Барабаны осени. Книга 1. О, дерзкий новый мир! - Гэблдон Диана

— Бедный Гэйвин, — и Дункан Иннес тоже поднял кружку, словно салютуя павшему товарищу.

— Slàinte, — произнес Джейми, поднимая свою кружку вслед за всеми. Поставив ее на стол, он вздохнул. — Ему бы не понравилось быть закопанным в лесу.

— Почему бы и нет? — удивилась я. — Не думаю, чтобы для него это имело значение.

— Ох, нет, мы не можем так поступить, миссис Клэр, — выразительно покачал головой Дункан. Обычно Дункан вел себя очень замкнуто, так что я была просто поражена таким проявлением чувств.

— Он боялся темноты, — мягко произнес Джейми. Я повернулась и уставилась на него, а он ответил мне кривой улыбкой. — Я прожил рядом с Гэйвином Хайзом столько же, сколько мы прожили с тобой, Сасснек… и в куда более тесной квартирке. Я хорошо его узнал.

— Да, он боялся оставаться один в темноте, — согласился Дункан. — Он жутко боялся tannagach… призраков, так?

Его длинное печальное лицо вдруг стало отстраненным, и я понимала, что он видит в воспоминаниях тюремную камеру, которую он и Джейми делили с Гэйвином Хайзом, — и еще с сорока заключенными, — в течение трех долгих лет.

— Ты помнишь, Макдаб, он как-то ночью рассказал нам, что встречался с tannasq?

— Помню, Дункан, но лучше бы забыть, — Джейми содрогнулся, как от холода, несмотря на жару. — Я половину ночи не спал после его рассказа.

— А что это было, дядя? — Ян вытянул шею над своей кружкой, вытаращив глаза. Его щеки пылали, а шейный платок весь смялся, пропотев.

Джейми в задумчивости потер щеку ладонью.

— Ну… в общем, это случилось однажды холодной поздней осенью, в нашей Горной стране, как раз перед наступлением зимы, и воздух уже наполнился ощущением, что вот-вот ударят морозы, — заговорил наконец Джейми. Он уселся поудобнее, откинулся назад, держа в руке кружку. И сдержанно улыбнулся, почесав горло. — Не то, что сейчас, а? Ну, сын Гэйвина тем вечером пригнал домой коров, но одна из них куда-то пропала… парень искал ее в холмах и в лощинах, но найти не мог. Поэтому Гэйвин отправил парнишку доить двух оставшихся, а сам пошел искать потерявшуюся корову.

Джейми медленно вращал кружку, зажатую в ладонях, сосредоточенно глядя в темный эль, как будто искал в нем вершины шотландских гор, черных в ночи, и окутанные туманом осени долины…

— Он ушел довольно далеко, и дом уже исчез за холмами. Когда он оглянулся, то не увидел света в окне, и ни звука не слышалось вокруг, кроме завывания ветра. Было холодно, однако он пошел дальше, шагая по лужам и вереску, слыша потрескивание льдинок под ногами. Потом он заметил сквозь туман небольшую рощицу, и подумал, что корова могла спрятаться под деревьями. Он говорил, что там росли березы, и на них уже не оставалось ни листочка, но при этом они так переплелись ветвями, что ему пришлось нагнуться, чтобы протиснуться под сучьями. Он вошел в рощу — и увидел, что это вовсе никакая не роща, а кольцо деревьев. Там стояли огромные, высокие деревья, аккуратно вставшие вокруг него, а те, что были пониже, молоденькие, втиснулись в промежутках, образовав настоящую стену. А в центре этого круга стояла каменная пирамида.

Несмотря на жар, наполнявший таверну, мне показалось, будто по моей спине скользнула льдинка.

Мне и самой приходилось видеть древние пирамиды в Шотландии, и мне они показались жутко зловещими даже при ярком дневном свете.

— У него даже голова закружилась, у Гэйвина. Потому что он знал, что это за место, — там все это знают, и стараются держаться подальше. Это было странное местечко. А уж в темноте, да на морозе оно выглядело куда хуже, чем днем. Это была древняя пирамида, сложенная из обломков скал, а рядом высились груды камней, и Гэйвин рассмотрел прямо перед собой черную дыру могилы. Он знал, что в таких местах человеку нечего делать, тем более что у него не было сильного амулета. У него был только деревянный крестик на шее. Поэтому Гэйвин осенил себя этим крестом и повернулся, чтобы уйти.

Джейми умолк и отхлебнул пива.

