Марси Ротман - Плененное сердце
Девушка понимала, что тетя справилась бы с ситуацией, как она делала это уже много лет, всегда находясь в тени своей старшей сестры Филлиды, матери Колби. Одна была маленькая, коренастая и добрая, безмятежная старая дева, другая — высокая, надменная, черноволосая царственная красавица. В глубине души леди Филлида всегда считала себя заслуживающей большего, чем колониальное существование в Индии в качестве жены ни к чему не стремящегося, замкнутого в себе ученого. Мысль о бедности приводила ее в ужас.
В семь часов, так и не обретя ни душевного равновесия, ни ясности ума, Колби неохотно поднималась по ступенькам гостиницы.
Глава 7
Сердце Нэвила остановилось при виде доктора Элиота Кордея, семейного врача, пробирающегося через толпу перед домом его матери к своему экипажу. Встретившись глазами с Нэвилом, Кордей вернулся в дом, Нэвил следовал за ним по пятам. Как только они оказались внутри, Нэвил схватил доктора за руку.
— Мать?
— Роберт. — Кордей повернулся и повел его в библиотеку. — Я искренне сожалею.
Джон Лир встретил их у двери. Нэвил сразу же увидел, что массивный рабочий стол расчищен и превращен в смертную постель. На ней возлежал Роберт Мортон с белым окаменевшим лицом, очень похожий на высеченные из камня скульптуры молодых крестоносцев в деревенских церквях по всей Англии. Нэвил тяжело опустился в огромное парчовое кресло.
Рядом с ним появился Джон и подал украшенный резьбой стакан с бренди. Нэвил тупо уставился на него, словно не понимая, что это такое.
— Бедная моя мама, — хрипло произнес он.
— Я дал ей снотворное, — сказал доктор Кордей.
Нэвил кивнул, выпил залпом бренди и протянул Лиру пустой стакан, чтобы тот его наполнил.
Секретарь заметил, что рука хозяина дрожит как в лихорадке.
— Он не мучился, — проговорил Кордей. — В этом я уверен. Удар пришелся точно в сердце.
— Как это произошло?
— Бандиты подстерегли Роберта и двух его друзей около гостиницы, когда они вчера вечером возвращались с приема, — медленно начал Лир. — Сопротивлялся только сэр Роберт.
— А другие?
— Ригби Тейлор и Джеймс Лафтон-Мью, милорд, — вмешался Кордей. — Легкие ранения. Я осмотрел их. Они и их слуги принесли Роберта сюда час назад.
— Доктор Кордей вызвал меня, — добавил Лир. — Я поехал в ваш клуб, но там вас не было.
Браунинг поднялся и жестом подозвал Лира к столу.
— Джон, я прошу вас проследить за тем, чтобы это письмо сразу же попало в руки капитану Тарну Мэйтлэнду.
Доктор Кордей, высокий красивый мужчина с седеющими висками, подошел, коснулся руки Нэвила в молчаливом сочувствии и направился к выходу. Лир взял бумагу и перо, ожидая диктовки Браунинга.
— Мой племянник Роберт Мортон был убит в стычке с бандитами возле Хэнгинг Мэн в Эссексе вчера вечером, — безжизненно, монотонно диктовал Браунинг. — Вы окажете лично мне неоценимую услугу, если сможете выделить одного из своих Моряков для расследования этого происшествия со всей тщательностью. Вы должны знать, что я не успокоюсь до тех пор, пока не узнаю имена убийц.
Последняя фраза была произнесена едва слышным голосом, отчего у Лира и доктора Кордея, застывшего в дверях, мороз пробежал по коже. Оба они знали, что имел в виду Нэвил Браунинг.
Как и все, они знали о репутации Тарна Мэйтлэнда. Высокий, темноволосый, с глазами цвета оникса, он был известен всему Лондону как «черно-белый капитан» благодаря стилю одежды, лошадям и экипажам, в которых он ездил, и ливреям своих слуг. Богатый, как Мидас, он был известным в городе предпринимателем, стал членом парламента, и в последние годы превратился в фигуру, с которой в притихших коридорах Уайтхолла вынуждены были считаться. Что касалось его Моряков, это был легендарный отряд вооруженных людей, которых некоторые называли Робин Гудами Лондона; они часто ездили по городу, карая зло и грехи и защищая беззащитных. Во многом они были неофициальными помощниками полицейских с Бау-стрит. Кордей и Лир знали, что если кто-то и мог найти и наказать по закону убийц Роберта Мортона, так это Мэйтлэнд, «черно-белый капитан».
— Вы уверены, что хотите знать, кто за этим стоял, милорд? — осмелился спросить Кордей.
— Вы, как и я, подозреваете Джеффри Куна?
Доктор кивнул.
— Господи, спаси его, если это он, — ответил лорд Нэвил, подтверждая тем самым имя человека, который должен был со смертью Роберта Мортона приобрести больше всех.
Глава 8
Колби Мэннеринг приветливо помахала на прощание фермеру, забрала у него потертый саквояж и зашагала втору по изрезанной колеями аллее в сторону Броули-холл.
Путешествие обратно из Лондона под проливным дождем было сплошным кошмаром. Ее высадили в трех милях от Моуртона на почтовой дороге. До Броули ее подвез человек, который ехал навстречу и должен был проезжать поместье по дороге домой.
Он был суровый, молчаливый фермер, и это устраивало Колби. Мысли ее были в полном беспорядке от всего, что произошло, от ее гибельной встречи с Нэвилом Браунингом до столь же гибельной встречи с адвокатом. Последний подтвердил, что Броули потеряно навсегда и что им придется покинуть дом и землю, принадлежавшие их семье на протяжении двухсот лет, в сущности ни с чем.
С поникшей головой и горькими слезами, обжигавшими веки, она не знала, что ее братья и тетя бежали вниз, чтобы встретить ее, пока Марк не бросился с размаху к ней в объятия, чуть не опрокинув сестру на грязную дорогу.
— Что ты привезла мне? — спросил десятилетний Марк, хватая сумку, которую она выронила.
Колби была рада, что рассталась с несколькими шиллингами и купила мальчикам и тете Сильвии простенькие подарки. Она утешала себя мыслью, что несколько минут удовольствия, прежде чем она скажет им ужасную правду, стоят подобной расточительности. Будущее не сулило радости и покоя.
Мэтью, очень серьезный для своих четырнадцати лет, копия отца, получил тонкую книжку стихов. Вдвоем с Марком, вцепившимся в деревянную игрушечную лошадку, они убежали вперед, предоставив Колби и ее тете идти следом.
— Неудача? — спросила Сильвия Рэйнрайтер. Это была крошечная женщина со светлыми глазами, единственным желанием которой было возвеличивать других. Она жила в тени, созданной ею самой, и мало кто знал ей истинную цену. Те же, кто знал, чего она стоит, и Колби была среди них первой, ценили ее озорное остроумие и спокойную мудрость.
— Несчастье. Как вы и предсказывали. Мисс Рэйнрайтер внезапно остановилась и заключила Колби в свои просторные объятия, и они постояли так, покачиваясь в молчаливом сочувствии, две нелепые фигурки, бессильные против надвигающихся ночи и зимнего бурана, борясь с холодом, охватившим их души.
