Анн Голон - Искушение Анжелики
«Этот человек зол, как дьявол.., но руки у него добрые, да, добрые… Как хорошо!.. Как хорошо!.. Какое блаженство — жизнь!»
Голова больше не кружилась, земля стала прочной и мягкой.
«Этак он с меня кожу сдерет… Заметил ли он клеймо?… Страшно… Да ладно! Может, он тоже разбойник какой-нибудь, беглый висельник… А если он выдаст меня… Так ведь он — англичанин. Небось и не знает, что за штука — клеймо в виде королевской лилии».
Почувствовав облегчение, Анжелика сама поднялась, села.
— Thank you, — проговорила она тихо. — I am sorry note 18!
— Everything's right note 19? — спросил сухо Мэуин.
— I am pretty well, yes note 20.
Однако она переоценила свои силы: вновь в глазах у нее потемнело. Голова упала на плечо Джека Мэуина Плечо было твердым, как камень, но с мягким и приятным углублением. Плечо мужчины.
— Мне хорошо, — прошептала она по-французски.
У нее началась галлюцинация. Вдруг она поняла, что платье с нее спало, и стыдливым движением инстинктивно попыталась прикрыть грудь.
Мэуин обхватил ее одной рукой под плечи, другой — под коленки и легко понес на руках. Анжелика почувствовала себя ребенком. Ей ничто не угрожало. Шум моря утихал по мере того, как они удалялись в глубь леса. Наверно, это длилось недолго. Она не соображала как следует, вероятно, заснула. Это был не обморок, а короткий, но крепкий сон. Через несколько минут она проснулась, отдохнувшая, и увидела, что сидит, опершись о ствол дерева, положив голову себе на колени. Властным голосом Джек Мэуин приказал Эстер снять с себя одну из юбок и рубашку и отдать их Анжелике. Девушка забежала за кустики и тут же вернулась, протягивая даме свою одежду. Тогда и Анжелика встала и тоже зашла в чащу.
Юбка и рубашка юной англичанки еще сохраняли тепло ее тела, и это было приятно. Анжелика вымыла волосы, слипшиеся от морской воды, в ближайшем роднике, пробивавшемся из мха, и вернулась к своим спутникам. Илай Кемптон развел костер, чтобы согреть Сэмми, которого он закутал в плащ. Все они смотрели на Анжелику широко раскрытыми глазами: они думали, что уже никогда ее не увидят.
— Садитесь поближе к мистеру Уилаби, мистрис Пейрак, — настаивал бродячий торговец. — Да, да! Вот увидите, от него станет теплее.
— Пора уходить, — вмешался Мэуин. — На другой стороне острова нам окажут помощь.
Один за другим они встали и углубились в сосновый лес. Теплый и сухой ночной воздух словно искрился. Да и ночь ли это была?.. Меж ветвей светилось бирюзовое небо.
— Это ночь перед праздником святого Жана, — сказал Адемар, — ночь, когда солнце почти не заходит, когда папоротник цветет маленькими оранжевыми цветочками, и это волшебное цветение длится лишь несколько часов. Говорят, кто увидит эти цветы — исчезает навсегда. Поспешим выйти из этого леса… Здесь полно папоротников, а вот-вот наступит ночь… Ночь на святого Жана…
Анжелика шла как во сне. Ей смертельно хотелось спать, а в глубине живота все еще оставался ледяной комок.
По временам Мэуин бросал на нее короткие взгляды.
— How are you feeling note 21?
— Quite well! note 22 — отвечала она. Но неплохо бы выпить глоток рому или съесть чего-нибудь горячего.
Наконец за поворотом тропинки они увидели противоположный берег острова и деревню в лучах заходящего солнца, до них донесся гомон птиц, крики рыбаков. Резкий запах рыбы и растопленного жира перебивал все другие запахи.
При входе в хутор, у первой же фермы, Джек Мэуин позвал хозяев.
Никто не откликнулся, и он без церемоний вошел в дом, а за ним и вся компания. Зная священный закон гостеприимства в этих глухих краях Нового Света, где голодный путник — хозяин в хижине, посланной провидением на его пути, он подошел к деревянному шкафчику, взял там глубокую тарелку и оловянную ложку, приоткрыл крышки котлов, что стояли в очаге.
Из одного он зачерпнул порцию горячего блюда из морских петушков и других моллюсков, из другого котла взял три вареных картофелины, залил все это горячим молоком.
— Ешьте, — сказал он, поставив на стол перед Анжеликой миску, — ешьте, да побыстрее.
И он продолжал проворно раздавать всем тарелки с супом, как будто всю жизнь только и делал, что кормил бедняков благотворительными обедами от отца Венсана.
Глава 6
Потом Анжелика не раз признавалась себе и другим, что никогда она не пробовала ничего вкуснее, ароматнее и питательнее, чем этот суп из моллюсков, который она ела в бедной хижине на острове Монеган, в день, когда чуть не утонула в море.
Так она познакомилась с национальной кухней этих мест, от мыса Код до залива Сен-Лоран, включая Французский залив и Новую Шотландию. Французы называют это блюдо «Ля Шодре», англичане «Чаудер». Этот божественный, очень питательный суп сочетает в себе все, что любят жители побережья: американское растение — картофель, спасительные дары моря — моллюски, и молоко — богатство Старого Света, память о далекой стране с тучными пастбищами, в Новом Свете — роскошь, ибо осваивать здесь землю трудно, а коровы, неизвестно как оказавшиеся на опушке леса, полного индейцами, кажутся здесь чудом…
И все это — в миске душистого супа. Добавьте головку тающего во рту лука, щепотку перца или мускатного ореха, несколько кусочков соленой свинины, а в последний момент — положите в каждую порцию по кусочку сливочного масла.
Вести переговоры о судьбе этой части света следовало бы после порции вот такого супа, разлитого в серебряную… — а почему бы не в золотую? — посуду… Всем бы понравилось, и все были бы довольны…
Глава 7
Они ели с жадностью, слышалось только довольное пыхтение и чавканье.
— Давайте, давайте, не стесняйтесь, господа англичане, — послышалось вдруг по-французски. Рослая крестьянка стояла в дверях.
— Что же это такое, Господи Иисусе?
— It's but a bear note 23, — проворчал Кемптон, выхлебывая последние капли супа.
— Оно и видно, невежа! С чего это только медведь в мой дом забрался? Берлога ему тут, что ли? Может, ему и пирожков еще подать в тех тарелочках, что матушка моя из Лимузина привезла и ни одной-то не разбила?
— Мадам, вы — француженка? — спросила Анжелика. — Скажите, мы в Акадии?
— Может — да, а может и нет. Кто мы тут, в Монегане, я и сама не знаю. Я так из Порт-Руаяля, что на полуострове Акадия, а туда я приехала еще пятилетней девчонкой, с г-ном Пьером д'Ольнэ, давно это было. В двадцать лет вышла замуж за соседа нашего, шотландца Мак Грегора, и вот уже скоро тридцать пять лет, как мы с ним здесь живем.
Джек Мэуин спросил у нее по-английски, не пытались ли индейцы напасть на остров, и не было ли волнений в бухте Пенобскот. Отрицательно покачав головой, она ответила по-английски с сильным французским акцентом, что индейцы — могикане, тарратины, мик-маки и эчемины из Пенобскота и Дарискотта
