Карен Монинг - Страсть горца
Поскольку ее первый поцелуй оказался вполне успешным, Хло решила, что репетиция слов «я тебя люблю» – тоже не совсем идиотская затея.
Хло вернулась из сада в главный зал и, словно в замке было мало зеркал, уставилась прямо на сияющий щит, висевший на стене у камина. Повинуясь внезапному импульсу, она подтащила к щиту стул, взобралась на него и уставилась на свое отражение.
Она хотела, чтобы этот вечер был идеальным. И не собиралась заикаться и запинаться.
– Я люблю тебя, – ласково сказала она щиту.
Вышло не совсем так, как ей хотелось бы. Хорошо, что она решила попрактиковаться.
Хло облизнула губы и попыталась еще раз.
– Я люблю тебя, – нежно сказала она.
– Я люблю тебя, – решительно сказала она.
– Я люблю тебя. – Хло попробовала говорить «сексуальным» голосом. Подумала и решила, что лучше говорить нормально.
«А ведь мне нравится произносить эти слова», – решила она, глядя на свое отражение. Она так тщательно старалась удержать их в себе, что чувствовала себя скороваркой, с которой вот-вот слетит крышка. Хло никогда не умела скрывать и сдерживать чувства. Это так же претило ее натуре, как и случайный секс.
Она ослепительно улыбнулась щиту, представляя на его месте Дэйгиса. Трех простых слов ей было недостаточно. Ее любовь в них просто не укладывалась.
– Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя. Я люблю тебя больше, чем шоколад. Моя любовь больше целого мира. – Она сделала паузу, пытаясь найти подходящие слова и объяснить, что чувствует.
– Я люблю тебя больше артефактов. Я люблю тебя так, что у меня пальцы сжимаются от одной мысли об этом.
Она убрала волосы с лица и постаралась говорить со всей возможной искренностью:
– Я люблю тебя.
– Думаю, щит явно смущен тем, что ты так его любишь, – раздался сзади растерянный голос Дэйгиса.
Хло почувствовала, как кровь отливает от лица.
Она с трудом сглотнула. «О Господи, – подумала она в отчаянии, – чувствовать себя глупее человек просто не способен».
Она неловко переступила на стуле, прочистила горло и уставилась в пол, лихорадочно размышляя о том, как можно объяснить свое странное поведение. Стоя спиной к Дэйгису, она пролепетала:
– Это… э, это я на самом деле обращалась не к щиту, я просто не нашла зеркала, а мне хотелось заняться аутотренингом, ну, как я иногда делаю. Я читала в какой-то книге, что такой аутотренинг… э-э-э… повышает самооценку, и он правда работает, тебе тоже стоит попробовать, – радостно закончила она.
И поняла, что слишком бурно жестикулирует, а потому быстро сцепила руки за спиной.
Дэйгис стоял у нее за спиной и молчал, отчего Хло разволновалась еще больше и опять затараторила:
– Я хочу сказать, что на самом деле щит мне не нравится, то есть ты мне и так подарил множество артефактов, и я не могу больше ни о чем просить, так что можешь просто уйти и позволить мне закончить упражнение. Очень важно заниматься аутотренингом в одиночестве.
Тишина.
Да о чем он думает? Собирается расхохотаться? Улыбается? Хло посмотрела на щит, но, поскольку она стояла на стуле, отражения Дэйгиса она не увидела, он ведь был гораздо ниже.
– Дэйгис? – с опаской спросила она, не решаясь повернуться.
Если она посмотрит на него сейчас, она может расплакаться. Она так хотела, чтобы этот момент был нежным и романтичным. И будь все проклято, если теперь она скажет ему эти слова! Он поймет, что она репетировала, и подумает, что она просто дура!
– Айе, девочка? – медленно ответил Дэйгис.
– Почему ты не уходишь? – напряженно спросила она.
Длинная пауза, затем осторожное:
– Если ты не против, девочка, я бы остался и посмотрел.
Она закрыла глаза. Он что, смеется над ней?
– Совершенно исключено.
– После всего, что мы вместе делали, есть что-то, что ты не позволишь мне увидеть? Думаю, уже поздно меня стесняться, – сказал он.
Хло не могла понять, послышалась ей нотка ленивого изумления в его голосе или нет.
– У-хо-ди, – процедила она сквозь зубы.
Он не ушел. Она чувствовала, как он стоит там, а его внимательный взгляд буквально давит ей на затылок.
– Девочка Хло, – позвал он мягко. Нежно. – Обернись, милая.
«Он понял», – с ужасом осознала она. Никто не поверил бы в глупые оправдания.
Но Дэйгис понял не тогда, когда она собиралась ему сказать. Она так хорошо все спланировала, а он все испортил.
– Хло, – мягко повторил он.
– Ох! – Что-то в ней внезапно сломалось, и она резко обернулась к нему лицом. Сжав кулаки и уперев их в бедра, она закричала: – Я люблю тебя! Понял? Но я не так хотела это сказать, я хотела сказать это правильно, а ты все испортил!
Она поморщилась, спрыгнула со стула и вылетела в коридор.
22
Дэйгис неподвижно стоял в главном зале.
Это был определенно самый незабываемый момент в его жизни.
Даже если все сложится удачно и он доживет до возраста Сильвана, он ни за что не забудет, как Хло стояла на этом стуле у щита и репетировала признание в любви, чтобы это прозвучало правильно.
Сначала, когда он поднялся, чтобы принести в библиотеку еще свечей, он просто удивился и не понял, что она делает. Он был уверен, что Хло просто воркует над очередным артефактом.
Дэйгис поддразнил ее и только тогда заметил, что от нее буквально исходят напряжение и страдание. Она начала что-то лепетать, и это было еще одним подтверждением того, что она расстроена. А когда она заговорила об аутотренинге и о прочей ерунде, он понял, что она на самом деле делала.
Практиковалась, прежде чем сказать ему, что любит его.
Она была очаровательна.
Она любит его. Она это сказала. Конечно, она накричала на него, но мужчина способен пережить нагоняй от женщины, которая сказала, что ее любовь к нему больше всего мира.
Дэйгис торжествующе рассмеялся, развернулся на каблуках и торопливо зашагал вслед за ней. Чтобы поймать и сказать, что раз уж он сам больше, чем она, то и его любовь тоже больше.
* * *Но ему не удалось это сделать, потому что он догнал ее почти у самой спальни.
И когда он поймал ее, схватив за развевающийся подол, то дернул сильнее, чем могла выдержать тонкая шелковая ткань. Платье с треском порвалось, обнажив спину Хло. Под платьем ничего не оказалось, кроме чудесных ног и аппетитной попки. Ткань разошлась почти до самой шеи, и его мысли тут же стали примитивными и дикими.
Хло обернулась, шокированная, и, хотя Дэйгис понимал, что должен сказать ей, что не собирался этого делать, он не смог вымолвить ни слова. Ее признание в любви в сочетании с этой гладкой розовой кожей совершенно свели его с ума.
