Джейн Киддер - Если покинешь меня...
– Я вам ничего не говорил, доктор, – забеспокоился лейтенант. – Но ее зовут мисс Будро, Клэр Будро.
– Вы сказали – Клэр Будро? Та самая Клэр Будро, которая работала в Атланте? – Доктор открыл рот от изумления. – Не может быть! Я слышал о ней от врачей. Она буквально сводила их с ума, требуя от них невозможного. Почему Андерсон, не спросив меня, навязал ее на мою голову?!
– Потому, – потупя взор, ответил Эмери, – что она лучшая сиделка в Джорджии, а майор Андерсон не хочет, чтобы Уэлсли умер.
– Ну ладно, черт с ней, – выругался доктор Маркс, поднимаясь по ступенькам на крыльцо.
Лейтенант Эмери, загадочно улыбаясь, долго стоял и глядел ему вслед. Но, вдруг вспомнив, что прекрасная мисс Будро послала его за виски, заторопился, лихорадочно думая, где достать заветную бутылку.
3
– Где я? – едва слышный шепот нарушил тишину.
Клэр мгновенно открыла глаза, сердце заколотилось в груди. Быстро вскочив со стула, она шагнула к постели Стюарта, машинально разглаживая смятую юбку и поправляя волосы, выбившиеся из-под косынки.
– Прекрасно, капитан Уэлсли, – сказала она, стараясь сохранять бесстрастный тон, – наконец-то вы очнулись.
– Где я? – повторил раненый.
В широко распахнутых глазах пленного читались боль и замешательство.
– Кто вы? – спросил он.
– Меня зовут Клэр Будро, – ответила девушка и пояснила: – Вы находитесь в лазарете форта Макаллистер.
– Форт Макаллистер? – повторил раненый, растерянно оглядываясь вокруг.
– Да, – подтвердила Клэр, поворачиваясь к нему спиной и ища взглядом бутылку с остатками болеутоляющего лекарства. – Вы в плену, капитан.
Через плечо она украдкой глянула на Уэлсли, проверяя, какое впечатление произвели на него ее слова, но глаза раненого уже были закрыты, и Клэр не поняла, слышал ли он ее. Подойдя к постели, она громко спросила:
– Капитан, вы слышали, что я сказала? Вы – в плену!
Глаза Стюарта медленно открылись. Он несколько раз моргнул, пытаясь почетче видеть девушку.
– Моя грудь… – прошептал он.
– Вы ранены, – пояснила Клэр. В ее голосе послышались нотки сочувствия. – Я знаю, что вы очень страдаете…
Словно в подтверждение, веки раненого опустились.
– Выпейте лекарство, вам станет легче, – сказала Клэр, откупорила бутылку и налила на ложку щедрую дозу бурой жидкости. – Выпейте, – повторила она, поднося ложку ко рту Стюарта.
Раненый посмотрел на ложку, покачал головой и снова закрыл глаза.
– Капитан Уэлсли, пожалуйста, выпейте лекарство, – настойчиво произнесла Клэр.
Веки раненого дрогнули, взгляд серых глаз стал вполне осмысленным.
– Что это? – хрипло спросил он.
– Лауданум, проще говоря – настойка опия, – пояснила Клэр. – Откройте рот, пожалуйста.
– Нет, никакого опия, – возразил раненый.
– Как скажете! – резко бросила Клэр и отвернулась, чтобы слить лекарство в бутылку. – Но вы зря отказались…
– Опий – это плохо… – еле слышно сказал Стюарт. Его глаза снова закрылись, и раненый опять впал в беспамятство.
– Упрямый дурак, – сердито проговорила Клэр, пытаясь влить лекарство в бутылку, но рука у нее дрогнула, и бесценная жидкость пролилась на стол.
«Почему я так волнуюсь? – не понимала она. – Что со мной происходит? Я веду себя как девушка на своем первом балу! Чушь какая-то! Наверное, это из-за того, что он глупый, упрямый янки…» Однако такое объяснение собственного настроения казалось Клэр слишком уж натянутым. В последние дни она многое узнала о капитане Уэлсли. От нее не скрывали, что янки, по воле случая оказавшийся в форте Макаллистер, настоящий герой, за храбрость и мужество не раз награжденный высшими орденами северян. Его высоко ценило и правительство Соединенных Штатов. Газеты пестрели заметками о его подвигах. Обширные статьи описывали его достижения в области изобретений. Капитан Стюарт Уэлсли был человеком известным, почти легендарной личностью. Но Клэр вынуждена была честно признать, что не эти сведения и не частые посещения майора Андерсона, внимательно следившего за состоянием здоровья пленника, были причиной неловкости, которую девушка испытывала, ухаживая за офицером-янки. Дело было в самом Стюарте Уэлсли. Последние двое суток она не отходила от его постели, поправляла одеяло, вытирала испарину со лба, пыталась влить сквозь сжатые зубы хоть каплю воды или лекарства. Но, несмотря на все ее усилия, Уэлсли не приходил в сознание, и Клэр проводила целые часы, просто сидя рядом и глядя на серое, осунувшееся лицо Стюарта. Она старалась найти в этом лице хоть какой-то изъян, маленькую черточку, подтверждавшую коварство или другой недостаток в характере этого мужчины, но ничего обнаружить не могла. К тому же его тело было совершенным, и каждый раз, когда она перевязывала рану на груди, ее вновь и вновь поражала красота его смуглой гладкой кожи, обтягивавшей мускулы живота и ту область ниже талии, которую она запретила себе рассматривать. Но не только красота этого мужского тела пленила ее. Клэр скорее бы умерла, чем призналась кому-либо в том, что все больше восхищается мужеством, проявленным Стюартом Уэлсли в борьбе со смертью. С того самого мгновения, как она впервые увидела Стюарта, Клэр была уверена, что рана его смертельна и он вот-вот умрет. Но каждый раз, когда казалось, что силы его уже на исходе, что дыхание замедлилось и готово остановиться, израненные легкие вдруг снова наполнялись воздухом и жизнь возвращалась к страдальцу. Двое суток наблюдая за этой борьбой жизни и смерти, Клэр стала понимать, что если жизнь имеет хоть один шанс из тысячи, то Стюарт Уэлсли не умрет.
Она испытала невольное уважение к нему, и это смутило и напугало ее. Не таким она представляла себе янки. Она и мысли не допускала, что северяне могут быть храбрыми и благородными. Ведь они были воплощением дьявола – безобразными грубыми животными, лишенными высших чувств, с невероятной жестокостью насилующими и убивающими невинных женщин и детей исключительно ради удовлетворения своих низменных инстинктов. Мог ли этот человек столь разительно отличаться от других? «Нет, разумеется, нет», – настойчиво убеждала себя Клэр. Стюарт Уэлсли, несмотря на свою храбрость и красоту, оставался для нее презренным янки. Она была уверена, что, придя в сознание, он подтвердит ее догадку и окажется таким же грубым и невоспитанным, как все янки. Но пока ничто в его поведении не вызывало нареканий. Несмотря на северное произношение, когда Стюарт непроизвольно глотал звуки и как будто шепелявил, что не могло не раздражать Клэр, он задавал вопросы голосом мягким, мелодичным, и даже его отказ от обезболивающего был вежливым и вполне разумным. На самом деле Клэр тоже не верила в чудесное действие опия, ибо по опыту знала, что, не считая наркотического опьянения, он совершенно бесполезен. Видимо, и капитан знал об этой опасности, потому и отказался от наркотика, и Клэр не могла осуждать больного за этот разумный отказ.
