Мэри Спенсер - Сквозь все преграды
Мариетта вдруг обняла его за шею, еще сильнее прижалась к плечу, а слезы все лились и лились у нее из глаз. Мэтью крепко обнял ее и провел рукой по изящно изогнутой спине.
— Ничего, ничего, дорогая. Поплачь… — Он нежно погладил плечи Мариетты и прошептал: — Все образуется.
Пассажиры с интересом наблюдали за этой сценой. Тогда Мэтью обернулся к ним и с угрозой в голосе сказал:
— Нечего совать нос в чужие дела! Вам что, больше заняться нечем?
И все сразу отвернулись.
Мариетта продолжала рыдать еще несколько минут, а Мэтью гладил ее по спине и тихонько утешал, глядя в окно, на реку Сакраменто, мимо которой катил поезд. Скоро река уступила место бесконечным полям, прочерченным сотнями маленьких канальчиков, потом появились аккуратные фермы и луга, по которым бродили коровы и всякая другая живность. Мариетта плакала все тише, напряжение, сковавшее ее нежное тело, постепенно спало, и наконец она совсем успокоилась, уютно пристроившись рядом со своим спутником. А Мэтью, не выпуская ее из своих объятий, продолжал ласково нашептывать что-то, даже когда понял, что она уснула. Глядя на пролетающие за окном пейзажи, он пытался внушить себе, что ему все равно, кого обнимать: Мариетту Колл или любую другую женщину, Эмму, например.
Вскоре проводник прокричал, что они подъезжают к Стоктону. И Мэтью несколько удивился, что почувствовал себя расстроенным, когда Мариетта вдруг проснулась, вырвалась из его объятий и растерянно заморгала, пытаясь собраться с мыслями.
В эти мгновения он понял, что Мариетта Колл — самая обворожительная женщина из всех, которых ему доводилось когда-либо встречать в жизни. Она напомнила Мэтью одну картину, которую он видел однажды, еще в школьные годы, — портрет королевы Виктории в молодости. Величественной, чистой, идеальной.
Взгляд Мариетты упал на Мэтью, и ее гладкое, божественно прекрасное лицо исказила презрительная гримаса, и она сказала надменно:
— Маршал Реган, от вас пахнет, как от дешевой парфюмерной лавки.
Мэтью тряхнул головой, засмеялся и подумал, что, наверное, не забудет этих слов до конца дней своих.
— Меня зовут Кейган, — сказал он, глядя ей в лицо, полное гнева и обиды. — Мэтью Кейган, и я надеюсь, миссис Колл, что вы это запомните.
— Пожалуйста, поверьте, сэр, меня не интересует, как вас зовут. Я хочу, чтобы вы немедленно пересели на другое место. А когда поезд приедет в Стоктон, можете вернуться в Сакраменто и передать отцу, что эскорт мне не нужен.
Трудно было придумать лучший способ для того, чтобы пробудить в Мэтью ослиное упрямство.
— Во-первых, — сказал он, — нет на земле человека, который мог бы купить Мэтью Кейгана или его значок, поэтому выбросьте из головы мысль о том, что ваш богатый папаша мне платит, и, во-вторых, у меня нет никакого желания сопровождать на юг упрямую сенаторскую дочку. Я согласился сопровождать вас только потому, что федеральный маршал, которому я подчиняюсь, предложил мне на выбор: или ехать с вами, или следующие полгода возиться с бумажками в Барстоу.
— Я польщена, сэр, что показалась вам меньшим из двух зол, — от голоса Мариетты веяло ледяным холодом, — но я вполне могу путешествовать одна. Возвращайтесь и скажите, пожалуйста, своему маршалу, что я отказалась от вашей помощи.
Поезд замедлил ход, и проводник еще раз крикнул, что они прибывают в Стоктон. Мэтью скрестил руки на груди и окинул Мариетту оценивающим взглядом.
— Сколько времени ваш отец занимается политикой? — спросил он.
На ее лице задергался крошечный мускул.
— Сколько я себя помню, — нервно ответила она. Мэтью засмеялся:
— И вы думаете, что федеральный маршал позволит мне это сделать? Неужели вы в самом деле так думаете, миссис Колл?
Раздался долгий пронзительный свист, заскрипели тормоза, поезд подходил к платформе. Мариетта Колл начала собирать вещи и еще до того, как поезд остановился, пересела на другое место — в самый коней вагона, а потом первой вышла на платформу. Проводник объявил, что поезд будет стоять десять минут.
Глава 4
«От него не отвяжешься!» — мрачно подумала Мариетта, войдя в вагон десять минут спустя и обнаружив Мэтью на том самом месте, куда она только что пересела. Он расположился с комфортом, как человек, привыкший к долгим и утомительным переездам: внушительных размеров фигура заняла чуть ли не половину полки.
— Хорошо провели время в Стоктоне? — любезно осведомился Мэтью.
Его ноги перекрывали доступ к ее чемодану, и поэтому Мариетта не могла снова пересесть на другое место. Заметив ее взгляд, он дерзко улыбнулся.
Да, от него не отделаешься.
— Вы не могли бы немножко подвинуться, маршал Кейган? — процедила Мариетта сквозь зубы.
Мэтью окинул ее взглядом с головы до ног, задержавшись на округлостях бедер, и вежливо сказал:
— Мне кажется, что в этом нет необходимости.
Мариетта снова почувствовала тяжесть револьвера, лежавшего у нее в сумочке. Интересно, что скажут пассажиры, когда она вдруг выстрелит в своего спутника?
— Хотела бы я знать, сэр, в какой конюшне вы выросли? — резко спросила она.
Мэтью рассмеялся и, несколько сбавив тон, ответил:
— Сознаюсь, я это заслужил. Жену моего брата тоже огорчают мои плохие манеры. Но боюсь, следующие два-три дня вам придется мириться с этим, миссис Колл.
— Вы так думаете? — проговорила сквозь зубы Мариетта, чувствуя напряжение во всем теле.
— Я так думаю, — твердо ответил он.
— Ну, это мы еще увидим. Мэтью снова рассмеялся:
— Конечно.
Остальные пассажиры уже заняли свои места и теперь исподтишка с любопытством смотрели на Мариетту и ее спутника.
— Вы, вероятно, не заметили, — равнодушно сказал Мэтью, когда поезд тронулся, — кто вошел в наш вагон на остановке. Он сидит сзади нас с двумя своими гориллами.
Мариетта с недоумением посмотрела на его спокойное загорелое красивое лицо.
— Конечно, я видела его. Мэтью удивленно поднял брови:
— Что значит «конечно, видела»? Вы ожидали увидеть его здесь?
— Что вы имеете в виду? — в свою очередь, поинтересовалась Мариетта. — Вы тоже ждали этого?
— Ну-ка объясните, что происходит?
— Да будет вам, маршал. Вы же все знаете.
На лице ее собеседника появилось такое ласковое выражение, что от него мог бы растаять ледник.
— Будет лучше, если вы расскажете мне, в чем тут дело. Этот парень — ваш друг? Почему он преследует вас?
— Конечно, нет! — Мариетту затошнило при одной мысли об этом. — Я ненавижу Дрю Куинна!
— Вот, значит, как его зовут?
«Да, маршал Мэтью Кейган — настоящий изверг, — подумала Мариетта, — красивый изверг с садистскими наклонностями».
