Потерянные души Уиллоубрука - Вайсман Эллен Мари
Она снова закрыла глаза, чтобы не видеть ничего и никого, и попыталась не загадывать наперед. Лучший способ справиться с тем, что будет дальше, это проживать минуту за минутой, а не воображать себе все, что может пойти не так. Но чем чаще автобус останавливался и чем ближе они подъезжали к Уиллоубруку, тем глубже ощущалось предчувствие беды. Может быть, ей следовало подождать, пока не найдется желающий ее сопровождать. Может, ей следовало попросить Ноя поехать с ней, пусть даже он обманывал ее с Иветт. Нет, он бы отговорил ее; да и вообще, нельзя ему доверять. Однако Сейдж не была уверена и в том, что не примет Ноя обратно, особенно сейчас, когда она чувствовала себя такой уязвимой. А пока придется справляться самой. Выбора нет: назад уже не повернуть.
Еще несколько остановок, и в автобусе остались только водитель и пожилая азиатская пара. Перед тем как отъехать от последней остановки перед Уиллоубруком, водитель глянул в продолговатое зеркало над головой.
— В Уиллоубрук едете? — крикнул он, обращаясь к Сейдж.
Пожилая пара обернулась и тоже посмотрела на нее; их бледные лица были бесстрастны.
— Да, — сказала она, кивнув. — Туда.
— Тогда порядок, — отозвался водитель. — Я на всякий случай. — Он закрыл дверь и отъехал от обочины.
Сейдж сидела, настороженно глядя в окно; ее била нервная дрожь. Через несколько кварталов автобус свернул у коричневого щита с надписью «Государственная школа Уиллоубрук» и покатил по длинной однополосной подъездной дороге. Затем они миновали вход с колоннами; открытые ворота удерживались цепями на замках вокруг толстых столбов. В будке у ворот сидел охранник в форме, читал журнал и курил сигарету. Едва взглянув, он сделал водителю знак проезжать на территорию.
Сейдж стиснула кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Из-за ворот и охранника Уиллоубрук больше походил на тюрьму, чем на школу. Может, и хорошо, что она приехала одна. Она не смогла бы справиться с чужой тревогой или опасениями — ей с избытком хватало своих.
Автобус, казалось, целую вечность тащился по узкой подъездной дороге, минуя неухоженные, покрытые снегом поляны и заглохший парк с заледеневшими ручьями. Буря наконец улеглась, но вечнозеленые деревья гнулись под снежной тяжестью; голые ветви кленов и дубов тоже облепил снег. Тройка оленей, подняв головы и подергивая хвостиками, проводила взглядом проезжающий автобус, затем вновь принялась разрывать сугробы в поисках травы. Это напоминало рождественскую открытку — картину, которую можно увидеть на зимних каникулах, когда едешь к бабушке и дедушке. Все такое мирное и спокойное, и такой резкий контраст с хаосом в голове. И еще Сейдж вспомнила, как отец не раз говорил, что когда-нибудь построит бревенчатую хижину в диком лесу. Вот бы папа был сейчас рядом! Знай он, насколько они с Розмари нуждаются в нем, непременно помог бы. Если уже не осуществил свою мечту, построив лесную хижину. Если только не начал совершенно новую жизнь.
Отчаявшись, она вспомнила их с Розмари любимую детскую игру: угадывать, о чем думает другая, напряженно посылая друг другу мысли. У них никогда ничего не получалось, но сейчас она изо всех сил сосредоточилась, отправляя послание отцу, молясь, чтобы он услышал или каким-то образом почувствовал ее отчаяние: «Папа, ты нам нужен. Ты нужен нам сейчас как никогда. Найди нас, пожалуйста».
Глупость, конечно, но ей было все равно.
Когда заросли поредели, показались просторные заснеженные лужайки с идеально рассаженными деревьями и подстриженными кустами. Вдоль берега затянутого льдом ручья виднелась рощица ив, устилавших землю длинными голыми ветвями. Затем с каждой стороны дороги потянулся ряд приземистых четырехэтажных кирпичных зданий в виде буквы «П»; каждое крыло было помечено черной цифрой в белом круге. Во двориках перед зданиями были рассыпаны яркие скамейки, качели, карусели и турники, увенчанные холмиками снега. Но играющих детей на улице не оказалось. Не видно было и учителей, которые дежурили бы на переменках, присматривали за детьми на прогулке. Человек, расчищавший лопатой тротуар, — как ни странно, без пальто или перчаток — остановился, глядя на автобус. В остальном место выглядело нежилым.
