Анн Голон - Анжелика. Королевские празднества
Взволнованная и поглощенная связанными с отъездом хлопотами Анжелика едва не пропустила момент, когда они покидали предместья Тулузы. Карета почти преодолела мост через Гаронну, как вдруг молодая женщина вскрикнула и высунулась в маленькое окошко.
— Что с вами, моя милая? — спросил ее Жоффрей де Пейрак.
— Я хочу еще раз взглянуть на Тулузу, — ответила она.
Анжелика рассматривала раскинувшийся на берегу реки розовый город с устремленными ввысь стрелами соборов и непреступными башнями ажурных колоколен. Внезапная тревога сжала ей сердце.
«О Тулуза, — прошептала она. — О наш дворец Веселой Науки!»
У Анжелики появилось предчувствие, что больше она их никогда не увидит.
Часть вторая
Сен-Жан-де-Люз
Глава 5
— Что же это такое! Ну почему, когда я и так страдаю, мне еще приходится терпеть вокруг себя сборище глупцов! Если бы не мое положение в обществе, я бы немедля бросилась вниз с балкона, лишь бы не влачить столь жалкое существование!
Услышав горькие слова и жалобы, произнесенные скорбным голосом, Анжелика выбежала на собственный балкон и на соседней лоджии увидела довольно крупную женщину в ночной рубашке, которая сидела, спрятав лицо в носовой платок. Какая-то дама кинулась к ней, вторая суетилась рядом, размахивая руками, словно ветряная мельница, но женщина продолжала рыдать.
— Дура! Дура! Оставьте же меня в покое! Из-за вашей бездарности я никогда не буду готова! А впрочем, какое это имеет значение. Я в трауре, и мне остается только заживо похоронить себя в моем горе. И не важно, что я буду причесана, как пугало!
Она отняла от лица платок и откинула назад густые светлые волосы, показав залитое слезами лицо. Это была дама лет тридцати, красивая, аристократичная, хоть и немного грузная.
— Если мадам де Вальбон больна, то кто же займется моей прической? — продолжала она трагическим тоном. — Ведь у всех вас умения не больше, чем у медведя с ярмарки Сен-Жермен!
— Мадам… — вмешалась Анжелика.
На узенькой улице Сен-Жан-де-Люза балконы крошечных отелей, битком набитых придворными, почти соприкасались.
И поэтому каждый принимал живейшее участие в жизни соседа. Хотя слабый, робкий рассвет цвета анисового ликера едва занялся — город уже проснулся и гудел, словно улей.
— Мадам, — продолжала Анжелика, — могу ли я быть вам полезной? Я слышала, что вы расстроены из-за прически, а у меня служит искусный цирюльник, и у него есть всевозможные щипцы для завивки и пудра… Он в вашем распоряжении!
Дама вытерла платочком покрасневший, немного длинный нос и глубоко вздохнула.
— Дорогая, вы так любезны! Разумеется, я принимаю ваше предложение. От моих слуг сегодня утром не приходится ждать ничего путного. Из-за приезда испанцев они все словно лишились рассудка, можно подумать, что их отправили на поле битвы во Фландрию! Но я вас спрашиваю — кто он такой, этот испанский король?
— Испанский король, — рассмеявшись, ответила Анжелика.
— Подумаешь! В любом случае, его род не может сравниться по знатности с нашим. Конечно, испанцы купаются в золоте, но они едят репу и еще более скучны, чем вороны.
— О, мадам! Не разочаровывайте меня! Я так мечтаю быть представленной всем этим царственным особам! Говорят, король Филипп IV и его дочь инфанта сегодня прибывают на испанский берег реки.
— Вполне возможно. Но, так или иначе, я все равно не смогу их приветствовать, ведь с такими проволочками мой туалет никогда не будет закончен.
— Мадам, потерпите немного, я только надену что-нибудь более приличное и тотчас приведу к вам моего цирюльника.
Анжелика быстро вернулась в комнату, где царил полнейший хаос. Марго и служанки доводили до совершенства роскошное платье госпожи. Сундуки и шкатулки с драгоценностями были открыты, и Флоримон в одной рубашонке ползал среди сверкающего великолепия, жадно его исследуя.
«Надо будет, чтобы Жоффрей посоветовал мне, что из драгоценностей лучше подойдет к моему платью из золотой парчи», — подумала Анжелика, снимая пеньюар и надевая простое платье и накидку.
Франсуа Бине она нашла на первом этаже их дома, где тот всю ночь завивал тулузских подруг Анжелики, а затем и служанок, которым тоже хотелось выглядеть красивыми. Захватив медный тазик на тот случай, если придется брить кого-то из сеньоров, и сундучок, доверху заполненный гребнями, щипцами, кремами и накладными прядями волос, цирюльник в сопровождении мальчишки, несшего жаровню для нагревания щипцов, исчез вслед за Анжеликой в соседнем доме.
Этот отель был переполнен еще больше, чем тот, в котором семью графа де Пейрака приютила его дальняя родственница — пожилая тетушка.
Анжелика обратила внимание на нарядные ливреи слуг и решила, что заплаканная дама, должно быть, весьма знатная особа. Очутившись перед ней, графиня на всякий случай присела в глубоком реверансе.
— Вы прелестны, — сказала дама все с тем же скорбным видом, в то время как цирюльник раскладывал свои инструменты на скамеечке для ног. — Если бы не вы, я окончательно испортила бы лицо слезами.
— Сегодня не тот день, чтобы плакать, — возразила Анжелика.
— Что делать, моя милая, мне сейчас не до празднеств.
И она огорченно надула губки.
— Разве вы не видите, что я в трауре? Я только что потеряла отца.
— О! Мне так жаль…
— Мы настолько ненавидели друг друга и так часто ссорились, что это лишь усиливает мои страдания. Но как досадно носить траур, когда у всех праздник! Зная злобный характер отца, я подозреваю, что он…
Ей пришлось прерваться, чтобы прикрыть лицо рожком из плотной бумаги, который подал ей Бине, в то время как он сам обильно посыпал ее прическу ароматной пудрой. Анжелика чихнула.
— …Я подозреваю, что он поступил так нарочно, — заявила дама, выглянув из рожка.
— Сделал нарочно? Что именно, мадам?
— Умер, черт побери! Ну и пусть. Я ему все простила. Что бы там ни говорили, я всегда была великодушна. К тому же он почил как истинный христианин… Это для меня большое утешение. Но я вне себя от того, что его тело сопровождали в Сен-Дени[35] только несколько гвардейцев и священников. Ни подобающего великолепия, ни затрат на погребение. Вы полагаете, подобное допустимо?..
— Разумеется, нет, — поспешила согласиться Анжелика, боясь совершить оплошность. Этот сеньор, которого похоронили в Сен-Дени, мог принадлежать только к королевской семье. Если она, конечно, все правильно поняла…
— Будь я там, все было бы иначе, можете мне поверить, — заключила дама, высокомерно вздернув подбородок, — я люблю торжественность и чтобы каждому воздавались почести согласно его положению в обществе.
