Джоанна Линдсей - Милая плутовка

— Ты абсолютно прав, Джеймс, — сказала Джорджина, слезая с кровати.

— Прав? — Он недоуменно вскинул бровь. — В чем ты соглашаешься со мной, могу я поинтересоваться?

— Нет смысла кого-то убеждать в том, что касается… нашей связи.

Он нахмурился, наблюдая за Джорджиной, которая подошла к стулу, где лежала ее одежда.

— Я имел в виду только Джереми, — пояснил он. — Что касается других, то их вовсе не понадобится в чем-то убеждать.

— Но если даже понадобится, к чему беспокоиться? И я вообще не вижу смысла в том, чтобы встречаться с остальными членами семьи.

— Тебя огорчил холодный прием Джереми?

— Конечно, нет, — рассердилась она за то, что Джеймс сделал такой вывод.

— В таком случае, что тебя беспокоит? В отличие от твоей семьи моя станет обожать тебя. Ты подружишься с Рослин. Она всего несколькими годами старше тебя.

— Твоя невестка Рослин? Та самая, которая будет возражать против моего пребывания здесь? А за кого из братьев она вышла замуж?

— За Энтони, разумеется. Это его дом.

— Ты хочешь сказать, что он женат?

— Он надел на себя эти оковы за день до того, как я встретил тебя. Именно с этого момента длится его семейное блаженство. У него была размолвка с его шотландкой, когда я покидал Англию. Интересно будет увидеть, как он ладит с ней сейчас, хотя Джереми уверяет меня, что Тони больше не пребывает в немилости.

— Похоже, вполне подходящее место для тебя, — и многозначительно заметила Джорджина. — Мог бы рассказать мне обо всем этом заранее.

Он пожал плечами.

— Я не думал, что тебя интересует моя семья. Я определенно не интересуюсь твоей… Что ты хочешь сказать? — спросил он, видя, как вздернулся ее подбородок. — Это никакое не оскорбление, любовь моя, просто я не могу терпеть этих варваров, которых ты называешь братьями.

— Мои братья не вели себя как варвары, если бы ты их не провоцировал на это. Интересно, как бы вели себя члены твоей семьи, если бы я действовала и говорила так же, как ты?

— Гарантирую, что они не избили бы тебя и не отправили в Тайберн, чтобы повесить.

— Возможно, но вряд ли бы я им понравилась И они наверняка гадали бы: уж не сошла ли я с ума приехав сюда?

Он хмыкнул и подошел к ней сзади.

— Напротив, дорогая девочка. Делай или говори, что тебе вздумается. Ты сможешь убедиться, что это никак не повлияет на то, как тебя здесь примут.

— Почему?

— Потому что ты благодаря мне стала Мэлори.

— Это так важно?

— Я уверен, что очень скоро услышишь сама, но лишь в том случае, если поспешишь одеться. Мне помочь?

Она хлопнула Джеймса по руке, когда он взялся за низ ее рубашки.

— Спасибо, обойдусь без тебя. Кстати, чья это одежда, Рослин?

— Это было бы очень удобно, однако это не так.

Она чуть покрупнее тебя, во всяком случае, так уверяет ее горничная. Поэтому я обратился к Реган, которая носит одежду твоего размера.

Оказавшись в его объятиях, Джорджина повернулась и оттолкнула его.

— Реган? Ах да, та самая, которая предпочитает называть тебя «знатоком женщин», а не «закоренелым распутником»?

— Ты никогда ничего не забываешь? — со вздохом спросил Джеймс.

— Иногда я думала, что Реган — это твой приятель, мужчина. — И, ткнув пальцем ему в грудь, требовательно спросила: — Так кто она? Содержанка, которую ты оставил? Если ты взял для меня одежду у содержанки, Джеймс Мэлори, то…

Веселый смех прервал тираду Джорджины.

— Мне жаль прерывать столь великолепное проявление ревности с твоей стороны, Джордж, но Реган — это моя любимая племянница.

После короткой немой сцены Джорджина изумленно переспросила:

— Твоя племянница?

— Она страшно удивится, если узнает, что ты принимала ее за кого-то другого.

— Ради Бога, не вздумай рассказывать ей об этом! — испугалась Джорджина. — Нетрудно было ошибиться, зная, какой ты развратник.

— А вот против этого я решительно возражаю, — суровым тоном сказал Джеймс. — Между повесой и развратником огромная разница, милая девочка. И твоя вроде бы естественная ошибка не столь уж естественна, поскольку у меня много лет не было содержанки. Как ни удивительно, Джордж, но все это правда. Я предпочитаю разнообразие. А содержанки могут быть весьма утомительными в своих притязаниях… Что касается тебя, то ты исключение.

— Я должна чувствовать себя польщенной? Я не польщена!

— Ты была моей любовницей на «Девственнице Анне». В чем разница?

— А сейчас я твоя жена, прости меня за это ужасное слово. В чем разница?

Джорджина полагала, что своим сравнением рассердит его, но Джеймс неожиданно улыбнулся.

— В этом отношении ты молодец, Джордж.

— В каком отношении? — с подозрением спросила Джорджина.

— В том, что не соглашаешься со мной. Немного найдется таких людей, которые рискуют вести себя таким образом.

Джорджина совеем не по-женски хихикнула.

— Если ты и сейчас хотел мне польстить, то знай, что результат снова нулевой.

— Ах, так ты ведешь счет? Тогда как же повлияет на него то, что я хочу тебя?

С этими словами он притянул ее к себе. Он был явно возбужден, и все его тело соблазняло и влекло. Его бедра прижались к ее животу, его грудь раздражала ей соски, которые превратились в твердые горошины, а его губы накрыли ей рот, не позволяя выражать протест. Да о каком протесте могла идти речь? Джорджина пошла навстречу желанию Джеймса в тот же миг, когда ощутила прикосновение его тела.

Отдаваясь ласке, она успела, задыхаясь, сказать:

— А как же быть с родней, которую я должна встретить?

— Черт с ними, — пробормотал, тяжело дыша, Джеймс. — Это важнее.

Джеймс просунул бедро между ее ног, его ладони сжали ей ягодицы и оторвали от пола. Она застонала, обвила руки вокруг его шеи, а ноги — вокруг талии, откинула голову назад, и губы Джеймса впились ей в шею. Мыслей больше не осталось, осталась одна лишь страсть. Эту жаркую сцену прервало появление Энтони Мэлори.

— Я думал, что парень меня разыгрывает, но вижу, что это не так.

Джеймс поднял голову и в полном смысле слова зарычал:

— Черт тебя побери, Тони, ты выбрал дьявольски неудачное время для визита!

Джорджина встала на ноги, хотя они дрожали и плохо ее слушались. Лишь теперь до нее дошло, что в комнату вторгся кто-то из новоявленных родственников. К счастью, Джеймс все еще поддерживал ее. Она почувствовала, как ее лицо заливается горячей краской.

Джорджина помнила Энтони с того вечера в таверне. Тогда он ей показался и остался таким в памяти, красивым голубоглазым дьяволом. Пока она не заметила Джеймса. Впрочем, Энтони и сейчас был неправдоподобно красив. И когда Джорджина сказала Джеймсу, что его сын больше похож на брата, она сделала это не только в пику мужу, но и потому, что Джереми и в самом деле казался более молодой копией Энтони. Особенно похожими делали их ясно-голубые глаза и черные как смоль волосы. У Джорджины имелись все основания задать себе вопрос: вполне ли Джеймс уверен в том, что Джереми его сын?