Бертрис Смолл - Залог страсти
– Мадам, я поражен этой метаморфозой! Удивительно! Не знаю, похвалить ли вас за костюм или осудить за дерзость.
– Я не собиралась быть дерзкой, милорд. Хотела только убедиться, что мой дорогой муж и повелитель – в полной безопасности. Тот, кто взял на себя труд выставить Ангуса предателем, не колеблясь, убил бы его, если бы его план не удался.
Морей кивнул:
– Очевидно, кто-то хотел отвлечь нас от какого-то заговора в пользу моей сестры. Письмо в седельной сумке вашего мужа достаточно срочное, и его требовалось немедленно отправить Марии. То, что вы и ваш муж взяли на себя труд разобраться в этой истории, говорит о его невиновности, как и считает мой сын Донал. – Помолчав, он обратился к Ангусу: – Тем не меннее, милорд, перед ужином я хочу увидеть доказательство того, что вы не нуждаетесь в золоте.
– Конечно, – кивнул граф Дун. – Прошу последовать за мной. Но только вы. Никого больше.
Морей согласился, поскольку сгорал от любопытства. Они вышли из зала через маленькую дверь, скрытую за большой шпалерой в широком коридоре, и спустились на несколько пролетов узкой лестницы. Ангус не захватил факела, поскольку лестница была хорошо освещена, как и коридор внизу.
Они остановились перед другой дверью в конце короткого коридора. Граф вынул из камзола небольшое кольцо с ключами. Выбрал один и вставил в замок. Ключ легко и бесшумно повернулся. Ангус взял факел из ближайшего к двери кольца, и они оказались в маленьком каменном помещении, где вдоль стен плотно стояли сундуки.
Граф Дун переходил от сундучка к сундучку, поднимая крышку каждого. Открыв пятнадцатый, он осветил содержимое факелом.
Джеймс ахнул от изумления. Все сундучки были наполнены золотыми и серебряными монетами.
– Как… как это возможно? Неужели все истории о колдовстве в вашей семье – правда?
Ангус рассмеялся:
– Нет, милорд, это пустые сказки. Просто я владею золотыми и серебряными рудниками, которые унаследовал в Новом Свете. Раньше они принадлежали моей тетке и ее мужу, испанскому герцогу. У них не было детей, и я оказался их наследником. Это моя тайна, а теперь и вы знаете о ней, милорд. Видите, как я живу? Просто, но комфортабельно. Я не смогу истратить все эти деньги, проживи хоть сто лет. Зачем мне рисковать всем, что имею, и носить клеймо предателя за маленький мешочек с монетами, который для кого-то может считаться целым состоянием, но для меня – сущим пустяком?
Граф Морей подумал, что, должно быть, спит. Он впервые за всю жизнь видел столько золота и серебра! Этого было достаточно, чтобы содержать шотландское правительство, на много лет вперед.
На миг он едва не поддался соблазну конфисковать все, но тут же понял, что этого делать нельзя. Он был человеком хитрым и всегда старался не впутываться ни в какие заговоры, хотя знал о большинстве из них и даже санкционировал некоторые. Но не мог позволить себе быть обвиненным в участии. Он находился в Англии, когда Риччо и Дарнли были убиты. Джеймс Стюарт был также человеком осторожным.
Кроме того, он был главой Лордов Конгрегации и уважаемым членом реформатской церкви Шотландии. И заповедь «не пожелай чужого» была для него священной. По большей части он серьезно относился к вере. Даже незаконнорожденный сын был результатом юношеских похождений, задолго до женитьбы. После свадьбы он ни разу не изменил жене. Но Господь уж точно наказал его за юношеские проказы. Жена родила трех дочерей. Если у графа и были слабости, то лишь в отношении своих девочек, Элизабет, Анабеллы и Маргарет. Правда, он всегда хорошо относился и к сыну.
– Я жертвую два сундучка в королевскую сокровищницу, – сказал граф Дун.
– Я никому не поведаю вашу тайну, Ангус Фергюссон, даже без вашего великодушия, – пообещал Морей. – Возможно, вы время от времени будете посылать дары маленькому королю: пони, меч, выкованный специально для него, бархатный камзол. Как когда-то его матери, проклятой королеве, – хитро улыбнулся он.
– С радостью, – согласился Ангус. – И я пошлю дары вашему племяннику, сыну вашего брата Фрэнсису ради Босуэлла. Он наследник своего дяди, как вам известно. А его дядя был моим другом.
Морей кивнул:
– Понимаю. Но больше никогда не произносите его имени в моем присутствии. Не могу простить его за женитьбу на Марии. Он ускорил ее падение.
Ангус молча кивнул. В каком-то смысле он чувствовал себя частично ответственным за поведение королевы. Это его богатство позволило ей иметь все, что она хотела. И она росла в неге и баловстве. Мария была прекрасна и очаровательна. Французский двор обожал ее. Трудно винить ее за убежденность, что все мужчины ослеплены ее молодостью, красотой и манерами. Но шотландцы очень отличались от французов.
Нужно отдать ей должное – она старалась ладить с этими жесткими, холодными лордами, которые ее окружали. Став членами реформатской церкви, шотландские дворяне потеряли радость жизни. Громовые проповеди Джона Нокса, обличавшие грех, и наказания, сулившие адский огонь и проклятия, устрашали их. А епископы Святой Матери-Церкви, имевшие множество любовниц и бастардов, ведущие роскошную жизнь, только отвращали всех своим поведением.
Нокс привык к своей власти, однако не мог воспрепятствовать Марии вернуться из Франции, чтобы править Шотландией. Но Мария, к несчастью, руководствовалась велениями сердца, а не разума. И Ангус считал это величайшей трагедией.
– Пойдемте, – позвал он гостя.
Они вернулись в зал, Морей с благодарностью принял большой кубок доброго вина из погребов графа и, сев у огня, стал пить.
Донал встал у отцовского стула.
– Убедились, что граф невиновен в измене?
– Да, – кивнул Морей.
– Он показал вам золото? – настаивал Донал.
Морей кивнул, но тут же сказал:
– Ни о чем больше не спрашивай, поскольку я поклялся хранить тайну и сохраню.
Он осушил кубок.
Тем временем Анабелла подошла к другому очагу.
– Он удовлетворен? – спросила она мужа. – Сколько всего ты ему показал?
– Только одну маленькую комнату у подножия лестницы за шпалерой. Показать все – означало бы убить чрезмерными знаниями. Ему совершенно ни к чему видеть все сундучки с золотом и драгоценностями. Даже в этой комнате было больше монет, чем он когда-либо видел в жизни. Это убедило его, что я честный человек. Он больше не подозревает меня. Завтра они уедут, и мы сможем жить обычной жизнью.
Ранним утром граф Морей отправился в Йорк, где английская королева Елизавета Тюдор собрала комиссию, чтобы уладить споры между Марией Стюарт, королевой Шотландии, и ее единокровным братом Джеймсом Стюартом. Событие вызвало такой интерес и представляло такую важность для шотландского народа, что новости о происходящем достигли Дуна достаточно быстро. Марии не позволили посещать заседания, что взбесило ее, и многие посчитали это несправедливым. Заседания начались в первых числах октября и возобновились в конце ноября в Вестминстере. Последнее было в Хэмптон-Хорте в середине декабря.
