Наталия Вронская - Загадочный незнакомец

— Что с вами? Вам нехорошо? — участливо осведомился князь.

— Нет, нет, все в порядке… Вот только… — Баронесса замолчала.

— Что?

— Я должна поговорить с молодым Голицыным и заметить ему, что так себя вести негоже! — решительно прибавила Юлия Николаевна.

— Это ваш долг, полагаю.

— Да, ведь Голицын мне сродни. Вы, уповаю, извините меня? — баронесса глянула на собеседника.

— Разумеется, — поклонился Кавальканти. Юлия Николаевна кивнула князю и отошла тотчас в сторону.

Кавальканти усмехнулся, будто поняв или почувствовав, что ощутила рядом с ним Юлия Николаевна. Но, заметив произошедшее, он только сильнее уверился в мысли о том, что ему надобно жениться. На следующий же день князь Гвидо был у Хованских, сделал предложение Елизавете Гавриловне и получил на то согласие ее родителей.

7

— Что же, тут можно было бы и ударить по рукам! — потер ладонь об ладонь Гаврила Иванович.

Только что поутру явился к нему князь Кавальканти, просил аудиенции и, едва только Гаврила Иванович принял его, тут же перешел к делу и просил руки Елизаветы Гавриловны.

Князь Гвидо изъяснялся просто и ясно. Он не говорил о безумной любви, не блистал глазами, а просто сказал, что в последний месяц более всего примечал княжну Хованскую. Что и манерами, и воспитанием, и лицом, и происхождением княжна Елизавета перед ним первее всех прочих. Что ему, князю Кавальканти, пора жениться, и теперь он чувствует неодолимую потребность и стремление к браку, как никогда ранее. И что, ежели то будет угодно князю Хованскому, то он, князь Гвидо Кавальканти, просит руки его дочери, Елизаветы Гавриловны. Именно на эту тираду Гаврила Иванович кивнул головою и сказал, что «тут можно было бы и ударить по рукам».

— Как интересно у вас говорится, князь, — улыбнулся Кавальканти в ответ на слова будущего тестя. — «По рукам…»

— Ну а как иначе сказать? — пожал плечами Хованский. — Впрочем… Есть у меня сомнение…

— Какое?

— Вы же католик, верно, сударь?

— Верно.

— А Лизавета Гавриловна, как и мы, православная, и веру менять, думаю, ни она сама не пожелает, да и мы не позволим, вы уж простите великодушно.

— Я это вполне понимаю, Гаврила Иванович, — ответил Кавальканти, — а посему отвечу вам, что сия страна близка моему сердцу, моей душе и моему разуму. Думаю я, здесь остаться навсегда. Поэтому решил, что, ежели найду себе здесь жену — здешнюю уроженку, то веру свою сменю и приму православие.

— Вот это дело! — воскликнул, оживившись, Хованский. — Эти слова приятны моему родительскому сердцу более всех прочих. А потому… — Хованский поднялся, поднялся и сидевший перед ним князь Гвидо, — даю вам мое согласие. Но, впрочем, надобно позвать Елизавету Гавриловну и спросить у нее, согласна ли она… Да, думаю, она, конечно же, согласится! — прибавил Гаврила Иванович.

Однако он тут же взял колокольчик и, вызвав прислугу, попросил позвать к нему дочь и жену да принести кофею для гостя. Через пять минут обе дамы вошли в кабинет князя.

— Ну Лизок, то есть, — поправился князь Гаврила Иванович, — Елизавета Гавриловна, вот-с… князь Кавальканти просит руки твоей. Я дал ему согласие, а что ты скажешь?

Лиза при этих словах покраснела и опустила глаза.

— Я, папенька… — пробормотала она. — Я, папенька… Воля ваша, папенька, я согласна…

— Ну вот и славно! — вскричал старый князь, а княгиня тут же прослезилась и поднесла платок к глазам. — Благословляю вас, дети мои, живите долго и счастливо…

Вечером того же дня, когда взволнованная невеста осталась наедине с собственными мыслями, Лиза впервые задумалась о том, какая перемена произошла в ее жизни.

Шум и блеск поздравлений совсем смутили девушку. Она, еще не пришедшая в себя после столь поспешного сватовства, сидела одна в своей комнате и предавалась раздумьям, печальным или веселым — в зависимости от настроения, менявшегося столь поспешно, что и сама она не умела определить его границы. То ей казалось, что она невероятно счастлива, ведь жених нравился ей. Он был добр и красив, и, раз свадьба должна состояться еще не скоро, она, без сомнения, полюбит его еще сильнее. А то вдруг ей казалось, что будущее безрадостно и неопределенно, и тогда облачко туманило ее взор, и она погружалась в глубокую задумчивость. Ей все казалось то страшным, то веселым. То счастье согревало ее, то тоска сжимала ей сердце. А между тем ее жених как будто влюблен, и разве это не радует ее? Лишь однажды непонятный холод пробежал по ее руке, когда их благословлял батюшка иконою. Но она гнала прочь все предчувствия в ожидании счастья.

Так, с каждым днем Лиза все больше любила своего жениха. Да и тот, казалось, стремился быть с ней рядом всегда. Ближе к лету маменька и папенька Лизы пригласили своего будущего зятя погостить в их имение — в Безыменку. Благо летняя жара заставит всех вскоре бежать из города в деревню: словом, повод самый подходящий.

Вот наступило лето, и Хованские уехали в имение. Вскоре следом за ними последовал и князь Гвидо. Кроме него Гаврила Иванович и Анна Александровна пригласили еще несколько человек гостей, ради соблюдения всех приличий.

Приехала сестра Анны Александровны — Адельгейда Александровна, тетушка Лизы, прибыла двоюродная бабушка, двое кузенов с супругами, но без детей, словом, дом князей Хованских наполнился народом.

До свадьбы оставалось менее полугода и жених с невестой проводили вместе все больше времени.

В один из жарких летних дней молодые люди предприняли прогулку в парк, расположенный рядом с имением. Ручка Лизы доверчиво покоилась в руке князя Гвидо. Влюбленные говорили и совершенно не замечали, куда направляются и опомнились лишь тогда, когда увидели перед собой холмы, увенчанные крестами, да небольшую часовенку. Они пришли на кладбище.

Лиза поежилась:

— Как странно! День такой жаркий, а мне вдруг стало холодно.

— Вы просто слишком впечатлительны, дорогая моя. — Князь Гвидо улыбнулся.

— Да, наверное. Здесь такое место… Мне вспоминаются страшные истории, рассказанные нянюшкой.

— Ну полно… полно поддаваться глупым страхам. Посмотрите, какой день, как светит солнце.

Лиза посмотрела на своего жениха и улыбнулась. Князь Гвидо улыбнулся ей в ответ и, взяв ее руки в свои ладони, сказал:

— Я люблю вас, Лиза. А любите ли вы меня? Вы так и не сказали мне этого.

Девушка смущенно улыбнулась и покраснела.

— Скажите, сделайте меня счастливейшим человеком! Только несколько слов, — прошептал Гвидо и приблизился к ней.

Лизе показалось, что лицо его заслоняет весь свет, и внезапно солнце померкло в ее глазах.