Анна Кэмпбелл - Пленница греха
Голос у Чариз дрожал.
Гидеон покачал головой.
— Они вооружены. Риск того, что ты пострадаешь, слишком велик.
Он повернулся лицом к Феликсу и посмотрел ему в глаза.
— Возьмите меня вместо нее.
Спокойный тон Гидеона на мгновение ввел Чариз в заблуждение. Но, осознав, что он предложил, Чариз пришла в ужас. Сдавленно вскрикнув, она в панике уставилась на Гидеона:
— Ты не сделаешь этого, любовь моя. Я тебе не позволю.
Феликс хмыкнул:
— И что нам это даст?
— Чариз не попадет в ваши грязные лапы.
Слова Гидеона сочились презрением.
Феликс бросил на него взгляд, полный злобы и ненависти:
— К сожалению, из-за ваших махинаций нам требуется ваша подпись, а не ее.
— Мой поверенный в Пенрине укажет ей, как получить деньги. Чариз может связаться с доверителями и банками, собрать документы. А до тех пор я останусь у вас.
В животе у нее все сжалось. Пальцы сами вцепились в его пальто.
— Нет, Гидеон, это немыслимо. Ты не можешь!
Она замолчала. Она не могла рисковать, обнаружив перед Феликсом и Хьюбертом его недуг. Если они узнают, чем рисковал Гидеон, добровольно согласившись стать их заложником, они доведут его до безумия.
— Ты не можешь, — повторила она.
Если бы только они были одни! Лучше бы ей никогда не встречаться с ним, если из-за нее он подвергается такой опасности! Лучше бы ей выйти за Дезэя. То, чего она всегда так боялась, случилось. Она убьет мужчину, которого любит.
Она увидела, что Гидеон заметил ее страх. Силой одного своего взгляда он заставил ее подняться над страхом. В его глазах страха не было.
— Я не позволю им и на ярд приблизиться к тебе, дорогая.
Он произнес это тем же тоном, с каким упрямо настаивал на том, что у них не может быть будущего. Инстинкт подсказывал ей, что он принял решение и ничто не заставит его свернуть с избранного пути.
Она должна что-то предпринять. Она должна его остановить.
Чариз судорожно сглотнула. Увы, она не находила слов. Гидеон поднес ее руку к губам и поцеловал затянутые в перчатку костяшки пальцев. Слезы жгли ей глаза.
Феликс и Хьюберт были безжалостными, жестокими негодяями. Она знала, что они выплеснут всю накопившуюся злость, все свое разочарование на своего пленника. Даже если бы Гидеон был здоров, ему было бы не миновать унижения и боли. Но с учетом его болезни последствия могут быть для него катастрофическими.
— Нет…
Гидеон упрямо выставил вперед подбородок. Это выражение лица было слишком знакомо Чариз.
— Я поклялся, что эти псы никогда больше к тебе не притронутся.
— Как трогательно, — с сарказмом произнес Феликс и подошел угрожающе близко. — Но я действительно считаю, что лучше нам забрать девчонку.
— Совершенно неприемлемый для меня вариант.
Гидеон даже не взглянул на Феликса.
Феликс хрипло рассмеялся.
— Видит Бог, вы крутой парень. Но что помешает нам ее забрать?
— Я помешаю.
— Вы забыли, кто из нас вооружен.
Однако Феликс остановился. Гидеон снисходительно улыбался, повернувшись лицом к ее сводному брату.
— Если вы убьете одного из нас, то упустите шанс получить деньги.
— Пусть так, но и ты умрешь, — угрюмо заявил Феликс, подняв пистолет.
Гидеон сказал, пожав плечами:
— Откровенно говоря, не знаю, на что вы рассчитываете, полагая, что вам это сойдет с рук. Мы при первой возможности сообщим обо всем служителям закона.
Как мог он говорить таким уверенным тоном в сложившейся ситуации? От его безудержной отваги у Чариз кружилась голова, и тошнота подступала к горлу.
— Мы не так глупы, чтобы сидеть тут, как подсадные утки, и ждать, пока нас схватят. Мы с Хьюбертом уплывем на континент.
— А тебе достанется твоя шлюха, — сказал Хьюберт. — Даже если бы тебе удалось прибрать к рукам ее состояние, ты бы вскоре понял, что сильно продешевил, женившись на ней.
Чариз не обращала внимания на оскорбления. Она лихорадочно искала слова, чтобы отговорить Гидеона от рокового шага. Он и так многим ради нее пожертвовал, но это выходило за пределы того, что можно требовать от человека. Еще одной Рангапинди ему не пережить.
Гидеон не смотрел на братьев. Он смотрел в глаза Чариз.
— Моя жена драгоценнее рубинов. Если бы она досталась мне в одной рубашке, я продолжал бы считать себя безмерно богатым.
Он сделал это признание, обращаясь к ней на случай, если дело примет самый худший оборот. Любовь надрывала Чариз сердце.
«О Господи, что бы ни случилось, дай ему силы пережить это испытание».
— Я не могу тебя оставить, — сказала Чариз, — не заставляй меня.
— Я должен. — Он отпустил ее руку, и голос его стал тише. — Акаш и Талливер в доме. Они знают, что делать.
— Гидеон, — с мольбой в голосе прошептала она.
Но по выражению его лица поняла, что он не изменит своего решения. Гидеон посмотрел на Феликса с откровенным презрением.
— Так вы согласны? Я сдаюсь вам, а Чариз может быть свободна?
Нет, этому не бывать. Ослепнув от слез, она повернулась лицом к Феликсу.
— Возьмите меня.
— Смотри-ка, оба так и рвутся отведать нашего гостеприимства, — со смешком заметил Феликс. — Решайте между собой. Один из вас должен отправиться за деньгами.
Гидеон спокойно посмотрел Феликсу в глаза. Он словно не слышал, что Чариз предложила остаться с ними.
— Полагаю, у вас есть лошадь для леди Чариз. В противном случае вам придется убрать с дороги дерево.
Спокойствие Гидеона воодушевляло ее, помогало преодолеть страх. Он не дрожал, не потел, не бледнел. Он выглядел так же, как тот безупречный джентльмен, который пришел ей на помощь в Уинчестере.
Маленькие кабаньи глазки Хьюберта бегали между Гидеоном и Феликсом.
— Она может взять моего мерина.
Гидеон взял в ладони лицо Чариз. Его улыбка, как и его жест, были пронзительно нежными. Она искала в его глазах признаки того, что видела в них так часто, когда демоны Рангапинди заявляли свои права на него. В них не было горького признания своего бессилия, они сияли решимостью, силой. Он был спокоен и тверд.
И еще в глазах его сияла любовь — одинокой звездой над темным морем.
— Доверься мне, дорогая, — тихо сказал Гидеон. — Если любишь меня, доверься мне.
Он знал, что это его последнее требование сразит ее, заставит уступить. Собрав всю свою волю в кулак, Чариз подавила желание возмущаться и плакать и гордо вскинула голову.
Согласиться сделать то, о чем он ее просил, было труднее всего, что она делала в жизни. Труднее, чем сбежать от Феликса с Хьюбертом, труднее, чем противостоять пьяным матросам в Портсмуте. Даже труднее, чем бороться с Гидеоном за их счастливое совместное будущее.
