Лиза Клейпас - Моя до полуночи
– Свою судьбу никому не дано знать.
Обернувшись к Роану, Амелия увидела, что он внимательно ее изучает.
– Я не верю в судьбу. Люди сами хозяева своей судьбы.
Роан улыбнулся:
– Все, даже боги, беспомощны в руках судьбы.
Амелия глянула на него скептически:
– Конечно, вы, работая в игорном доме, знаете все о вероятностях и шансах. А это означает, что вы не можете верить в удачу или в судьбу.
– Да, я знаю все про вероятности и шансы, – согласился он. – Тем не менее я верю в удачу. – Он улыбнулся так, что у Амелии перехватило дыхание. – Я верю в магию, и в мистику, и в вещие сны. Верю, что некоторые события записаны на небесах… и даже на линиях вашей ладони.
Она смотрела на него завороженно. Он был необыкновенно красив: кожа цвета меда, черные кудри спускаются на лоб.
– А ты тоже веришь в судьбу? – спросила она Меррипена.
– Я ведь цыган, – ответил он. Это означало, что он верит.
– Боже мой, Меррипен, я всегда считала тебя разумным человеком.
– Разумно считать, что такое возможно, мисс Хатауэй, – рассмеялся Роан. – Только потому, что вы чего-то не можете увидеть, почувствовать или понять, вовсе не означает, что этого нет.
– Никакой судьбы нет, – настаивала Амелия. – Есть лишь действие и его последствия.
Коляска остановилась в бедном квартале, разительно отличающемся от Сент-Джеймс или Кинг-стрит. На одной стороне улицы была пивная и дешевые меблированные номера, на другой – большая таверна. Пешеходы на этой улице хотя и были одеты с претензией на элегантность, но терялись в толпе уличных торговцев, карманников и проституток.
Перед дверями таверны назревала большая драка. В воздух уже летели шляпы, трости и бутылки. Везде, где была драка, можно было с большой долей вероятности предположить, что ее затеял Лео.
– Меррипен, – обеспокоенно сказала Амелия, – ты знаешь, каков Лео, когда он выпьет. Он, наверное, в самой гуще этого столкновения. Будь добр…
Она еще не закончила говорить, а Меррипен уже встал, готовый выполнять ее приказ.
– Погоди, – вмешался Роан. – Позволь мне уладить это дело.
– Ты думаешь, я не умею драться?
– Это лондонские трущобы. Я знаком со всеми их трюками. – Роан замолчал, увидев, что Меррипен вышел из коляски. – Что ж, так тому и быть. Они выпотрошат его, как макрель на рыбном рынке Ковент-Гарден, – сказал Кэм Амелии.
Она тоже вышла из экипажа и встала рядом с Роаном.
– Уверяю вас, Меррипен умеет за себя постоять.
Роан снисходительно взглянул на нее:
– Вам лучше оставаться в коляске.
– Но ведь для защиты у меня есть вы, не так ли?
– Милая, – тихо сказал он, – возможно, я именно тот, от которого вас больше всего нужно защищать.
Он посмотрел на нее так выразительно, что у Амелии чуть не остановилось сердце. Чтобы скрыть смущение, она отвернулась, но все равно слишком остро чувствовала его близость.
Меррипен бесстрашно ринулся в самую середину драки, разбрасывая драчунов, а через полминуты бесцеремонно вытащил одного из них, не переставая отбиваться от нападающих свободной рукой.
– А он молодец, – удивился Роан.
Амелия почувствовала облегчение, узнав в растрепанном драчуне своего брата.
– Слава Богу!
Роан двумя пальцами взял ее за подбородок, повернул к себе лицом и сказал довольно сурово:
– Вам не кажется, что вы слишком заботитесь о своем брате, а себя подвергаете необоснованному риску? Он не делает ничего особенного. Большинство молодых лордов в его положении вели бы себя точно так же.
– Вы не знаете Лео, – ответила Амелия, потрясенная его прикосновением. Вместо того чтобы отпрянуть, она замерла, испытывая наслаждение. – Обычно он так себя не ведет. Он в беде. Он…
Роан медленно провел пальцем по красной ленте шляпки и остановился в том месте, где под подбородком был завязан узел.
– Что значит – в беде?
Она не успела ответить: Лео и Меррипен подошли к коляске. При виде брата сердце Амелии переполнили любовь и жалость. Лео был в грязи, растерзан, но в его взгляде не было ни капли раскаяния. Любой, кто не знал Лео, подумал бы, что у него в жизни нет никаких забот. Но его когда-то веселые глаза были сейчас холодными и пустыми. Все еще было далеко до того, что он совсем опустится, но он, видимо, решил ускорить этот процесс.
– Как интересно, – небрежно заметила Амелия, – от тебя все же еще что-то осталось. – Достав носовой платок, она осторожно стерла пот и кровь с его лица. Заметив его блуждающий взгляд, она сказала: – Дорогой, я та, что стоит посередине.
– А, это ты. – Голова Лео моталась из стороны в сторону, как у марионетки. Он посмотрел на Меррипена, который помогал ему устоять на ногах. – Моя сестра. Потрясающая девушка.
– Прежде чем Меррипен посадит тебя в коляску, Лео, ты не попробуешь избавиться от кое-каких излишков?
– Конечно, нет, – был незамедлительный ответ. – Хатауэи умеют пить.
Амелия отвела с его лица грязные волосы.
– Было бы неплохо, если бы ты в будущем пил немного меньше, дорогой.
– Но, сес… – На какую-то долю секунды в пустых глазах Лео промелькнула искорка и он стал прежним Лео. – У меня такая страшная жажда.
У нее на глаза навернулись слезы, а к горлу подступил ком. Она сглотнула и сказала ровным голосом:
– Следующие несколько дней, Лео, ты будешь утолять жажду исключительно водой или чаем. Сажай его в коляску, Меррипен.
Лео покосился на человека, помогавшего ему устоять на ногах:
– Ради Бога, неужели ты отдашь меня ей на растерзание?
– Вы предпочли бы просохнуть в камере полицейского участка? – вежливо спросил Меррипен.
– Да там бы ко мне отнеслись во сто крат гуманнее, – пробормотал Лео, забираясь с помощью Меррипена в коляску.
– Не хотите, чтобы мы подвезли вас к вашему игорному дому, сэр? – обратилась Амелия к Роану. – Будет тесновато, но это не страшно.
– Нет, благодарю вас. Это недалеко. Я дойду пешком.
– Я не могу вас оставить в трущобе.
Он встал рядом с ней за экипажем – там, где их не могли видеть.
– Со мной все будет в порядке. Я не боюсь города. Погодите, стойте смирно.
Роан опять поднял ее лицо за подбородок и большим пальцем нежно провел под левым глазом. Она с удивлением почувствовала, что он стирает слезу.
– У меня от ветра всегда немного слезятся глаза.
– Сейчас нет никакого ветра.
Его рука оставалась на ее подбородке. Ее сердце так застучало, что зашумело в ушах и стали почти не слышны крики, доносившиеся из таверны. Вокруг сгущались сумерки. Его пальцы скользнули вниз по шее, нащупывая место, где бился пульс, и нежно его погладили.
Амелия увидела, как потемнели его глаза.
