Аманда Скотт - Мятежная леди
Сейчас, сидя на возвышении с Керкхиллом, Фиона чувствовала себя особенно уязвимой. Она знала, что мужчины сплетничают о ней. Кое-кто не счел нужным даже говорить тише.
Молчание за почетным столом становилось тягостным, и Керкхилл вдруг сказал:
— Кажется, у вас нет привычки обедать за этим столом, миледи?
— Обедала, пока не исчез мой муж и не слег старый Джардин, — ответила она. — А после того я ем вместе с Флори на террасе. Она с другой стороны северной стены, справа от нас. Отсюда туда не попасть. Вход с лестничной площадки, и дворецкий стоит на страже.
Керкхилл едва взглянул в ту сторону.
— Но здесь есть и другие женщины, я их видел. Видел и детей, которые слушали ваши истории.
— Конечно. Служанки и их дети, — объяснила Фиона. — Но те немногие женщины, кто соглашается здесь служить, сидят на кухне, и их дети не едят с мужчинами. Это устраивает всех — и мужчин, и женщин.
— Понятно. Полагаю, вы вернетесь к старой привычке, как только я уеду?
— Я не изменила бы ей и сегодня, да вы не разрешили.
Снова воцарилось молчание, потом Керкхилл сказал:
— Эти мужчины смотрят в нашу сторону куда чаще, чем допустимо правилами приличия. Некоторые, кажется, даже судачат на наш счет.
— Ради Бога, сэр, вы ведь не единственный доверенный моего свекра. Он охотно сообщал все, что думает об исчезновении моего мужа, каждому, кто изъявлял желание его слушать. Не сомневаюсь — почти все они считают, что это я его убила. Если им и есть о чем еще поспорить, так это — не вы ли убили его вместо меня. А может, просто мне помогли?
— Ясно, — с неожиданной злостью сказал Керкхилл, и Фиона быстро взглянула на него.
Он злился — гораздо больше на себя самого, чем на кого другого. Следовало ведь предвидеть, что пойдут сплетни, в основном здесь, в Эпплгарте. И ему некого винить, кроме себя.
Керкхилл ненавидел слухи и сплетни, и его люди знали об этом. Если его интересовало мнение соседей, он его спрашивал. Иначе он ничего не стал бы слушать.
Далее, поскольку его мать приходилась родственницей Джардинам, его люди в Керкхилле тем более не хотели сплетничать о том, что происходило в Спедлинс-Тауэре. Ему даже не пришло в голову поинтересоваться у Джошуа, не слышал ли он чего об этом месте, прежде чем отправиться в путешествие на юг. Нужно было сначала посетить Эпплгарт, составить о нем свое собственное представление.
Услышав, как Джардин обвиняет леди Фиону в убийстве мужа, Керкхилл отмел это предположение как совершенно лишенное смысла. А ведь стоило подумать, какое впечатление на людей произведет длительное отсутствие Уилла и обвинения в адрес леди Фионы! Тогда он мог бы легко догадаться, что о ней станут сплетничают все, кому не лень. А он думал лишь о том, что хочет узнать ее получше, прежде чем отправляться в обратный путь. Хотел показать, что вовсе не является чудовищем, намеренным разрушить ее жизнь.
Его удивило, почему поначалу разговор никак не клеится. Только что она говорила с ним очень свободно, не стесняясь выложить все, что приходило ей в голову. Теперь, сидя подле него, она не поднимала глаз от тарелки, разве что когда хотела сделать глоток эля или учтиво принять или отклонить блюдо, предложенное ей Флори.
— Мне придется еще раз принести вам извинения, — тихо сказал Керкхилл. — Не ожидал, что ваши домашние относятся к вам столь враждебно.
— Говорила я вам — не стоит мне с вами обедать. Но вы не желали слушать.
— Да, к сожалению, — согласился он. — Может, вам будет легче, если мы уйдем?
— Нет! — Фиона испугалась еще больше, но тревожное выражение глаз сменилось досадливым, даже гневным. — Если мы уйдем столь поспешно, у них появится новый повод для сплетен.
— В следующий раз, миледи, я буду более осмотрительным в таких вещах, — сказал Керкхилл. — Обещаю.
Фиона не пожелала объяснять ему, как мало значат для нее обещания, особенно мужские. Главным образом ее занимало поведение людей Джардина.
— Думаете, я бегу от их презрения и насмешек? — резко спросила она. — Видите ли, сейчас только немногие из них так себя ведут. Мне было пятнадцать, когда Уилл на мне женился, и у них была причина меня презирать. Ведь я была так молода и глупа! Я ничего не знала о том, как вести такой огромный дом, да еще с хозяином вроде старого Джардина!
— Это мало кто сумел бы, хоть из мужчин, хоть из женщин, — возразил Керкхилл.
Фиона взглянула на него. Уж не пытается ли он ее защищать? Ей не нравились мужчины, которые обращались с ней так, словно она дурочка или малое дитя.
— Теперь я умею за себя постоять, — сказала она сердито.
— Не сомневаюсь.
Все-таки он пытался немного ее опекать. С другой стороны, он ведь слушал все, что она говорила, и это было ей в новинку. Не привыкла она к такому вниманию со стороны мужчины.
Она подавила возникшее было раздражение и сказала:
— Их женщины и дети меня любят. Так что, в общем, мужчины были ко мне куда добрее, пока не исчез Уилл. Они смотрят, как относится ко мне старый Джардин. Для них я всего-навсего жена молодого хозяина, не более того.
Даже раньше так было. А сейчас я и подавно ведьма, которая убила собственного мужа.
— Но разумеется, ваши родители…
— Как вам известно, мой отец умер.
— Да, действительно. Но я собирался сказать, что, разумеется, он принял меры к тому, чтобы Джардины хорошо относились к вам, когда вы выходили замуж за Уилла.
Щеки Фионы вспыхнули, и она отвела взгляд, не желая смотреть ему в глаза.
— Отец умер раньше, чем был заключен брак, так что он не мог ничего сделать. Говоря по правде, я бы предпочла не вспоминать то время моей жизни. Почему бы вам не рассказать о собственной семье? Вспомните, вы ведь обещали не расспрашивать меня за едой.
— Я помню и расскажу вам все о своей семье, если хотите, — ответил Керкхилл. — Однако я хотел бы, чтобы вы ответили еще на один вопрос, последний.
Фиона с неохотой кивнула.
— Из того, что вы рассказали, я заключаю, что ваш батюшка умер примерно тогда, как вы вышли замуж, — сказал он. — Уилл Джардин имеет отношение к смерти вашего отца?
Вот этого вопроса она никак не ожидала. Разумеется, на Уилле лежала часть вины. Только часть, и Фиона не могла погрешить против истины, как бы ни хотелось ей обрушить на голову Уилла вину целиком и полностью.
— Уилл Джардин повинен во многих грехах, сэр, — сказала она. — Но не в этом. И хотя я почти уверена, что не имею отношения к смерти Уилла, смерть отца на моей совести. А теперь, с вашего позволения, я бы хотела пожелать вам доброй ночи.
Когда она попыталась встать из-за стола, Керкхилл быстро коснулся ее руки:
