Элизабет Чедвик - Лавина чувств
— Принеси вина, — приказал Вильям, — и два кубка. — Он взглянул на теплый плащ, свисавший с кресла до самого пола. — Надеюсь, ты не прочь выпить немного со своим старым отцом?
Джослин слегка покраснел.
— Конечно, сэр. Именно вас я и ждал.
Вильям улыбнулся и многозначительно посмотрел на него, предпочитая больше ничего не говорить. Если Джослин собирается ночью ехать в город, то его это не должно касаться, хотя свое любопытство Вильям мог скрыть с трудом. Ведь Джослин, как правило, избегал всю ночь напролет гулять в пивнушках и тавернах.
Оруженосец внес вино.
— Как прошел твой последний поход?
Джослин, покачивая головой, заулыбался и уставился в пол, затем поднял свои выразительные глаза.
— Вы всегда знаете, как ударить по скорлупе, чтобы расколоть орех!
— Назовем это богатым опытом.
И уже во второй раз за сегодняшний вечер Джослин пересказал историю о случайной встрече с Джайлсом де Монсоррелем.
— Он мерзок, как груда гнилой рыбы, — в заключение сказал он. — И с чего это ему вздумалось перетащить все свое богатство в Лондон?
С верхнего этажа доносились приглушенные женские голоса, затем раздался громкий стук от захлопнувшейся крышки сундука. Вильям с раздражением посмотрел наверх.
— Он ведь кем-то доводится Роберту Лестерскому, не правда ли? А Лестер получил у де Люси разрешение отправиться на следующей неделе в Нормандию, чтобы помочь королю Генриху. Так он, по крайней мере, утверждает. Но лично я скорее поверю песенке какого-нибудь бродячего музыканта.
Джослин задумчиво закивал; слушая рассуждения отца.
— Монсоррель тоже старается внести свой вклад. Насколько я знаю Джайлса, он никогда не отличался особой верностью королю. Если ему предоставить свободу выбора, я уверен — он предпочтет молодого Генриха.
Железное Сердце с отвращением фыркнул.
— Я бы ни за что не смог положиться на неопытного шестнадцатилетнего юнца, о котором говорят, что он такой же капризный, как потаскухи из Саутуорка. Но не забывай, что манипулировать тщеславным и испорченным мальчишкой намного легче, чем добиться расположения закаленного в боях зрелого мужчины, который к тому же уже сидит на троне последние двадцать лет. — Вильям глотнул вина. — А Джайлс де Монсоррель — полный дурак.
— И богатый дурак, унаследовавший недавно Рашклифф, — заметил Джослин.
— Недолго ему оставаться богатым, — проворчал Железное Сердце. — Он уже промотал большую часть денег, доставшихся ему вместе с приданым жены, не говоря уже о том, что она получила в наследство от умершего брата.
— Брата?
— Томас де Курсель. Во время одной ссоры он расшиб себе об каменный пол голову, в которой все равно были одни опилки. Я знал их отца, Роберта де Курселя. Он был не слишком строгим, но зато вполне порядочным. Земли, принадлежащие их семье, в основном находятся в графстве Дербишир, если к этому моменту их уже не распродал Джайлс де Монсоррель.
— Мне кажется, я помню Томаса де Курселя, — проговорил Джослин. — Худой и высокий, с истеричным смехом… Я не придавал ему особого значения, когда видел его на турнирах. Мастерством он не отличался и скорее был зрителем, чем участником, — растерянно добавил он. — Они очень не похожи со своей сестрой.
Напускное безразличие в голосе Джослина заставило Вильяма насторожиться.
— Сводной сестрой, — заметил он. — Они от разных матерей, — и, лукаво улыбнувшись, спросил: — Она ведь тебе понравилась?
Джослин немного покраснел.
— Мне было жаль ее, хотя не стану говорить, что она не заинтересовала меня. Думаю, я выглядел слишком добрым.
Отхлебнув немного вина, он вновь посмотрел на отца. Железное Сердце продолжал улыбаться, не скрывая своих чувств. То, как говорил о ней Джослин, доказывало, что ее образ прочно засел в его голове.
— Кстати, — начал он, — Джайлс де Монсоррель известен своей нездоровой ревностью.
— Ему незачем ревновать.
— Не пытайся меня обмануть. Да я всего лишь хочу дать тебе хороший совет.
— Мне сейчас не нужны советы.
Железное Сердце, хитро поглядывая на сына, от души рассмеялся.
— Ну что ж, в советах ты, значит, не нуждаешься, — заговорил он и, решив переменить тему, добавил: — Поговорим тогда о другом. Сегодня де Люси сообщил мне, что нанял тебя на все лето.
Джослин расслабился, но взгляд его остался по-прежнему напряженным.
— Конечно, награды за рыцарские турниры намного выше, но и риск достаточно высок. — И, пожав плечами, продолжил: — Служить в охране, может быть, и скучно, но зато постоянно сыт и при деньгах. А что мне еще нужно?
Вильяму стало неловко. В голосе Джослина не чувствовалось ни обиды, ни досады, но что-то подсказывало Вильяму, что он виноват перед ним. Его первый сын и единственный ребенок Морвенны был незаконнорожденным, а потому не мог претендовать на имения де Роше. Джослин был вынужден самостоятельно и любым способом пробивать себе дорогу в этой жизни. Вильям и так старался: многому обучил Джослина, снабдил его необходимым оружием, но на душе у него не становилось легче.
— Сомневаюсь, что тебе придется скучать, — произнес он, как только Джослин осушил свой кубок. — Ричард не любит выкладывать все сразу, но, думаю, он может предложить тебе что-нибудь, помимо службы в охране.
— Например?
— Об этом спроси у самого де Люси.
На мгновение узкие брови Джослина недоуменно приподнялись.
— Тогда я, пожалуй, потороплюсь, чтобы насладиться свободой, — сказал он и обвел опустевшую гостиную рукой. — Как видите, мои люди уже готовы к отъезду.
Вильяму показалось, что этот жест выдавал некое беспокойство, возможно, оставшееся у Джослина после встречи с Монсоррелем и его женой. Ему действительно не помешало бы сейчас отдохнуть в таверне или провести ночь с какой-нибудь женщиной, хотя ехать в Лондон ночью очень рискованное дело.
— Побереги себя, Джос, — сказал он, нахмурившись.
— Я всегда осторожен, — ответил Джослин и, холодно попрощавшись, открыл двери и растворился в летних сумерках.
Вильям тяжело вздохнул. Указав испуганному слуге рукой на соломенную подстилку, он подошел к камину и уселся, собираясь допить вино. Его мысли вернулись к матери Джослина. Морвенна. Стоило ему прошептать это имя, как начинало колоть сердце.
Она была всего лишь сестрой наемника, и он хорошо помнил, как одним весенним вечером в 1144-м году заплатил ей за услуги. До Морвенны он мог только мечтать о такой женщине. И вот она появилась, навсегда разбив его сердце. Пять лет она была рядом. Он вспомнил тот вечер у костра, когда она развязала свои густые темные волосы, и представил ту ночь, когда эти волосы были аккуратно уложены вокруг безмолвного холодного лица. Рядом с ней положили маленькую мертворожденную дочь. Она ушла, и больше ничего не напоминало о ее существовании, исключая разве что недоумевающего четырехлетнего мальчика и не менее смущенного мужчину тридцати двух лет.