Сейдж не совсем представляла, чего ожидала или что надеялась увидеть. Поисковую группу в оранжевых жилетах со служебной собакой, патрульные машины и вертолеты, верховых добровольцев, направляющихся в лес? Определенно, она воображала себе развалюхи с решетками на окнах и заросшие дворы. Даже заборы с колючей проволокой по верху и охранников в форме. Но Уиллоубрук не походил на тюрьму, скорее на студенческий городок с ухоженной территорией, где царят покой и тишина. Наверное, к Розмари там хорошо относятся. Наверное, она завела друзей, встретила кого-то, кто ее любит и заботится о ней. Наверное, она даже счастлива — по крайней мере, насколько можно быть счастливым в психушке. Бог даст, когда Сейдж войдет, ей сообщат, что Розмари нашлась, живой и здоровой. Скажут, что сестра заблудилась в лесу или пыталась убежать, но теперь в целости и сохранности водворена к себе в комнату и сейчас уплетает свое любимое ванильное мороженое. Усевшись на место, Сейдж вздохнула с облегчением. Что бы ни случилось потом, по крайней мере, Уиллоубрук оказался не таким страшным, каким она его себе представляла.
Затем показалось шестиэтажное здание, подобно старинному кораблю выплывающее из тумана: с черной крышей и кирпичными крыльями по обе стороны восьмиугольной ротонды, увенчанной высоченным белым куполом, теряющимся в низких серых облаках. Когда автобус объехал башню сбоку, показалось еще одно крыло, длиннее остальных, из-за чего здание походило на гигантский крест. Бесконечные черные крыши корпусов топорщились бессчетными дымоходами, словно кто-то разбросал по полке кубики конструктора. Затем появились темные призраки других строений, многие из которых походили на магазины, гаражи или ангары. Куда ни кинь взгляд, виднелись сооружения в виде буквы «П», обозначенные номерами, и дополнительные повороты, ведущие к другим дорожкам. Некоторые постройки были обнесены высокими изгородями, чтобы удержать людей внутри — или снаружи; толком было не понять. Когда автобус сбросил скорость, Сейдж поежилась, заметив на снегу одинокий ботинок и что-то вроде скомканных штанов. Возможно, даже в таком месте, как Уиллоубрук, видимость может вводить в заблуждение.
Наконец автобус подъехал к главному входу крестообразного здания и остановился, прошипев тормозами. Над двойными дверями висела табличка с надписью: «Администрация». Азиатская пара встала и направилась к выходу; муж вежливо пропустил жену вперед. Сейдж глубоко вздохнула и собрала всю свою отвагу. Сейчас или никогда.
Все еще глядя в окно, она потянулась за сумкой, соображая, не покурить ли ей перед тем, как войти. Но рука шлепнулась на пустое сиденье. Ахнув, она посмотрела туда. Сумки не было. Вот зараза. О чем она только думала! Нечего было ворон считать, особенно когда автобус останавливался в сомнительных районах. Она лихорадочно обшарила взглядом пол, встала, поискала под сиденьями — может быть, сумка соскользнула, когда они остановились? Но ее нигде не было. Сейдж пошла по проходу, оглядывая каждое кресло и пол под ним.
— Что-то не так, мисс? — спросил водитель.
— Похоже, у меня сумку украли, — объяснила она.
Водитель закатил глаза. Заведя автобус на стоянку, он встал и включился в поиски.
Они шарили повсюду: над сиденьями, под сиденьями и между сиденьями, прочесали каждый сантиметр пола. Сумки в автобусе не было.
— Что-нибудь важное в ней лежало? — спросил умаявшийся и вспотевший водитель. — Деньги, удостоверение личности?
— Только пара долларов, косметика, расческа, сигареты. — Упоминать о липовом удостоверении не имело смысла.
— Водительские права?
Сейдж покачала головой:
— Нет у меня прав.
— Как она хоть выглядела?
— Кожаная такая, чтобы носить через плечо, а спереди тисненые синенькие цветочки.
Вернувшись на свое сиденье, водитель сдвинул фуражку, утер со лба пот и снял планшет с крючка на панели.