— Но когда Гэйвин пошел прочь от могилы, — медленно произнес он, — он услышал за своей спиной шаги.

Я увидела, как дернулся кадык на горле Яна, когда он резко сглотнул. Ян машинально потянулся к своей кружке, но его глаза не отрывались от дяди.

— Он не обернулся, чтобы посмотреть, — продолжил Джейми, — а двинулся дальше. И кто-то шел за ним, шаг в шаг, не отставая. Он миновал торфяник, пропитанный водой, и под его ногами трещал лед, а вокруг было жутко холодно. И он слышал треск льда не только под собственными ногами, а и под чьими-то еще — крак! крак! Он шел и шел, сквозь холод, сквозь тьму ночи, ища впереди свет собственного окна, за которым его жена зажгла свечу. Но света все не было, и он начал уже бояться, что заблудился среди вереска и темных холмов. И все это время его преследовали шаги, грохоча в его ушах. Он больше не мог этого выдержать, и, крепко сжав крест, висевший на его шее, с громким криком обернулся, чтобы увидеть то, что его преследовало.

— И что это было? — Зрачки Яна расширились, глаза потемнели от выпивки и любопытства. Джейми посмотрел на парнишку, потом на Дункана, и кивнул тому, предлагая закончить историю.

— Он увидел фигуру, похожую на человека, но бестелесную, — тихо сказал Дункан. — Она была вся белая, как будто из сгустившегося тумана. Но на месте глаз у нее были дыры, пустые и черные, такие, что от страха у Гэйвина чуть душа не отлетела. Но он держал крест перед своим лицом и вслух молился Деве Марии…

Тут рассказ подхватил Джейми, напряженно склонившийся вперед; тусклый свет камина очертил золотом его профиль:

— И это не пошло дальше, оно остановилось поодаль, рассматривая Гэйвина. Тогда он начал пятиться, не решаясь снова повернуться к этому спиной. Он так и шел задом наперед, спотыкаясь и оскальзываясь, каждое мгновение боясь, что свалится в ручей или налетит на валун и сломает себе шею, — но еще больше боясь показать спину холодной белой тени.

Он не знает, как долго это продолжалось, но его ноги уже дрожали от усталости, когда он наконец заметил мелькнувший в тумане свет, и это был его собственный дом, и на окне горела свеча. Он закричал от радости и повернулся, чтобы броситься к двери, но холодное нечто оказалось проворнее, и оно метнулось вперед и встало между Гэйвином и домом.

Жена Гэйвина ждала его, и когда она услышала снаружи его крик, то тут же подошла к двери. Гэйвин крикнул ей, чтобы она не выходила, а Бога ради поскорее сделала бы что-нибудь, чтобы отогнать tannasq.

Жена со скоростью молнии выхватила из-под кровати горшок с водой и ветку мирта, перевязанную красной и черной нитями, — этим благословляли коров. Женщина выплеснула воду через порог, и холодное нечто взлетело вверх, оседлав дверной косяк. Гэйвин проскочил под ним и крепко запер дверь, и простоял до рассвета у порога, обнимая жену. Они всю ночь держали свечу зажженной, и с тех нор Гэйвин Хайз никогда не выходил из дома после заката… пока не отправился сражаться за принца Терлаха.

Даже Дункан, знавший эту историю, вздохнул, когда Джейми умолк. Ян перекрестился, потом невольно оглянулся по сторонам, но вроде бы никто этого не заметил.

— Ну вот, а теперь Гэйвин ушел во тьму, — тихо произнес Джейми. — Но мы не можем оставить его лежать в неосвященной земле.

— А они нашли корову? — спросил Фергус со своим обычным практицизмом. Джейми приподнял одну бровь, молча задавая вопрос Дункану, и тот ответил:

— О, да, нашли. На следующее утро они отыскали бедную животину, и ее копыта были облеплены грязью и побиты камнями, она таращила глаза, как сумасшедшая, вся ее морда была в пене, а бока обожжены. — Дункан перевел взгляд с меня на Яна, потом на Фергуса. — Гэйвин говорил, что она выглядела так, будто ее сгоняли в ад и обратно.

— Иисусе… — Ян сделал большой глоток эля, и я тоже. Пьяная компания в углу предприняла попытку исполнить «Громового капитана», но то и дело разражалась смехом на полуслове.

Ян поставил кружку на стол.

— А потом что с ними было? — спросил он с тревогой. — С женой и сыном Гэйвина?