Тереза Ромейн - Сезон соблазна

– Боже… – выдохнул Джеймс, прервав поцелуй и отступив на шаг от любимой. – Будет лучше, если мы присядем и обсудим ситуацию, пока еще не потеряли голову от страсти. Еще пара секунд, и я утратил бы контроль над собой.

Он усадил Джулию на стул, однако она не удержалась и спросила:

– И что произошло бы через две секунды?

Она, конечно, знала ответ на этот вопрос, и поэтому на ее губах играла шаловливая улыбка.

Джеймс покачал головой:

– Если ты будешь так на меня смотреть, то я за себя не отвечаю.

Джулия прикрыла рот рукой, сдерживая смех.

– Ты бы сбросил с себя одежду?

Джеймс сердито посмотрел на нее.

– И не только с себя.

Джулия покраснела, тут же почувствовав покалывание во всем теле. Ей захотелось снова увидеть Джеймса обнаженным, захотелось, чтобы он прикасался к ней, доводил до экстаза, но сначала им необходимо серьезно поговорить. В этом Джеймс был прав.

– Моя дорогая, – начал Джеймс, – моя любовь, если бы я получил от тебя письмо с просьбой приехать, то тут же сорвался бы с места и бросился к тебе. Помчался бы прямо в халате со специальным разрешением на брак в руках.

Джулия рассеянно улыбнулась, пытаясь восстановить в памяти цепочку событий. Что случилось с ее письмом? Может, его кто-то подменил в доме Джеймса? Это было единственным разумным объяснением загадочных событий, связанных с перепиской.

И вдруг Джулию осенило:

– О боже! Это сделала твоя мать!

– Что? – растерялся Джеймс.

– Леди Мэтисон перехватила мое письмо, – заявила Джулия, чувствуя, как в груди закипает злость. – Для сохранения конфиденциальности тетя Эстелла завернула мое письмо в чистый лист бумаги и запечатала своей печатью. Твоя мать, должно быть, аккуратно взломала печать, выкрала мое послание, а затем на чистом листе бумаги с печатью написала письмо якобы от леди Ирвинг.

Джеймс покачал головой.

– Нет, этого не может быть. Я знаю почерк матери, это не она писала.

Они помолчали. И вдруг Джеймс щелкнул пальцами, что-то вспомнив.

– С ней была камеристка, несчастное запуганное создание, которое как огня боялось свою госпожу. Возможно, то злополучное письмо она и написала.

Лицо Джеймса покрыла мертвенная бледность, и Джулии вдруг стало жаль леди Мэтисон, осмелившуюся перейти дорогу сыну. Он встал и принялся взад-вперед ходить по комнате, яростно пиная все, что попадалось на пути, и бормоча угрозы выселить леди Мэтисон из дома.

Странно, но чем больше кипятился Джеймс, тем спокойнее становилась Джулия. Ее гнев, ее опасения, что ведет себя неправильно, улетучились. В конце концов, что она потеряла из-за этих писем? Пару дней общения с Джеймсом, и только. На мнение общества ей было наплевать. Со многими людьми, которые распускали о ней сплетни, она больше никогда не увидится. А что потеряла виконтесса? Сделав отчаянную попытку взять под свой контроль сына, женить на девушке, которую сама выберет, леди Мэтисон утратила доверие Джеймса, и, возможно, навсегда.

Неужели она и вправду думала, что ей удастся манипулировать виконтом? Что Джеймс и Джулия смирятся и не предпримут попыток снова встретиться? С ее стороны надеяться на это было глупо.

Ладно, здесь все понятно. Остался невыясненным лишь один вопрос, и он не давал Джулии покоя.

Она поймала руку Джеймса и со вздохом произнесла:

– Уловки твоей матери не сработали, она не смогла нас разлучить, но я хочу знать, почему ты не заехал ко мне, когда узнал про заметку в газете. Почему не попытался связаться со мной?

Джеймс снова опустился на стул и ответил, явно удивленный:

– Но я заезжал, причем сразу, как только смог выпроводить мать и этого проклятого баронета из дома. Не знаю почему, но сэр Стивен решил вмешаться в наши дела и заявил, что намерен поговорить с тобой. А моя мать и вовсе повела себя отвратительно, никак не желала уезжать, цеплялась за мою руку и твердила, что ей очень одиноко. В конце концов, она вынудила меня выпить с ней кофе. – Джеймс недовольно фыркнул. – Теперь-то я понимаю, что все это было наглым притворством. Она просто тянула время, надеясь, что вы получите сфабрикованное письмо и уедете из города.

В голосе виконта не было и тени сыновнего почтения, когда он говорил о матери, и Джулии снова стало жаль виконтессу. Джулия победила, и теперь могла позволить себе быть великодушной.

– Скорее всего леди Мэтисон не лукавила, когда говорила тебе о своем одиночестве. Должно быть, так и есть, хотя это, конечно, не умаляет ее вины. Она воспользовалась случаем и попыталась разлучить нас.

Бросив на Джулию скептический взгляд, Джеймс рассказал, как явился на Гроувнер-сквер, но на входной двери не обнаружил молоточка, потом признался:

– Это меня не смутило, и я стал барабанить кулаками в дверь, выкрикивая твое имя.

Джулия пришла в полный восторг от его слов, представив картину, которую он нарисовал.

– Представляю, в каком шоке были свидетели этой сцены.

– Я наверняка привлек чье-то внимание, но ничего не заметил. Как только понял, что тебя нет в доме, я подумал, что, возможно, ты поддалась влиянию тетушки и уехала. Мы, должно быть, разминулись, и вы уехали за несколько минут до моего появления, но я-то этого не знал. Как бы то ни было, но я решил вернуться в поместье, чтобы на время забыть о Лондоне. Весь вчерашний день я был в дороге.

– А как же я? – возмутилась Джулия. – Что и когда ты собирался сказать мне?

Не говоря ни слова, Джеймс подошел к секретеру, взял запечатанное письмо и вручил ей.

– Вот, почитай. Я собирался отправить его сегодня.

Джулия сломала печать и развернула листок:

«Джулия, любовь моя, не знаю, что произошло в Лондоне и почему события вчера приняли такой ужасный оборот. Я примчался к дому твоей тетушки, но ты уже к этому времени уехала в родительское поместье. До сих пор чувствую себя дураком из-за того, что позволил тебе уехать, расстроившись из-за письма леди Ирвинг.

Я люблю тебя и всегда буду любить, мечтаю жениться на тебе как можно скорее. Если ты испытываешь ко мне такие же чувства, пожалуйста, дай знать, и я немедленно приеду за тобой со специальным разрешением на брак.

Навечно твой, Джеймс».

– «Со специальным разрешением на брак», – прошептала Джулия.

В ее душе бурлила радость. Значит, Джеймс действительно любит ее и твердо намерен связать с ней свою жизнь.

– Оно у меня уже на руках, – сказал Джеймс с довольной улыбкой. – Этот документ лежит на моем столе, можешь посмотреть. Я был полон решимости или жениться на тебе, или лично убедиться в том, что ты не желаешь больше обо мне слышать.

Они бросились друг другу в объятия и наперебой, смеясь и перемежая слова поцелуями, стали торопливо объясняться и строить планы на будущее.