из этих парней вроде как не хватает двух пальцев на левой руке. То-то, подумал я, уж не тот ли это громила, что бывал в салуне?
— Вы сказали, он был не один? — спохватился Эштон.
— Точно, — Бродяга поскреб давно не бритый подбородок. — Один был коротенький, кривоногий толстяк…одет, как настоящий франт… только все время почесывался, дергался, словно его блохи заели!
Эштон подмигнул Джадду.
— Здорово смахивает на Хорэса Тича. Чудеса, да и только!
Чернокожий великан нахмурился.
— Неужто думаете, у него хватит духу на такое дело?
— Если за ним стоит Марелда, почему бы и нет? — Эштон презрительно прищурился. — Все возможно, когда речь идет об этой парочке.
— Так это они что, в отместку, что ли?
— Понятия не имею, но постараюсь выяснить, — Эштон вопросительно посмотрел на чернокожего гиганта. — Ты как, со мной?
Джадд ухмыльнулся во весь рот.
— А то как же?!
Уиллабелл нерешительно прошла через комнату и остановилась, переминаясь с ноги на ногу и теребя передник, пока хозяйка не подняла на нее глаза. Лирин еще ни разу не видела дородную пожилую негритянку в таком смятении. Какое-то нехорошее предчувствие кольнуло ее в сердце — наверняка что-то случилось, иначе бы Уиллабелл не решилась потревожить ее.
— В чем дело, Уиллабелл?
— Миссус … — В темных глазах почтенной экономки метнулся страх. Она явно делала над собой усилие, чтобы заговорить. — Тот самый человек … ну, что сказал, будто он ваш па … так вот, он спрашивает вас.
Ледяная рука ужаса стиснула сердце Лирин. Унылое серое утро, тусклый свет, с трудом пробивающийся из-за сплошь затянувших небо туч, оказался бессилен омрачить светлые воспоминания о ночи любви, проведенной в объятиях Эштона. Но сейчас она почувствовала, как на смену прежней уверенности пришло сомнение и страх.
