Линда Ховард - Леди с Запада
Бен нырнул с головой и выскочил, отдуваясь.
— С дамами масса хлопот, не то что со шлюхами.
— Но ведь они делают жизнь красивее и приятнее.
— Приятнее? Нет, повтори, что ты сказал! Значит, потвоему, мерзнуть в этой мерзкой реке приятнее, чем принять горячую ванну? И все потому, что тебе, видите ли, не хочется огорчать свою добропорядочную женушку! Оказывается, мы принесли грязь! И это ты называешь красивой жизнью? Да ты спятил!
— Перестань, вспомни лучше, что мы приобрели. Теперь у нас всегда чистая одежда, белоснежные простыни, а в столовой нас ждет вкусный ужин. Когда ты прошлый раз сам наливал себе суп в тарелку или зашивал рубашку? Наши дамы очаровательны. Они пахнут чистотой, а не дешевыми духами, как шлюхи, которых тебе так не хватает.
— Может быть, но теперь приходится следить за каждым словом.
— Зато пуговицы тебе пришивают, — Джейк примиряюще улыбнулся. — Перестань притворяться и сознайся, у тебя проблемы с Эммой?
— Черт побери, конечно! — ответил Бен с возмущением. — С этими дамами ничего не бывает просто. Они ведь считают, что мир перевернется, если они пустят мужчину к себе в постель. Со шлюхами таких проблем не бывает.
— Ну конечно. Шлюха пустит к себе в постель каждого, кто заплатит. Уж не хочешь ли ты, чтобы Эмма так поступала?
Услышав подобное предположение, Бен выскочил на берег и начал яростно растираться полотенцем, глаза его метали молнии.
— Нет, этого я не хочу, — зло возразил он.
Джейк выбрался следом и стоял, пока вода стекала с его тела. Он отлично понимал брата, ведь еще недавно ему самому пришлось бороться с твердыми принципами и представлениями Виктории о том, что пристойно, а что нет. Конечно, с дамами сложнее, чем с продажными женщинами. Дамы требуют от мужчин гораздо больше, чем те привыкли отдавать, но зато взамен дарят им многое другое. Они приносят в жизнь мужчин тепло, покой и ощущение душевного равновесия. Они преподносят им каждую ночь свои нежные тела. Да, за такую жизнь, жизнь женатого человека, приходилось платить, но она того стоила. Внезапно Джейка осенило. Ведь он женился бы на Виктории независимо от того, принадлежало бы ей ранчо или нет. Он поднял глаза к вечернему небу, окрашенному всполохами заката, и задумался.
— Ты мог бы жениться на Эмме? — спросил он брата после минутного молчания.
— Ты же знаешь, Джейк, я не из тех, кто женится. Это навсегда, — ответил Бен, яростно натягивая одежду.
— Ну, а если тебе просто хочется переспать с бабой, ступай к Анжелине. Она всегда к твоим услугам.
— Не нужна мне Анжелина. Эта подстилка уже перестала отличать одного мужика от другого.
— Да, ты прав.
Бен продолжал молча одеваться. Ему нужна была Эмма, но жениться он не собирался, а это, похоже, был единственный способ заполучить ее. Прежняя жизнь, когда они с Джейком скитались, по стране, не имея пристанища и преследуя единственную цель — добраться до МакЛейна, — казалась ему такой простой и легкой. Теперь у них появилась собственность, за которую они несли ответственность. Теперь уже нельзя было внезапно собраться я тронуться в путь, если место или люди им надоели, и Бен вовсе не был уверен, что ему это нравится. И дело вовсе не в самом ранчо. Стоило им с Джейком получить его назад, как огромная тяжесть спала с его души. Его раздражало совсем другое. Домашний уклад, семейный быт были ему непривычны, необходимость следовать правилам хорошего тона раздражала его. Он хотел Эмму и не мог ее получить, этому мешали дурацкие предрассудки, которые придумали так называемые «уважаемые люди». Бен понимал, что никогда не станет одним из них, так же, как и Джейку вряд ли удастся превратиться в добропорядочного землевладельца. Слишком много лет они провели в мире насилия, и старые инстинкты были живы до сих пор, скрытые тонким покровом респектабельности, и Бен не знал, как ему поступить.
К возвращению мужчин ужин был уже готов, и Виктория с трудом сдерживалась, чтобы не выплеснуть новость на мужа. Она убеждала себя, что два часа ничего не изменят и гораздо разумнее сказать ему, когда они останутся в спальне вдвоем; Она пыталась представить себе, что скажет Джейк и как он поведет себя, но у нее ничего не получалось. Они с мужем ни разу не заговаривали о детях. Ее охватило беспокойство и она поспешила опустить глаза, заметив, что он наблюдает за ней.
Виктория никогда не могла прочесть его мысли, слишком хорошо он научился скрывать их за долгие годы борьбы. Она могла узнать только то, что он ей разрешал. Иногда ей даже казалось, что легче переносить откровенную враждебность, чем любить мужчину, который оставался для нее загадкой.
Когда Джейк поднялся изза стола, было еще совсем рано. Покраснев и не глядя на окружающих, Виктория оперлась на протянутую руку и вышла вместе с мужем из комнаты. Он крепко обнял ее за талию и повел вверх по лестнице.
Глядя им вслед, Эмма прикусила губу. Как бы ей хотелось вот так же выйти с мужем, чувствуя его сильную руку на своей талии. И вовсе не физическая близость была ей нужна. Она мечтала о защищенности, которую может дать только брак, она хотела, чтобы рядом с ней по жизни шел человек, которому можно доверять и на которого можно положиться. Она взглянула на Бена, и он, почувствовав ее взгляд, поднял брови, молча приглашая ее последовать за ним. Глядя на резкие черты его лица, Эмма подумала, что, позови он ее надолго, на всю жизнь, а не на пару ночей, она бросилась бы к нему, позабыв обо всем. И пусть она не стала бы его женой, но была бы ему верной подругой. Но Бен не нуждался в ее верности. Он не хотел брать на себя никаких обязательств. Острая боль пронзила сердце девушки, и она отвернулась от него, отвергая одновременно и его приглашение, и собственный порыв. Бен вышел, а она продолжала неподвижно сидеть за опустевшим столом.
— Джейк, я должна чтото сообщить тебе, — сказала Виктория.
Тон жены был настолько взволнованным, что Джейк замер. Именно сейчас он узнает о том, что скрывала Виктория. Значит, она наконец почувствовала доверие к нему, и тайн между ними больше не останется. Внезапно он понял, что не желает ни о чем слышать. Она любила его, и этого было вполне достаточно. Наверное, это связано с МакЛейном, но, он мертв, черт побери, и довольно вспоминать о нем. Он больше не принесет им никакого вреда.
— Я не хочу ничего слышать, — ответил он спокойно и принялся вынимать булавки из ее волос. Они теплой волной упали ему на руки. Виктория, повернулась к нему лицом, и он увидел, как она побледнела и какими огромными стали ее глаза, со всем как в ту ночь, когда он пришел к ней впервые
— Но ты должен знать, — слабая улыбка; скользнула по ее губам и мгновенно исчезла. — Это не удастся спрятать, и это не пройдет.
