Кэтрин Коултер - Полночная звезда
— Да, я очень рада, дядя Альфред! — с трудом выдавила она из себя.
— Почему ты не переодеваешься, Элизабет? — нетерпеливо спросила тетя Августа. — Я решила отдать тебе Мэри, она будет твоей личной служанкой. Я знаю, ты подумала, будто мы уволили ее из-за … неприятности на прошлой неделе, но мы поняли, что совершили крупную ошибку. Мы знаем, что ты весьма симпатизируешь ей. Сейчас она ждет тебя в твоей комнате, чтобы помочь переодеться.
Ощущение нереальности нарастало. Но с другой стороны, в ее руках находилась мягкая ткань шелкового платья, а это уже была реальность.
— Благодарю вас, — тихо пробормотала Чонси и вышла из гостиной, с трудом переставляя ноги.
Мэри действительно ждала ее в спальне, что было еще одним доказательством того, что это не сон.
— Я тоже ничего не могу понять, мисс, — откровенно призналась служанка, помогая Чонси надевать только что подаренное тетей платье. — Когда в агентстве сообщили, что я должна вернуться на работу в этот дом, я чуть было язык не проглотила от неожиданности! Ведь они уволили меня безо всякой рекомендации и только за то, что я попыталась помочь вам встретиться с адвокатом вашего покойного отца, ничего не сказав этой старой ведьме. — Мэри замолчала и сокрушенно покачала головой. — Естественно, этот сплетник Кранке все пронюхал и донес на меня хозяйке. Если бы вы знали, какую сцену она мне закатила! Никогда не думала, что она может так изощренно ругаться.
Чонси вздрогнула, вспомнив безобразную сцену, которую ей пришлось выдержать по возвращении из конторы дяди Пола. С тех самых пор к ней стали относиться, как к бездомной собаке, случайно забредшей в дом. Все это продолжалось вплоть до сегодняшнего дня, когда волшебным образом все изменилось. Она ничего не могла понять и не только потому, что все произошло так неожиданно и непредсказуемо, но также и потому, что ее душу терзал гнев. Слепая ненависть к негодяю, который нагло надул ее отца и тем самым довел его до самоубийства. Она прекрасно поняла все то, что рассказал ей Пол Монтгомери. Все до конца. Мерзкий Делани Сэкстон находился за тысячу миль отсюда, а она прозябала в промозглом Лондоне без копейки в кармане.
Чонси посмотрела на Мэри, которая с легким недоумением уставилась на нее, будто ожидала что-то услышать. Неужели она о чем-то спросила?
— Извини, Мэри, я задумалась. Все это так неожиданно! — Она показала рукой на платье, но имела в виду не только этот подарок, но и все остальное. — Я потрясена!
Представь, тетя Августа извинилась передо мной за свое безобразное поведение! Невероятно! Она даже обняла меня! Не знаю, что и думать. Это какая-то мистика.
— Да, несомненно, мисс, — согласилась Мэри. — Знаете, я верю во все христианские добродетели и понимаю, чем они объясняются, но чтобы в этом доме!.. Чтобы так внезапно! Нет, я тоже ничего не могу понять! Я ведь не слепая и прекрасно видела, как они обращались с вами все это время. Думаю, они чего-то хотят от вас. Да, конечно, у них есть какая-то тайная цель! Только так можно объяснить их загадочное поведение. Присядьте, пожалуйста, мисс, я поправлю ваши волосы.
Чонси села на стул перед туалетным зеркалом.
— Мэри, — тихо сказала она через секунду, посмотрев в глаза служанки, отраженные в зеркале, — что они могут получить от меня? Ведь у меня совершенно ничего нет! Твое предположение весьма правдоподобно, но при этом лишено какого бы то ни было здравого смысла. «Мне нужна только вера в то, что я нужна им», — подумала про себя Чонси.
«Кошка всегда остается кошкой, — часто говорила ей старая няня Ханна. — Ты можешь ласкать ее сколько угодно, гладить, она будет мурлыкать, но всегда остается кошкой и никогда не меняется».
Мэри расчесала густые волосы Чонси и закрепила их на макушке головы.
— У вас замечательные волосы, мисс, — заметила она с легкой завистью. — Я так и не смогла понять, какого же они цвета. Иногда кажутся светлыми, но когда вы поворачиваетесь к свету, в них появляется какой-то коричневый оттенок, а порой даже красноватый с золотисто-медным отливом. И к тому же они очень густые и пушистые! Наша хозяйка, должно быть, страшно завидует вам, сравнивая ваши волосы с жидкими косичками ее собственных дочерей! Я уже сказала вам, мисс, что ничего не понимаю в том, что сейчас происходит в этом доме, но думаю, что через некоторое время вы узнаете тайные мотивы их поведения.
— Значит, ты не веришь, что они изменились в силу каких-то внутренних побуждений? — «Господи, Мэри, ну скажи, что это возможно! Ну что тебе стоит!»
— Скажите, мисс, апельсины растут в Лондоне? — вопросом на вопрос ответила Мэри. — Сомневаюсь. А теперь встаньте, пожалуйста. Я хочу посмотреть, как вы выглядите в этом новом платье. Вам известно, что это платье сшила лучшая модистка нашей хозяйки? Ее портной Брум говорил, что это платье было закончено сегодня после обеда. Одна леди заказала его, но не оплатила. Но я очень рада, что наряд так хорошо сидит на вас.
Чонси посмотрела на себя в зеркало и почувствовала необыкновенный прилив бодрости. Ей вдруг вспомнилось, как год назад она так же надела новое платье и пришла к отцу в библиотеку, а тот радостно посмотрел на нее и сказал, что она разобьет все мужские сердца в Суррее.
— Вы просто прелестны в этом платье, — сказала Мэри, поправляя складки на обновке из лилового шелка с кружевами. — Советую вам быть поосторожнее с мистером Оуэном, мисс. На первый взгляд он довольно симпатичный и привлекательный молодой человек, но на самом деле — чудовище! Повариха рассказала мне по секрету, что в прошлом году он пытался соблазнить юную служанку и не где-нибудь, а в туалете! Другого места не нашел! Естественно, хозяйка тут же ее уволила! — Мэри многозначительно пожала плечами. — Полагаю, именно так устроен мир.
«Мэри видит многие вещи гораздо лучше, чем я, — подумала Чонси. — Нужно попытаться видеть вещи такими, какие они есть на самом деле. Пора уже повзрослеть и перестать быть безнадежной дурой».
— Знаешь, Мэри, — тихо произнесла Чонси с горечью, натягивая на руки новые белые перчатки, — ты, пожалуй, права. Пчелы всегда летят на мед. Думаю, я буду сегодня необыкновенно привлекательна. Посмотрим, что из этого получится.
Мэри фыркнула, выражая тем самым свои сомнения.
— Смотрите, как бы не оказаться горшком меда. Пчела может очень больно ужалить!
Оуэн действительно был такой пчелой. Чонси убедилась в этом, когда они почти пятнадцать минут тряслись в карете. Он вел себя деликатно и вежливо, и это привело ее в полное замешательство. В душе зародился безотчетный страх, который с тех пор не покидал ее ни на секунду. Он беспрестанно осыпал ее комплиментами и внимательно выслушивал все, что она ему говорила. Чонси всю дорогу смеялась, и к тому времени, когда они добрались до Альбион-стрит, к «Расселу», у нее даже заболели скулы.
